Жанровое определение пародии, данное пьесе А.С. Сувориным, позже поддержанное братом писателя Михаилом Чеховым, не обмануло исследователей ни у нас в стране, ни за рубежом. На сегодняшний день «Татьяна Репина» А.П. Чехова рассматривается как один из интереснейших ранних опытов молодого писателя, где положено начало формированию основных принципов чеховской драматургии.
Сразу после первой публикации одноактной драмы ее своеобразие и новаторский потенциал оценил талантливый российский литературовед и критик А.С. Долинин (1883—1968). В 1925 г. под редакцией Долинина в Ленинграде в издательстве «Атеней» вышел томик произведений А.П. Чехова «Затерянные произведения. Неизданные письма», куда была включена в полном виде и «Татьяна Репина». Издание сопровождала статья литературоведа, приведём отрывок из неё.
«Не подражание имеем мы здесь, и не стилизацию... а совершенно самостоятельную художественную концепцию... Причем целью у него было — отнюдь ни дискредитирование путем пародии художественного канона Суворина, а наоборот — попытка положительного характера: обнаружить в известном смысле, на опыте чужом, свой новый, в постепенном созревании, становящийся канон...» (С XII, 367).
Правота А.С. Долинина становится очевидной для всякого, кто возьмет на себя труд сравнить две «Татьяны» — суворинскую и чеховскую, но страна уже вплотную подходила ко времени, позже названному временем тотального террора1. Массовые расстрелы, ссылки и преследования верующих были опасным историческим фоном для рассмотрения драмы, в которой соположение высокого церковного стиля и будничных замечаний, возгласов дьякона и смешков публики, запаха ладана и удушающего амбре пачулей, сакрального и профанного создает контрапункт, усиливающий до гротеска несоответствие женитьбы по расчету и высокого назначения брака в церковной догматике. Весь советский период с легкой руки А.В. Суворина за пьесой сохранялось жанровое определение «пародия», и никакого внимания к себе в СССР пьеса не привлекала, хотя ее и публиковали2.
За рубежом всерьез отнесся к «Татьяне Репиной» Джон Расин, посвятивший ей ряд выступлений и научных работ.
«Мы увидели, что обе «Татьяны» тесно связаны внешними и внутренними скрепами. При этом Чехов, расширив суворинский светский сюжет, поднял такие моральные и религиозные вопросы, которые не допустил бы к рассмотрению ни один цензор XIX в., разместив их в пьесе, не имевшей шансов быть допущенной к постановке ни на русской, ни на советской сцене. Подняв эти вопросы, Чехов позволил себе неслыханную свободу — свободу соположить мощь православного ритуала, сформировавшего чувствительность русского человека XIX в., с действиями, которые ставят под вопрос возможность оправдания этого ритуала (перевод наш. — О.С.)»3.
Американским ученый перевел обе «Татьяны» на английским язык, снабдив их обширнейшим литературоведческим комментарием и анализом, и издал под одной обложкой в США и Великобритании4.
Группа молодых ученых-энтузиастов, собравшихся вокруг профессора и известного немецкого чеховеда Герды Шмит, назвала себя «группой Татьяны Репиной» и издала в 2006 г. сборник статей, который «должен был стать лишь первым шагом к исследованию миниатюры Чехова и преследовал две цели: 1) открыть ее для более широкого круга литературоведов и 2) опровергнуть мнение о ней как о пьесе малосамостоятельной, «аппендиксе» одноименной драмы Суворина»5.
Восприятие драмы «Татьяна Репина» в России неоднозначно и сегодня. М.М. Одесская считает, что «эскиз Чехова — это некая лабораторная работа, в которой писатель экспериментирует с новыми драматургическими приемами»6. В 1998 г. пьеса Чехова в постановке Валерия Фокина (совместно с Московским театром юного зрителя) открыла Авиньонский фестиваль. За год до этого, в 1997 г., в Московском театре им. Гоголя Алексей Говорухо поставил пьесу «Охота на женщин», в которой соединил пьесы Суворина и Чехова. Постановка оставила впечатление чего-то незаконченного, фрагментарного, и публика ушла из театра несколько озадаченной7. Упоминая немногочисленные постановки пьесы, М.М. Одесская резюмирует, что вопреки воле автора, чеховская драма стала литературным фактом, её постановки в конце 1990-х годов в РФ наглядно продемонстрировали, что в ней Чехов вплотную подошел к жанру мистерии в её классической форме8.
Г.А. Шалюгин рассматривает драму Чехова как пьесу, в которой положено начало формирования основных принципов чеховской драматургии, как литературное, творческое соревнование с А.С. Сувориным: «Утверждение собственных приоритетов со стороны Чехова должно было повлечь серьезные изменения в отношениях с Генералом: теперь Чехов сам получает право воздействовать на Суворина»9.
Наметившиеся два пути рассмотрения пьесы (как полемического продолжения суворинской «Татьяны Репиной» и имманентно, в отрыве от нее как самостоятельного произведения10), дали интересные исследования о «шутке-дразнилке», как назвал её болгарский исследователь творчества Чехова Людмил Димитров11. Остановимся на его статье подробнее. Димитров оспаривает утверждение Чехова, что пьеса была написана в один присест, спонтанно, поскольку множество интертекстуальных компонентов вписано в драматический нарратив весьма скрупулёзно и обдуманно. Пьеса Суворина рассматривается как «провокация-толчок» для созревшего замысла самостоятельного решения модуса «прельщённая и покинутая» в «псевдоинфернальном плане». Чехов «обладает смелостью импровизировать с продуктивным сюжетом из своей родной драматургии <...> произведённого от архетипного мотива женщина — жертва несчастной любви, и в классической русской драме XIX века его основополагающий прототекст — такая же одноактная драма не менее странной судьбы: пушкинская «Русалка» (1832)»12.
Димитров обосновывает свою точку зрения тем, что «через «Татьяну Репину» Чехов все ещё бессознательно конструирует свой вариант отсутствующего финала «Русалки» (модус дописания) <...> Семь лет спустя автор наконец предложит русскому театральному репертуару свою успешную попытку, синтезирующую его открытия в области этого сюжета, а именно шедевр «Чайка»»13.
Итак, пьеса, которую Чехов назвал драмой, Суворин — пародией, в силу различных исторических причин долгое время не могла изучаться и комментироваться в России. Имманентное рассмотрение пьесы (в отрыве от комедии А.С. Суворина) переводит драму Чехова из одного яруса в другой, меняет семантику и переакцентирует смысл. Сегодня мы с полным основанием говорим об одноактной драме А.П. Чехова «Татьяна Репина» как об интереснейшем самостоятельном драматическом произведении, внимательное знакомство с которым обещает читателю много открытий.
Примечания
1. Блюм А.В. Указ. соч.
2. Чехов А.П. Татьяна Репина // Русская театральная пародия XIX — начала XX века. М.: Искусство, 1976. С. 442—457.
3. Racin J. Chekhov's use of church ritual in «Tatyana Repina» // Themes in Drama. Vol. 5. Cambridge; London; New York; New Rochelle; Melbourne; Sydney: Cambridge University Press, 1983. P. 16.
4. «Tatyana Repina». Two Translated Texts: The 1888 Four-Act «Tatyana Repina» by Alexei Suvorin and Anton Chekhov's 1889 One-Act Continuation / transl. and ed. Raсin, J. North Carolina, and London: McFarland & Company, Inc., Publishers Jefferson, 1999.
5. Смола К. Рецензия на книгу: Čechovs «Tat'jana Repina». Analyse und Umfeld eines Meisterwerks. hrsg. von J. Stelleman und H. Schmid. München, 2006 [Татьяна Репина. Анализ и контекст чеховского шедевра / под ред. Дж. Штеллеман и Г. Шмид. Мюнхен, 2006] // Чеховский вестник. 2007. № 20. С. 31—39.
6. Одесская М.М. «Татьяна Репина» // А.П. Чехов. Энциклопедия. М.: Просвещение, 2011. С. 236.
7. Odesskaya M. Chekhov's «Tatyana Repina»: From Melodrama to Mystery // Modern Drama. 1999. Vol. 42, № 4. P. 475—490.
8. Одесская М.М. «Татьяна Репина» Чехова: от мелодрамы к мистерии // Драма и театр: сб. науч. тр. Вып. III. Тверь, 2002. С. 81—93.
9. Шалюгин Г.А. Указ. соч.
10. Носов С.О. «Точка зрения» как инструмент анализа драматического пространства (драма А.П. Чехова «Татьяна Репина» // Чеховские чтения в Ялте. Мир Чехова: пространство и время: сб. науч. тр. Вып. 15. Симферополь: ДОЛЯ, 2010. С. 179—178.
11. Димитров Л. «Татьяна Репина» — «Русалка» Чехова // Болдинские чтения 2011. Саранск, 2011. С. 70—88.
12. Димитров Л. Указ. соч. С. 74.
13. Там же. С. 78.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |