Не знаю ничего более драматического, чем взаимоотношения Чехова и киноэкрана. Силы тут неравные. С одной стороны, могучее сегодняшнее искусство, вооруженное «поверх зубов», со всеми своими широкоформатными возможностями, с микрофонами и мегафонами, усилителями, с режиссерским «Мотор!», похожим на команду «Огонь!». С другой — беззащитный писатель с поблескивающими стеклышками пенсне.
Нет смысла перечислять все былые неудачи. Читатель Чехова, став зрителем, нередко оказывается в роли потерпевшего. Назовем лишь одну экранизацию — «Вишневый сад». В этой работе Л. Хейфеца было так много умения, старания, тщательности и так мало радости для нас, сидевших перед телеэкраном!
Чехов говорил: лучше недосказать, чем пересказать. А режиссер и актеры все досказывали. Чеховски безмерное становилось строго и точно измеренным.
Перед нами новая кинокартина — «Неоконченная пьеса для механического пианино (по мотивам произведений А.П. Чехова)». Сценарий — А. Адабашьяна и Н. Михалкова. Постановка Никиты Михалкова.
Хотя написано — «по мотивам произведений», авторы взяли, как говорится, за основу юношескую пьесу Чехова «Безотцовщина».
Существует представление: Чехов начинается с шуток, с юморесок, с Антоши Чехонте. Развиваясь, он становился все более серьезным.
С Чеховым-драматургом было все не так. И начинал он не с юмористики, а с самой серьезной попытки стать Чеховым. Восемнадцати лет он взялся за большую пьесу и работал над ней три года.
Отнес ее М.Н. Ермоловой, потерпел неудачу и разорвал рукопись. Долгое время пьеса считалась пропавшей, но затем она была найдена и впервые опубликована в 1923 году.
Странная эта пьеса — и слабая, и незрелая, и ученически-громоздкая. По объему «Безотцовщина» — «Чайка», «Три сестры» и «Вишневый сад», вместе взятые. Однако, читая ее, вы все время предугадываете будущего Чехова.
Действие происходит в имении вдовы-генеральши Анны Петровны. Среди гостей-помещиков — учитель Михаил Платонов. Он — центральная фигура пьесы. Это если не духовный брат, то дальний родственник лишнего человека. Роль его на редкость точно и талантливо играет Александр Калягин.
Платонов, может быть, хуже других, — но он сознает это. В нем нет самодовольства. Чехов не любит людей, которые «равны себе», примирены с тем, что есть. Он ищет человека, который хочет стать лучше себя, пробуждается от душевной дремоты, вырывается из затягивающей обывательщины.
Платонов в исполнении Александра Калягина зол, насмешлив, все время веселится, ерничает, издевается. Но постепенно становится понятно: больше всего он недоволен самим собой. Подготавливается финальный взрыв в душе героя. «Что я сделал? Что успел? Как живу?» — эти вопросы с силой овладевают им, он мечется, выбегает из дому и, добежав до обрыва над речкой, прыгает вниз. Есть в этом прыжке — речонка оказалась мелкой, он шагает по воде, как новоявленный спаситель, — что-то трогательное, искреннее и в то же время епиходовски-комичное, нелепое. И добавим: что-то неожиданно чаплинское.
Мне привелось участвовать в зрительской конференции по этому фильму, которая проходила в Доме кино. Постановщику пришла записка примерно такого содержания: Чехов — писатель серьезный, а у вас действие превращается чуть ли не в фарс. И герой в финале выглядит смешным. Зачем это?
Чехов, действительно, серьезный художник. Однако, идя к зрелости, он не расставался со своим юмором, так и не расстался до самой смерти.
Юмор для Чехова — не добавочная, не дополнительная черта видения жизни. Это сам Чехов.
И в полном соответствии с духом, манерой автора «Чайки» и «Вишневого сада» авторы фильма перебивают серьезное смешным. Платонов — Калягин прыгает в мелкую речку, к нему на помощь несется верная жена Сашенька (ее превосходно играет Евгения Глушенко), надевает на него шляпу, набрасывает дамскую шаль.
Сергей Павлович (артист Ю. Богатырев) узнает, что его жена Софья Егоровна (артистка Елена Соловей) изменяет ему с Платоновым. Он страдает, мучается, ревнует, требует немедленно подать ему коляску, ноги его здесь не будет. Испуганные слуги выкатывают коляску, но нет лошади. И он, утомившись, засыпает в коляске... без лошади. И может быть, ему снится дальняя дорога...
Один из гостей хозяйки-генеральши Анны Петровны (артистка А. Шуранова) — Щербук (в выразительном исполнении О. Табакова) изображает рев марала в роще. Звучит чудесная музыка Доницетти, которая смешивается с мараловым ревом.
И так все время — последовательно стремятся авторы фильма передать полифоническую трагифарсовость Чехова.
«Безотцовщина» — лишь один первоисходный момент фильма. Авторы картины как бы соединили первую пьесу Чехова с последующими. И сделали они это одновременно бережно, осторожно и смело. Когда вы смотрите фильм, вы не чувствуете никаких швов — перед вами целостная поэтическая ткань.
«Неоконченная пьеса для механического пианино» вообще лишена искусственной сделанности, нарочитости. Никаких специальных курсивов, указательных перстов, многозначительных подмигиваний зрителю, Игра артистов Александра Калягина, Елены Соловей, Евгении Глушенко, Антонины Шурановой, Юрия Богатырева, Олега Табакова, Павла Кадочникова (он играет старика — тестя Платонова), Никиты Михалкова (исполнителя роли брата жены Платонова — Трилецкого), Николая Пастухова, исполняющего роль одного из гостей генеральши, — словом, всех, названных и неназванных, отличается веселой непринужденностью, свободой и простотой переходов от шутки к «серьезному», от страданий к усмешке и улыбке.
Сначала вы чувствуете разнородность трагифарса, пестроту и неконтактность людей, все время перебивающих друг друга, как будто не слышащих себя. Но в финале над всем этим трагикомическим разнобоем торжествует лирическая нота. Платонов — Калягин в дамской шали смешон, но не только: и уж совсем не смешна Сашенька — Глушенко, утешающая его словами любви и веры в счастье. Ее монолог чем-то напоминает слова: «Мы отдохнем». Зрители, которые только что смеялись, испытывают в этот момент совсем иные чувства, и мелодия Доницетти звучит уже без всякого рева марала.
И так постоянно. Нелепые люди, праздные разговоры, фразы и позы напоказ — и вдруг зеленый луг, деревья, тихая песня, такая естественная. Или мальчик, задуренный воспитанием, правилами поведения, одергиваниями взрослых. Он хочет остаться один и убегает, сам не зная куда, по тропинке. Только бы не походить на всех.
Чехов, как никто, чувствовал комическую нелепость, абсурдность жизненных ситуаций. Но увидеть смешное для него — еще раз ощутить ненормальность. И — необходимость того, что естественно.
Фильм «Неоконченная пьеса для механического пианино» весь полон переходов, перебоев, вспышек то слез, то смеха, окружен атмосферой движения, неоднозначности, медленного проступания скрытого серьезного и печального смысла сквозь буффонаду.
1977
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |