Появление малой прессы в последней трети XIX века было связано со значительным увеличением читательской аудитории в пореформенной России. Для новых читателей нужна была доступная литература, способная удовлетворить их вкусы и потребности. В связи с этим начинают активно развиваться еженедельные иллюстрированные журналы и газеты. А.И. Рейтблат указывает, что малая пресса обычно являлась для небогатых слоев городского населения (купцов, мелких чиновников, приказчиков, прислуги, ремесленников, грамотных рабочих) «единственным доступным видом литературы, поскольку книги и журналы были дороги, сравнительно высокой была плата за пользование в библиотеках для чтения и публичных библиотеках, да и подходящих по уровню изложения книг не хватало»1. Исследователь отмечает, что подобная литература отчасти занимала промежуточное положение между словесностью и периодической печатью: газеты выписывались и хранились в трактирах, нередко читались там вслух, авторы этих изданий при написании произведений ориентировались на устные речевые жанры (например, бытовой диалог). Несмотря на свой развлекательный характер, малая пресса выполняла важную социальную функцию:
Низовая газета, в своих жанровых формах давая функциональный эквивалент слухам и фольклору, приучала и приобщала свою аудиторию к регулярному чтению, втягивала в сферу воздействия печатного слова. При этом она, подобно толстому и тонкому журналу, моделировала образ мира своих читателей. Многие из них недавно приехали в город из деревни или были детьми выходцев из села2.
В литературоведении отношение к малой прессе прошло долгую эволюцию от презрительного отрицания до снисходительного приятия. Отрицательное отношение было изначально сформулировано еще критиками дореволюционных «толстых» журналов, обвинявших юмористические еженедельники в том, что они губят молодых талантливых писателей. Это отношение можно увидеть на примере отзывов на первый сборник Антоши Чехонте «Пестрые рассказы»:
Конечно, подобного сорта творчество дается легко, но и век его не простирается дольше однодневной жизни на газетных столбцах. И нельзя не пожалеть, что г. Чехонте увлекается таким кратковременным успехом, ибо у него проглядывает несомненное дарование в семи-восьми рассказах...3;
Русская литература, по нашему мнению, потеряла в г. Чехове солиднейшего писателя благодаря руководству вечного и тупого пересмешничанья, под которое он попал в самом расцвете своих литературных дней4;
...все это наводит вас на очень печальные размышления о том тлетворном действии, какое производит на молодые таланты газетная фельетонная работа <...> Вообще книга г. Чехова, как ни весело ее читать, представляет собой весьма печальное и трагическое зрелище самоубийства молодого таланта, который изводит себя медленной смертью газетного царства5.
Критика оценивала малую прессу с позиций «большой» литературы и видела в ней только развлекательное безыдейное чтиво и легкий способ заработать деньги. Естественно, при таком подходе обычно пропускались достоинства отдельных авторов и недооценивались социально-просветительские функции малой прессы в целом.
Малую прессу осуждали не только критики «толстых журналов»: сами журналы и газеты такого типа часто выдвигали обвинения друг другу. Так, в литературно-художественном журнале «Москва» некий автор, скрывшийся под псевдонимом «Господин Вампиров», призывал обратить пристальное внимание на «маленькую печать», качество которой не выдерживает никакой критики, хотя при этом она популярна среди широкого круга читателей:
По своей доступности в цене и легкости предлагаемого в них чтения, вращаясь в большей массе читателей, чем крупные органы периодической печати, все вышепоименованные мною издания стоят того, чтобы на них время от времени обращалось внимание наших литературных обозревателей и указывались публике вред или польза направления того или другого издания.
Небрежность ведения некоторых из этих изданий доходит в немалом количестве случаев до самого развязного, самого неприкрытого нахальства и до самой чудовищной литературной неопрятности6.
Далее автор возмущался текстами и художественным оформлением «Шута», «Московского листка», «Минуты», «Будильника» и «Развлечения».
Характерно, что сами авторы, начинавшие в малой прессе, позже стремились оправдаться за это, как будто делали что-то недостойное:
Почему-то я стал увлекаться юмористическими журналами, и верхом литературного блеска мне казались «Стрекоза», а затем журнал Лейкина «Осколки». Я думаю, что это не моя только слабость и не только мой личный конфуз. Как известно, со «Стрекозы» началась литературная деятельность Чехова, а И.Ф. Василевский (Буква) мне как-то рассказывал, что и первые опыты М. Горького появились также у него в журнале. Очевидно, есть какой-то закон возраста, когда тянет на бабочку: с сачком в поле и с пером в литературе. Эти юмористические журналы представлялись прехорошенькими бабочками. Притом это особенная литература — страшно коротенькая. Что-то блеснет, зафиксируешь — оно и готово7.
Советское литературоведение рассматривало юмористические еженедельники с идеологических позиций и критиковало их за пассивность, мелкотемье и отсутствие острой социальной сатиры. Литературоведы постоянно сравнивали журнальную юмористику с произведениями Щедрина и отмечали, что хотя писатели-юмористы и ориентировались на него, но из-за цензурных преследований и несерьезного отношения к своему творчеству ко второй половине 1880-х годов совершенно отошли от сатиры. Такой подход также сформировался уже в дореволюционное время. В упомянутом выше фельетоне Господина Вампирова противопоставлялись две эпохи существования журнала «Будильник»: славное прошлое, когда он ориентировался на прогрессивную сатиру «Искры», и жалкое настоящее:
Остроумие «Будильника» того времени было действительно остроумием, а не бездарным поползновением на оное, как теперь.
Журнал был верен объявленному им знамени сатирического журнала. На его страницах мы помним действительно сатирические произведения и в стихах, и в прозе8.
Л.М. Мышковская в книге «Чехов и юмористические журналы 80-х годов» отмечала некоторые положительные черты этого рода литературы: «...но все же не следует думать, что эта разносторонняя литературная деятельность пошла Чехову во вред. Она выработала в нем гибкость, почти виртуозность художника, рано овладевшего всевозможными литературными жанрами»9. Малая пресса отражала в своих произведениях появление в последние десятилетия новых социальных групп, вводила в литературу новую тематику. В своей книге исследовательница сделала акцент на «политической всеядности» юмористических еженедельных газет и журналов и утверждала, что они воспитывали в Чехове «нейтралитет и пассивность»:
Наряду с известным либерализмом, оппозиционностью и довольно резкой иногда критикой существующего порядка, которые имели место в названной среде, большинство журналистов этого круга находило для себя вполне возможным сотрудничать в крайне правой прессе, мало отдавая себе отчет в значении этого факта10.
Мышковская выделяла в направлении юмористической прессы того времени две основные тенденции: национально-шовинистическую и демократически-либеральную. Такое сочетание, по мнению исследовательницы, указывает на беспринципность руководителей журналов11. Мышковская считала, что вся малая пресса выражала интересы одной общественной группировки — «интеллигентско-мещанской массы», которая, несмотря на симпатии либеральным идеям, была «насквозь пропитана плесенью старого быта»12.
Положительные черты малой прессы выделил в своей статье А.В. Коротаев. Он рассмотрел ее историю и отметил, что она не сразу стала столь идейно «пассивной»: «Чехов сотрудничал в юмористической журналистике в те годы, когда она еще не представляла той безрадостно-бесцветной картины, как во второй половине десятилетия и в 90-х годах»13. В отличие от Мышковской, Коротаев не воспринимал малую прессу как единое целое, а показал, на какие слои населения ориентировался тот или иной журнал: «Будильник» — на интеллигенцию, «Стрекоза» — на петербургскую бюрократию и буржуазию, «Московский листок» — на мещанский и купеческий слой14. Исследователь выделил несколько положительных моментов во влиянии малой прессы на молодого Чехова:
Юмористический журнал, отражающий различные явления бытовой жизни и злобы дня, дал ему разнообразие тематики и персонажей. Обязанность писать к определенному сроку и на темы, ежегодно повторяющиеся в журналах, выработала у Чехова изобретательность в разработке, казалось бы, шаблонной темы, умение трактовать избитый сюжет по-своему, посмотреть на знакомое явление с такой стороны, с которой на него еще никто не смотрел15.
Но общая характеристика еженедельных газет и журналов оставалась отрицательной: «Отсутствие идейной целеустремленности наложило отпечаток на малую прессу 80-х годов, обусловило неопределенность, «разбродность» ее направления, определило пестроту тематики»16.
Коротаев объяснял успех Чехова его связью с традициями русской сатиры, в первую очередь — с Гоголем и Щедриным, однако это заявление не подкреплялось ни высказываниями Чехова, ни сопоставительным анализом текстов.
Трезвый и ясный ум, внимательный подход к явлениям социально-бытовой жизни, развитой литературный вкус, а также следование за образцами классической литературы создали в нем своего рода противоядие против размена на мелкую монету дешевой юмористики17.
В 1970-е годы Э. Бройде защитил кандидатскую диссертацию и опубликовал ряд статей, посвященных комическому у Чехова и русской юмористике 80-х годов. Исследователь настаивает на органичности комизма для чеховского творчества. Неразрывность связи сатиры и юмора в его ранних текстах, указывает на естественное развитие чеховского таланта, на неправомерность искусственного разделения его творчества на периоды. Следует отметить, что Э. Бройде склонен преувеличивать роль журнальной юмористики в 1880-е годы:
Извечное стремление победоносцевых к «внедрению» порядка и «устойчивой» идеологии и в 80-е годы встречало естественное сопротивление творческой интеллигенции, разночинный молодежи, многие из которых сотрудничали в юмористических журналах. В эпоху «поиска и раздумий», переоценки ценностей, отказа от омертвевших идеологических догм юмористика воспитывала своими анекдотами, афоризмами, юморесками чувство здорового критицизма18.
Верной представляется связь, которую исследователь проводит между работой в юмористической малой прессе и адогматической писательской позицией Чехова: «Поэтому юмор, ирония приобретают у Чехова особую функцию, ограждая читателя от приятия «на веру» той или иной концепции»19.
В комментарии к «Полному собранию сочинений и писем» А.П. Чехова в 30-ти томах внимание авторов в первую очередь уделяется историческим и биографическим фактам. В комментариях к отдельным текстам приводятся похожие произведения из малой прессы, есть указания на распространенность той или иной формы в юмористике: «В малой прессе конца 70-х — начала 80-х годов пародийный жанр «посланий» и «писем» был распространен широко» (1, 559). Отмечаются случаи заимствования чеховских сюжетов другими авторами (однако указаний на обратные случаи намного меньше).
Постепенно отношение литературоведов к малой прессе меняется, на ее авторов начинают смотреть как на «артель восьмидесятников»20 — группу писателей, вне которой нельзя рассматривать творчество Чехова. В 1982 году В.Б. Катаев и С.В. Букчин издают сборники «Спутники Чехова»21 и «Писатели чеховской поры»22, призванные познакомить читателей с литературным окружением Чехова. Составители стараются показать читателям, что роднит Чехова с другими авторами, вместе с которыми он начинал творческий путь, а в чем он оказывается самобытен. Во вступительной статье к сборнику Катаев разделяет «спутников Чехова» на три группы: ученики Чехова (Лидия Авилова, Елена Шаврова), писатели-соратники (В.В. Билибин, И.Л. Леонтьев-Щеглов) и представители массовой беллетристики, «литературного фона» того времени (Н.А. Лейкин, И.Н. Потапенко). Исследователь справедливо отмечает, что «без знакомства с произведениями этих писателей невозможно полно представить чеховскую литературную эпоху, а также до конца понять многие произведения самого Чехова»23. Некоторые из этих писателей, как, например, Н.А. Лейкин, оказали сильное влияние на раннее творчество Чехова, произведения других, таких как И.Н. Потапенко, в сопоставлении с текстами будущего классика позволяют лучше понять важные стороны его литературной позиции24. Чехов часто использовал сюжеты, появлявшиеся в текстах коллег, и то, как он перерабатывал их в новое произведение, позволяет выявить художественные принципы его творчества.
В книге «Мир Чехова: возникновение и утверждение» А.П. Чудаков подробно исследует эволюцию жанров юмористической журналистики, принципы отображения в ней предметного мира и персонажей и показывает, что поэтика Чехова — во многом результат переработки этого материала, его новаторство определялось его юмористическим происхождением. Исследователь делает важное методологическое замечание о принципиальной важности именно ранних влияний на автора, то есть, в случае Чехова — малой прессы и беллетристов 1870—1880-х годов25.
И.Н. Сухих в книге «Проблемы поэтики Чехова» (первое издание 1987 года) говорит о необходимости осмысления ранних текстов Чехова для понимания его творчества в целом. Исследователь приходит к выводу, что «поздние чеховские принципы краткости и простоты языка, сплошной «сюжетности» жизни, особой позиции читателя в мире произведения, т. е. отношение к слову и отношение к миру, можно рассматривать как трансформацию, функциональное переосмысление и использование некоторых свойств массовой литературы, в рамках которой начинает Антоша Чехонте»26.
К сходным выводам приходит В.Б. Катаев. Сопоставляя поэтику Лейкина и Чехова, исследователь показывает, что уже в раннем творчестве Чехова проявляется его интерес к «гносеологической теме»: «В отличие от лейкинского юмора в основе юмора Чехова лежит не просто наблюдательность, меткость деталей, живость языка и т. п., а определенная концепция жизни»27, состоящая в том, что писатель исследует способы «ориентирования» человека в действительности.
В диссертации Э.Д. Орлова малая пресса рассматривается в контексте литературного быта чеховского времени. Автор отмечает, что для периода рубежа 1870-х — 1880-х годов характерно взаимопроникновение текстов жизненных и литературных, этот процесс ярко отражается в малой прессе, привлекшей нового, демократического читателя и породившей особый тип текста, способный заинтересовать его.
Исследователь конкретизирует сам термин «малая пресса», понимая под этим «...ряд еженедельных изданий («тонких» журналов и газет) с относительно небольшим тиражом, рассчитанных в основном на низового читателя, городского обывателя, не только юмористических, но и литературно-политических и пр.»28. Орлов приводит список подобных изданий, в которых сотрудничал Чехов до начала работы в газете «Новое время»: «Стрекоза», «Будильник», «Зритель», «Развлечение», «Свет и тени», «Мирской толк», «Волна», «Москва», «Осколки», «Петербургская газета», «Новости дня» и «Московский листок». Исследователь показывает, что все эти газеты и журналы принципиально отличались друг от друга и отнюдь не представляли собой идентичные издания, наполненные одинаковыми по типу литературными произведениями.
Таким образом, на данный момент в чеховедении укоренилось представление о том, что зрелое творчество Чехова во многом развилось из его ранних текстов, из опыта сотрудничества в юмористических журналах: «...школа, которую прошел Чехов-сотрудник так называемой «малой» прессы, все чаще воспринимается своего рода профессиональной лабораторией, где отрабатывались и нарабатывались определенные приемы, создавалась собственная техника письма, формировался творческий метод, закладывались основы поэтики»29.
Примечания
1. Рейтблат А.И. Указ. соч. С. 115.
2. Там же. С. 116.
3. Булгаков Ф.И. Критика // Ле Флемминг С. Господа критики и господин Чехов. Антология. СПб.; М., 2000. С. 62—63.
4. Введенский А.И. Русская литература в 1886 г. // Там же. С. 118—119.
5. Скабичевский А.М. Новые книги. Пестрые рассказы, А. Чехонте (Ан. П. Чехов). СПб., 1886 г. // Там же. С. 503.
6. Господин Вампиров. Листки из моей памятной книжки (вместо фельетона) I. «Маленькая печать» // Москва. 1882. № 8. С. 58.
7. Кугель А.Р. Указ. соч. С. 16.
8. Господин Вампиров. Указ. соч. С. 59.
9. Мышковская Л.М. Чехов и юмористические журналы 80-х годов. М., 1929. С. 6.
10. Там же. С. 23—24.
11. Там же. С. 42.
12. Там же. С. 44.
13. Коротаев А.В. Чехов и малая пресса 80-х годов // Ученые записки ЛГПУ им. И.А. Герцена. Т. 24. Л., 1939. С. 90.
14. См.: Там же. С. 94.
15. Там же. С. 134.
16. Там же. С. 89.
17. Там же. С. 117.
18. Бройде Э. К проблеме чеховского комизма // Страницы истории русской литературы. М., 1971. С. 80.
19. Там же. С. 78.
20. Определение самого Чехова (П 2, 173—174).
21. См.: Спутники Чехова. М., 1982. С. 48.
22. См.: Писатели чеховской поры: В 2 т. М., 1982.
23. Катаев В.Б. Чехов и его литературное окружение (80-е годы XIX века) // Спутники Чехова. М., 1982. С. 7.
24. Там же. С. 41—47.
25. Чудаков А.П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1986. С. 7.
26. Сухих И.Н. Проблемы поэтики Чехова. СПб., 2007. С. 68.
27. Катаев В.Б. Литературные связи Чехова. М., 1989. С. 25.
28. Орлов Э.Д. Указ. соч. С. 21.
29. Ильюхина Т.Ю. Антоша Чехонте, Макар Балдастов и другие: учебное пособие. Кемерово, 2002. С. 3.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |