Выводы

В юмористических еженедельниках под влиянием внешних и внутренних факторов сформировалась своя поэтика, которой Чехов следовал в раннем творчестве и которую он переосмыслил и по-новому использовал в зрелых текстах. Мы не преследовали цели исчерпать все связи между поэтикой раннего и позднего Чехова и привести их к строгой системе. Данная область исследований достаточно трудоемка, и ценность представляет каждая отдельная находка.

Несмотря на «фельетонность» и заявляемую ориентацию на злобу дня, малая пресса скорее описывала не события, а слухи, то есть события и сложившиеся о них представления в обществе. При этом использование устоявшихся жанровых форм и комических приемов еще более нивелировало «событийность». Как во всякой массовой литературе, здесь часто использовались шаблоны и возникали повторы. Такое представление о жизни, подчиненной годовому циклу, описанной с помощью готовых форм, не могло не повлиять на творческую манеру Чехова, видимо, проблематизация события, характерная для зрелых произведений, связана с работой в малой прессе.

Комические приемы, освоенные в юмористических журналах, Чехов использует и позже, помещая их в новый контекст и тем самым открывая в них новый художественный потенциал. Первым этапом такого переосмысления поэтики малой прессы и формирования своего собственного стиля можно назвать создание первых сборников, при котором из текстов удалялись разнообразные «маркеры» журналов, в которых они были впервые напечатаны.

Произведения раннего Чехова довольно быстро начинали выгодно выделятся на фоне юмористической журналистики благодаря продуманной композиции. Он использовал принципы построения юморески в сценках и рассказах для создания более стройного и завершенного текста, оттачивал один композиционный прием на разном материале.

Важная черта малой прессы, которую Чехов привнес в «большую» литературу — это разнообразие персонажей. И обычные «средние» люди, и яркие человеческие типы, которые в раннем творчестве попадали в комические ситуации или сами создавали их, появляются в поздних текстах, но уже не вызывают смех, а заставляют читателя задуматься над их судьбами.