Премьера одноактной драмы «Татьяна Репина» (1889) А.П. Чехова состоялась в Нью-Йорке 31 марта 1978 г. Драму поставили в церкви, причем не в одном из тех перепрофилированных церковных зданий, которые используют как сценические и концертные площадки: церковь эта была и остаётся действующей; если спектакль показывают в течение нескольких недель, то декорации не убирают, и собирающиеся на богослужение прихожане размещаются между ними.
Речь идет о нью-йоркской мемориальной церкви Джадсона, расположенной в Гринвич Виллидже по адресу: Сквер Вашингтона, 55. Главный вход и фасад церкви находятся на южной стороне этого прославленного небольшого парка1. Архитектору Стэнфорду Уайту (1953—1906) принадлежат проекты многих зданий, расположенных поблизости, но главное — он автор 23-метровой триумфальной арки Вашингтону. Первоначально воздвигнутая из дерева и гипса к столетию инаугурации первого президента США, она была заменена на монументальное сооружение в 1895 г. Арка стоит у самого начала Пятой авеню, через нее мы проходим в сквер: в полном соответствии с древними обрядами инициации, когда «прохождение через арку означает новое рождение»2, попадаем из мира богатства, респектабельности и роскоши в мир Гринвич Виллидж — учебных заведений, либерализма и художественной богемы. Именно здесь находится церковь, в которой решились поставить одноактную драму А.П. Чехова.
Мемориальная церковь Джадсона существует с 1890 г. благодаря стараниям баптистского пастора Эдварда Джадсона (1844—1914), который таким образом увековечил память своего отца Адонирама Джадсона (1788—1850) — первого заокеанского американского миссионера (именно так высечено на мемориальной доске, установленной в церкви), переводчика Библии на мьянманский язык, автора первого бирманско-английского словаря. Ещё один нью-йоркский баптист Джон Д. Рокфеллер (1839—1937) оплатил строительство здания, завершившееся в 1892 г. Храм, построенный Стэнфордом Уайтом в стиле Романского Возрождения из желтого известняка и романского кирпича, считается шедевром архитектуры, зданию присвоен статус федерального памятника и памятника штата Нью-Йорк3. Оно примечательно не только уникальным архитектурным решением, художественными витражами Джона Ла Фаржа (1853—1910) и мраморными рельефами Огастеса Сент-Годеса (1848—1907). Под крышей храма идёт деятельное социальное служение, организуется всё, что может быть интересно и полезно прихожанам: от кулинарного кружка до службы занятости и распространения новых лекарств от ВИЧ. Церковь Джадсона защищает права сексуальных меньшинств, помогает оформлять документы нелегальным иммигрантам, предоставляет кров и еду бездомным, но главное своё служение видит в приобщении к искусству — музыкальному, танцевальному и театральному. Рассказ о ее спектаклях и танцевальных постановках достоин отдельной статьи.
По мнению проповедников Джадсона, Бог говорит с людьми языком искусства, цензурировать который — святотатство, поэтому не следует ограничивать творческое самовыражение и фантазию. Подобная установка приводит нередко к скандалам, к судебным преследованиям церкви со стороны властей. Так, в 1970 г. было предъявлено обвинение в оскорблении американского флага: во время представления обнажённые танцоры, обернувшись флагами различных стран, разыграли свою аллегорию протеста против войны во Вьетнаме; пастор Гарвард Муди / Reverend Howard Moody благословил использовать помещение церкви для выставки произведений искусства, в которых использовался государственный флаг США или его элементы.
Первые театральные постановки в церкви связаны с именем Ала Кармайнза. Преподобный Альвин Аллисон — «Ал» Кармайнз младший / Alvin Allison «Al» Carmines, Jr (1936—2005), пастор церкви Джадсона, был ключевой фигурой в движении офф-офф-Бродвей в 1960-е гг. В некрологе, опубликованном газетой «Нью-Йорк таймс» 13 августа 2005 г.4, говорится, что к 1972 г. количество постановок офф-офф-Бродвей в пять раз превосходило количество постановок театров на Бродвее и театров офф-Бродвей5.
Ал Кармайнз брал на себя смелость перекладывать на свою музыку и воплощать в спектаклях всё — от текстов Аристофана, Иоанна Богослова, Авраама Линкольна и Гертруды Стайн до цитатника китайского председателя Мао и сказки о Винни-Пухе, — экспериментировал, сочетая в представлениях обнажённые человеческие тела с сырой рыбой и сырым мясным фаршем. Глубоко убеждённый, что духовность в равной мере присутствует как в церкви, так и в театре, Кармайнз заявил в письме «Нью-Йорк таймс» (1998): «Если хотите знать, как жить, — идите в церковь. Если хотите знать, что из себя представляет ваша жизнь в её глубинных основаниях, — идите в театр»6. В этом смысле понимание театра вполне соответствовало античному и раннехристианскому пониманию богослужения как действа, восходившего к христианскому учению о Слове, ставшем Плотью, о слове, воплощенном в пластике актёров, в звуках музыки, в действии, выставленном на показ, — в зрелище. Такое понимание театра и его роли было сформулировано в начале XX в. Вячеславом Ивановым: «Историческая задача «театра будущего», «грядущего и вожделенного» — сковать звено, посредствующее между «Поэтом» и «Чернью», и соединить толпу и отлученного от нее внутренней необходимостью художника в одном совместном праздновании и служении»7.
Напряженная работа Ала Кармайнза над собственными мюзиклами была прервана в 1977 г. срочной госпитализацией в связи с аневризмой сосудов головного мозга. К 1978 г. пастор чувствовал себя уже лучше, но всё еще не мог работать в полную силу. В этот период и возникла идея привлечь к сотрудничеству профессора английской литературы из университета Западной Вирджинии Джона Рейсина. Рейсин был в то время увлечён переводом одноактной драмы А.П. Чехова «Татьяна Репина» на английский язык. В архиве8 хранится письмо Кармайнза к Рейсину от 26 января 1978 г., приведём отрывок из него.
«Я прошу разрешения на постановку Вашей пьесы (Чеховской пьесы) «Татьяна Репина» здесь, в Джадсоне в рамках «витринной постановки» в марте и апреле. «Витринная постановка» даст возможность показать пьесу продюсерам, что очень важно именно для этой пьесы, поскольку ее мощь раскрывается только в постановке и пении»9.
В письме далее говорилось: «Как принято здесь, в Джадсоне, пьеса будет идти три-четыре недели. У нас есть несколько замечательных режиссеров, один из которых мог бы за неё взяться. В нашем распоряжении также церковное здание, построенное в византийском стиле. Можно добавить несколько декораций и легко преобразовать церковь в русский православный храм.
Нужно подумать над составом действующих лиц. Мы могли бы организовать два хора — по восемь человек в каждом. Возможно, какие-то реплики «из публики» могли бы подавать и сами хористы, для «витринного показа» это вполне допустимо.
В нашем распоряжении грант Форда, который можно использовать на новую пьесу (а Ваша работа как раз считается таковой), — речь идет о небольшой сумме денег, которую можно потратить на Вас и на постановку. Но настоящее преимущество нашей постановки — это показать пьесу продюсерам, которые все, без сомнения, придут на спектакль.
Пьеса, возможно, и нет надобности об этом говорить, просто замечательная. Ирония реплик и высокий пафос богослужения волнуют и доставляют удовольствие. Хоры будут отлично подготовлены. Ещё одно преимущество нашей постановки — возможность показать пьесу в Нью-Йорке. А что произойдёт потом — тема для размышлений и бесед после премьеры.
Поскольку мы бы хотели начать распределение ролей и репетиции в середине февраля, то необходимо получить Ваше согласие как можно скорее. Неужели это действительно будет премьерный показ? Это важно, мы могли бы использовать этот факт, чтобы привлечь людей к нам.
«Витринный показ» также значит, что для самих актёров работа будет практически бесплатной: кое-какие расходы во время постановок спектакля будут компенсированы, но репетиции мы оплатить не сможем. Прихожане Джадсона — преданный народ и, я думаю, справятся с задачей наилучшим образом» (перевод наш. — О.С.)10.
Ответа от Рейсина в папке с документами нет, но судя по тому, что через две недели репетиций спектакль был готов, своё согласие он дал и его участие было самым активным. Режиссером постановки выступил Арни Заслов, художественный директор небольшого театрального коллектива из Сиэтла.
Дж. Рейсину был поручен подбор песнопений для спектакля, он выполнил это со вкусом и знанием дела. Отдавая дань южанину Чехову, для тропарей и аккламаций «Господи, помилуй» Рейсин выбрал традиционный киевский распев, до сих пор широко распространённый на Юге России. По ходу драмы хор исполняет много нотных произведений, здесь мы слышим сочинения А.А. Архангельского (1846—1924), П.И. Чайковского (1840—1893), Г.Ф. Львовского (1830—1894), Архимандрита Феофана (в миру Фёдор Александров) (1785—1852), Н.А. Римского-Корсакова (1844—1908), С.В. Смоленского (1848—1909)11.
С целью оповещения средств массовой информации о премьере был написан пресс-релиз, его разослали с приглашением посетить премьеру во все ведущие издания. В 1978 г. американские христиане праздновали Пасху 26 марта, а 31 марта был показан первый спектакль. Спектакль повторяли до 17 апреля по пятницам, субботам, воскресеньям и понедельникам в 8 часов вечера. Вход был свободным, но в качестве пожертвования предлагалась сумма в 3 доллара 50 центов. Объявления о спектакле вышли в «Дейли ньюс» (24 февраля 1978 г.) и в «Нью-Йорк таймс» (31 марта). Там, в частности, говорилось, что в России драма, написанная в 1889 г., не ставилась, а вот в Нью-Йорке пьеса нашла поклонника — Ала Кармайнза, который вместе с 20 актёрами и 22 хористами сделал полноценную постановку.
Собственное мнение о спектакле нам как авторам настоящего издания составить трудно, поскольку просмотр 50-минутной любительской видеозаписи12 даёт неполное представление. Обращает на себя внимание бережное отношение к тексту драмы, ко всем авторским ремаркам и замечаниям. Церковь максимально напоминает русский православный храм, а священники одеты в богослужебную праздничную одежду — митры, облачения и т. д. На одном из священников, в полном соответствии с чеховской ремаркой «о. Алексей в тёмных очках», — тёмные очки, которые на сцене неизменно притягивают к себе внимание. Реплики персонажей произносятся в паузах между песнопениями и аккламациями хора, и это очень сильно затягивает действие. Во время длинных реплик жесты священников замирают, как бы повисают в воздухе, а затем, словно оживая, продолжаются дальше по ходу обряда венчания.
Постановщики одноактной драмы отнеслись к ней как к самостоятельному произведению и попытались воссоздать на сцене задуманную Чеховым полифонию. Ремарки, указывающие на пение хора в тексте драмы, самые частотные (49 раз). Хору предоставлена максимальная возможность звучать, церковные песнопения обрамляют высказывания персонажей, становятся фоном их жестов и действий. В пьесе использован контрапункт — одновременное сочетание двух или более самостоятельных мелодических голосов. Создание на непрофессиональной сцене такой полифонии затруднено из-за малой технической оснащённости.
Актёрам играть в пьесе было очень сложно. Как вспоминала в беседе с автором исполнительница роли невесты Веры Олениной актриса Эсси Борден, от многочасового стояния на репетициях, да и на длившемся почти час спектакле болели ноги и спина. Мало кто из актёров надеялся, что постановка заинтересует бродвейских продюсеров: «Мы понимали, что коммерческой ценности в «Татьяне Репиной» нет, не та это была пьеса, но мы ставили её ради Чехова!»13.
Спектакль прошёл с успехом. Искусство в очередной раз одержало победу не только над смертью, но и над идеологической рознью: постановка была осуществлена на фоне только что окончившейся войны во Вьетнаме (1975) и холодной войны между США и СССР. Поклонники Чехова из Америки, собравшиеся в нетрадиционной церкви, дали сценическую жизнь пьесе, постановка которой на Родине в те годы была невозможной.
Откликов ждали с нетерпением. Они появились, их оказалось для города, в котором больше 400 театров, много — пять разных по объему рецензий. Рассмотрим каждую. Первым, 5 апреля 1978 г., откликнулся на спектакль Ричард Эдер. В своей заметке ««Татьяна Репина» Чехова» (газета «Нью-Йорк таймс») он безапелляционно заявил, что пьесу ставить вообще не следовало: «Одноактная драма Чехова «Татьяна Репина» все эти годы проспала на полке. Может быть, как шутка в адрес Суворина она и сработала, но её реанимация сегодня, в новом переводе Джона Рейсина, профессора английской литературы в университете Западной Вирджинии, совершенно очевидно, является ошибкой»14. Рецензент сказал несколько добрых слов в адрес актёров, но пьеса ему показалась мучительно скучной: смотреть «Татьяну Репину», заключил Эдер свою рецензию, — тяжёлое испытание.
Шестого апреля в «Сохо Уикли Ньюс» Эйлин Блюменталь (статья «Новая пьеса того самого старого мастера Чехова») рассказала предысторию создания «Татьяны Репиной». Наделив Евлалию Кадмину именем героини пьес Суворина и Чехова, журналистка поведала историю харьковской актрисы. Чеховская драма, по мнению Э. Блюменталь, хорошо поставлена в церкви Джадсона и прекрасно передаёт атмосферу, задуманную Чеховым, — священный ритуал, нарушаемый пустой болтовнёй о духоте, медалях, пересудами о происходящих в городе событиях. Главное, что в этой маленькой драме уже присутствуют, правда, в зачаточном состоянии, основные приёмы чеховской драматургии — слияние трагического и комического. Новаторство Чехова и в том, что на сцене появилась жизнь, какой она бывает на самом деле. Петр Сабинин испытывает чувство вины, которое его охватывает, страх заставил его «узнать» в стонущей и рыдающей даме в черном погибшую возлюбленную и решиться ехать на кладбище сразу после церкви. «Татьяна Репина» заключает в себе всю последующую драматургию Чехова: «фокус смещается с трагического события как такового на необходимость продолжать жить после больших потерь и утрат. «Татьяна Репина» Суворина была традиционной трагедийной мелодрамой, которая достигла своего апогея и завершилась в момент смерти героини. Продолжение Чехова — это размышление о положении тех, кто остался жить»15.
«Потерянная пьеса Чехова элегантно всплывает в церкви Джадсона» — так называлась статья Ричарда Нейзона. Уподобляя пьесу блудному сыну, вернее, дочери, автор говорит о её возвращении на сцену, только уже по другую сторону океана. Нейзон уверен: никто бы не справился с постановкой лучше, чем это сделал коллектив, собравшийся в церкви Джадсона. Показан контраст между торжественностью православной службы и неуместностью и легкомыслием участников венчания. «Заслов и Кармайнз взяли на себя титанический труд, придав определённую форму коллективу из 50 человек (актёры и хор) на маленьком пространстве примерно размером с бассейн на заднем дворе небольшого дома»16. Рецензент отмечает пение хора, прекрасную игру актёров: Эсси Борден в роли Веры, Гордона Гульда в роли соборного протоиерея и др. Статья заканчивается без прогнозов по поводу последующей сценической жизни спектакля: «Мы слышали, что на постановку пьесы ушло всего две недели. Но и сам Чехов написал драму за один присест. Наверное, доброму доктору приходилось засиживаться по ночам. Чехов остается Чеховым»17.
Михаил Фейнголд в статье «Благодарен за тех, кто еще жив» подчеркнул: «Вместо того, чтобы всерьёз обратиться к классике, Нью-Йорк оставляет её отдельным отчаянным смельчакам, которые показывают её в «Витринных представлениях» в театрах офф-офф-Бродвей, где нет ни денег, ни достаточного времени для репетиций, а актёрский состав определяется, как в боях без правил, тем, что взяли кого смогли. Без традиции классических постановок, которой в Нью-Йорке вообще никогда не было, ни актёры, ни публика не имеют никакого представления о тех спектаклях, которые им показывают, — слепые ведут слепых. На этой неделе два спектакля из лавки древностей подтвердили мою правоту. Американская премьера «Татьяны Репиной» Чехова в театре мемориальной церкви Джадсона и ещё одна мировая премьера — «Сельские джентльмены» Сэра Роберта Говарда <...>.
Обе эти пьесы больше похожи на литературные останки чем на самостоятельные произведения. То, что написал Чехов, — это маленькая частная шутка между ним и его издателем А.С. Сувориным, который написал четырёхактную пьесу с одноимённым названием об актрисе, которую бросил любовник, а она, в свою очередь, приняла яд и по-настоящему умерла, играя в популярном спектакле сцену отравления. Действие сценки Чехова (а это именно сценка) разворачивается во время венчания любовника умершей Татьяны и богатой вдовы. Написана сценка в стиле дешёвых одноактных фарсов и отличается от них только удивительной мрачностью сатиры»18.
Завершила серию публикаций о постановке «Татьяны Репиной» заметка Теда Хофмана, опубликованная 20 апреля 1978 г. в газете «Вилладжер» в рубрике «О театре». Сам литературный критик принимал участие в спектакле и, видимо, решив больше этого не делать, опубликовал свой материал под заголовком «Мое первое прощальное появление». Со вздохом облегчения покидает Хофман церковь Джадсона, в которой наконец-то разбирают бутафорный алтарь, воздвигнутый для постановки, — он физически устал. Вспоминает, как случайно поджёг себе волосы свечкой во время спектакля, но вовремя потушил сам, хотя помощники уже держали в руках огнетушитель и готовы были сорвать представление; как тепло аплодировали зрители; как хорошо было работать с профессиональными певцами и Алом Кармайнзом. Да, пишет Хофман, мы ждали рецензий, но они разочаровали: «Эрудированный фланер отнёс наш спектакль к фарсам Чехова, мы тоже так поступили, но только он хочет больше — гомерического хохота в финальной сцене, где женщина, умирающая от принятого яда, кричит протоиерею в алтаре: «Все должны отравиться... все!». Очень хорошо! Чистое золото! А вот что режиссёру и актрисе делать со следующей репликой? «В женщине оскорблен бог... Погибла женщина...»! Гоготать? А, может, лучше метафизический холод иронической реальности?»19.
«Татьяна Репина» в Америке состоялась как экспериментальный спектакль энтузиастов, которые поняли и оценили заложенный в пьесе глубокий потенциал. Но общество в целом, привыкшее соизмерять свои усилия с конкретной практической выгодой, ожидаемым кассовым успехом, не отозвалось на одноактную драму Чехова: никаких других постановок не последовало. Это было вполне понятно — сложность богослужебных текстов, инородность русского церковного пространства и его символики, чуждость русских реалий... Но даже если миновать очевидные трудности, мешающие восприятию, основная проблема драмы оказалась несозвучна большинству творческой интеллигенции США. Дело в том, что поведение женщины, принявшей яд и своей смертью провозгласившей человеческое достоинство, право на любовь, на внимание и сочувствие к участи оставленной возлюбленной — всё это уже не волновало Америку 80-х. Женский вопрос, так остро вставший в России20, Европе и США XIX в., был уже решён, да и любовь мужчины к женщине в театре, защищающем сексуальные меньшинства, уже не воспринималась как единственная возможность создания счастливого союза.
Премьера одноактной драмы в Нью-Йорке стала выдающимся событием в жизни коллектива энтузиастов из церкви Джадсона, но никакого продолжения не последовало. Пьеса оказалась непонятой и невостребованной в культуре, идеалы и ценности которой далеко отстоят от вопросов, волновавших русское общество во второй половине XIX в.
Примечания
1. Парк или сквер Вашингтона связан с именами Генри Джеймса (его роман так и называется «Сквер Вашингтона»), Эдгара Аллана По (снимал квартиру буквально за углом), Марка Твена и Р.Л. Стивенсона (писатели встречались в этом парке перед возвращением Стивенсона в Англию), Е.Л. Доктороу (преподавал в нью-йоркском университете, расположенном здесь же с южной стороны сквера, и населил роман «Рэгтайм» такими историческим личностями, как архитектор Стэнфорд Уайт и Эвелин Несбит). На северной стороне этого уютного парка-сквера в разное время жили Теодор Драйзер, Аделина Патти, Франк Норрис, Стефан Крейн, Вилла Картер, Джон Дос Пасос, Джеймс Оппенгейм и многие другие представители творческой элиты. См. об этом: The WPA Guide to New York City: The Federal Writers' Project Guide to 1930s with an Introduction by William H. Whyte. New York: The New Press, 1982. P. 131—135.
2. Энциклопедия символов / сост. В.М. Рошаль. М.: АСТ; СПб.: Сова, 2007. С. 208.
3. The Encyclopedia of New York City. Second Edition / Ed. by Kenneth T. Jackson. Yale University Press. New Haven & London. The New York Historical Society, 2010. P. 688—689.
4. Martinaug D. Al Carmines, Experimental Theater Force, Is Dead at 69. URL: http://www.nytimes.com/2005/08/13/arts/al-carmines-experimental-theater-force-is-dead-at-69.html (дата обращения: 30.11.2016).
5. Профессиональным термином офф-офф-Бродвей / Off-Off-Broadway обозначались площадки вместимостью менее 100 посетителей, т. е. театры меньше Бродвейских и Офф-Бродвейских. Кроме размера помещения имел значение и характер контрактов, заключаемых с актёрами, входившими в профсоюз.
6. Martinaug D. Op. cit.
7. Степанова Г.А. Идея соборного театра в поэтической философии Вячеслава Иванова. М.: ГИТИС, 2005. С. 53.
8. Архив Мемориальной церкви Джадсона / Judson Memorial Church Archive хранится в Библиотеке имени Элмера Хормса Бобста (специальная коллекция Фейлза / The Fales Library and Special Collections), одной из крупнейших научных библиотек США, относящихся к Нью-Йоркскому частному исследовательскому университету (New York University, NYU). Архивные материалы представляют собой несколько коробок, где собраны все вышедшие в периодической прессе Нью-Йорка объявления и рецензии на пьесу, нотные записи песнопений для хора, письмо Ала Кармайнза Джону Рейсину по поводу постановки, пресс-релиз, программка спектакля и 50-минутная видеозапись, сделанная на представлении 16 апреля 1978 г.
9. «Витринные показы», или «Витринные постановки», были невыгодны с точки зрения оплаты, но и на них нужно было разрешение профсоюза актёров, следившего за тем, чтобы актёрам, по крайней мере, оплачивали транспортные расходы, т. е. билет на метро, позволявший добраться до места репетиций и вернуться домой. Профсоюз шёл на «Витринные постановки», поскольку в дальнейшем, если спектаклем заинтересовывались большие театры, то это могло обеспечить заключение выгодных контрактов и хорошо оплачиваемую работу для многих участников спектакля.
10. Judson Memorial Church Archive > Series A: Arts > Subseries 3: Judson Poet's Theater > The Fales Library and Special Collections. MSS 094, Box 7, Folder 24.
11. Scripts — Сhekhov, Anton. «Tatyana Repina» 1977 // The Fales Library and Special Collections. MSS 094, Box 13, Folder 7.
12. Tatyana Repina: Performance at Judson 4/16/1978 // The Fales Library and Special Collections. MSS 094, Box 81, Media ID: 094.0021.
13. Интервью автора с Эсси Борден состоялось в Нью-Йорке 8 августа 2016 г.
14. Eder R. Play: Chekhov's Tatyana Repina // The New York Times. 1978. April 5. P. 23.
15. Blumenthal E. A New Play by that Old Master Chekhov // The Soho Weekly News. 1978. April 6. P 39, 49.
16. Nason R. Chekhov's Lost Play Surges Elegantly in Judson Church // The Villager. 1978. April 6. P. 12.
17. Nason R. Ibid. P. 12.
18. Feingold M. Grateful for the Undead // Village Voice. 1978. April 17.
19. Hoffman T. On Theatre. My First Farewell Appearance // The Villager. 1978. April 20. P. 22.
20. Реплика женщины в чёрном созвучна рассуждению Райского, героя романа И.А. Гончарова «Обрыв» о взаимоотношении полов: «...Оскорблять женщину, ее человеческую натуру, творчество бога, значит прямо и грубо отказывать ей в правах на равенство с мужчиной, на что женщины справедливо жалуются». Гончаров И.А. Обрыв: роман / вступ. ст. П. Николаева; примеч. Л. Гейро. М.: Художественная литература, 1980. С. 503.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |