В монографии уральских ученых под общим заглавием «Феномен творческой неудачи» есть глава, посвящённая непосредственно «Татьяне Репиной» и отношениям между Чеховым и Сувориным1. А.В. Кубасов рассматривает творческую удачу / неудачу как сложное явление, включающее в себя несколько составляющих. С одной стороны, сам по себе аксиологический характер суждения о произведении литературы предусматривает наличие оценивающего субъекта, который, в свою очередь, зависит от доминирующих тенденций своего времени, социального и образовательного статуса, вкусов и пристрастий. Примечательно высказывание самого Чехова на эту тему: «Удачник Вы или нет? А я? А Наполеон? Ваш Василий? Надо быть богом, чтобы уметь отличать удачников от неудачников и не ошибаться...» (П III, 55). Понятно, что такая оценка может и будет меняться со временем и в этом смысле проблема может быть рассмотрена как в синхроническом, так и в диахроническом аспектах. В случае с одноименными пьесами Чехова и Суворина понятно, что за прошедшее с момента их написания время они поменялись местами, причем диаметрально противоположно. Сегодня некогда популярнейшая комедия Суворина забыта и вспоминается только в связи с чеховским произведением, а никому не известная чеховская одноактная драма продолжает привлекать к себе внимание. Заложенные в ней основы и тенденции нового драматургического языка, полностью реализованные в других драматургических произведениях Чехова, завоевали сегодня буквально весь мир. По количеству постановок пьесы Чехова сегодня соперничают лишь с пьесами Шекспира.
С другой стороны, автор статьи говорит о творческой удаче / неудаче в связи с последовательным различением / неразличением художественного и публицистического дискурсов. Успех острой, полемической проблематики и тематики может быть очень ярким, но коротким. Написанное художественно, даже публицистически заострённое произведение вполне может остаться в истории литературы, особенно если автор поднимается до общечеловеческих, так называемых вечных вопросов бытия. В случае Суворина и Чехова такая постановка вопроса вполне релевантна, тем более что Суворин был настоящим журналистом и признавал приоритет журналистики над художественностью, которую вряд ли понимал так же, как понимал её Чехов.
Для Чехова литературность (читай художественность) в эти и последующие годы — главный приоритет, неразрывно связанный со свободой творчества, он неустанно пишет об этом Суворину и другим своим корреспондентам:
Суворину 24 октября 1888 г.: «Если бы я писал комедию «Леший», то имел бы на первом плане не актеров и не сцену, а литературность (здесь и далее курсив наш. — О.С.). Если бы пьеса имела литературное значение, то и на том спасибо» (П III, 41).
Плещееву 4 октября 1888 г.: «Я хотел бы быть свободным художником» (П III, 11).
Суворину 20 октября 1888 г. о Маслове: «Ему нужно жениться, пить вино, не бросать военной службы и писать то, что хочется...» (П III, 14).
Суворину 3 ноября 1888 г.: «Надо всеми силами стараться, чтобы сцена из бакалейных рук перешла в литературные руки, иначе театр пропадет» (П III, 56).
Леонтьеву от 17 ноября 1888 г.: «Пишите пьесы — спасение театра в литературных людях, — но не бросайте беллетристики» (П III, 73).
Чехов упрекает Суворина в отсутствии свободы, в желании довести до читателя свою политическую повестку: «...Вы держите себя на верёвочке, а это значит, что Вы не свободны...» (П III, 70).
Резюмируя свои размышления о принципиальных различиях Чехова и Суворина в отношении к художественным произведениями и их героям, А.В. Кубасов делает следующий вывод.
«Суворин же всегда оставался современником, поэтому он хотел видеть в чеховских произведениях не только «решение проблем», но и специфическую активность автора. Пожалуй, Чехов реализовал всё это, но не в беллетристике, а в своих письмах к Алексею Сергеевичу. Для Суворина автор находится не «над» произведением, не во всем произведении и не «вне» его (принципиальная вненаходимость автора — по Бахтину), а в отдельных фразах, в высказываниях героев-протагонистов. <...> Если Суворин даже в художественном творчестве оставался публицистом, то Чехов принципиально разграничивал и разводил публицистический и художественный дискурсы»2.
Что касается вопроса о пародийности чеховской «Татьяны», А.В. Кубасов, будучи солидарным с Е.С. Смирновой-Чикиной в том, что было использовано в качестве фона произведение «Около брака»3, не соглашается с выводом исследователя об остроумной пародии.
«Пародия, в силу своей жанровой природы, требует узнавания пародируемого произведения. Для этого оно должно быть достаточно известным, популярным, во всяком случае — считываемым. Чехов прибегает к произведению массовой литературы, и при этом вовсе не предполагает, что Суворин будет искать стилизуемый образец. Поэтому «Татьяна Репина» Чехова не пародия, а родственная, но не тождественная ей пародийная стилизация, причем достаточно приглушённая. «Засурдиненность» её объясняется тем, что она не должна производить впечатления полемики с кем-либо. Текст писательницы Жип взят Чеховым в качестве «грунтовки» для художественного полотна. В этом, на наш взгляд, проявляется сущностная природа творчества Чехова. <...> Одним словом, то, что в современной филологии получило название интертекста, было в природе художественного мировидения Чехова»4.
Интересные наблюдения А.В. Кубасова в отношении драмы «Татьяна Репина», по сути, подтверждают сделанные исследователем ранее выводы о стилизаторстве как доминирующем конструктивном принципе чеховской прозы. «Чехов закрывает одну главу в истории русской литературы и открывает другую. Искусство стилизации, получившее в его творчестве невиданную высоту, сложность и изощрённость, подытоживает опыт прошлого и одновременно намечает новые эстетические идеи»5.
Примечания
1. Кубасов А.В. Творческая неудача читателя-писателя: Чехов vs Суворин // Феномен творческой неудачи / под общ. ред. [и с предисл.] А.В. Подчиненова и Т.А. Снигирёвой. Екатеринбург: Изд-во Уральск. унта, 2015. С. 137—159.
2. Кубасов А.В. Творческая неудача читателя-писателя... С. 141—143.
3. Смирнова-Чикина Е.С. Указ. соч.
4. Кубасов А.В. Творческая неудача читателя-писателя... С. 143.
5. Кубасов А.В. Проза А.П. Чехова: искусство стилизации: монография. Екатеринбург, 1998. С. 387.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |