Сайт харьковского университета, выложивший на своих страницах архив номеров газеты, так пишет об этом издании: ««Южный край» был одной из крупнейших провинциальных газет в России. В конце 1890-х гг. его тираж составлял от 2 до 5 тысяч экземпляров, после революции 1905—1907 гг. — от 12 до 40 тысяч в день. К началу XX в. газета не подвергалась предварительной цензуре, ежедневно выходила на 6—8 страницах, а в воскресенье — на 12 страницах, до половины и более её объёма занимала реклама и объявления»1. Газета имела консервативную ориентацию.
С августа 1881 г. по ноябрь 1889 г. Ю.Н. Говоруха-Отрок (18512—1896), русский литературный и театральный критик, публицист и писатель, активно сотрудничал с газетой «Южный край» в качестве литературного обозревателя и штатного рецензента. Газетное наследие писателя 1880-х гг. еще только предстоит опубликовать и осмыслить. В недавно вышедшем двухтомном издании произведений Говорухи-Отрока специально отмечено отсутствие ранних статей: «За пределами первых двух томов пока остаётся огромный пласт газетных статей, которые в 80-е гг. он печатал в газете «Южный край»; в настоящем издании они не представлены, но мы надеемся со временем обратиться к ним. В эти годы Говоруха-Отрок писал особенно много и на разные темы, в том числе — общественные и политические»3.
В газетных публикациях, посвящённых постановкам на оперной и драматической сцене Харькова, куда перешла Е.П. Кадмина (они подписаны буквой «Г»), Говоруха-Отрок регулярно рассказывал читателям о спектаклях и давал критическую оценку как произведениям драматургов, так и игре актеров. Писатель был поклонником таланта Кадминой, внимательно следил за её выступлениями на сцене харьковского театра, отмечал ее успехи и промахи. Так, в публикации «Заметка о театре» с детальным разбором пьесы, поставленной в бенефис А.М. Максимовой с пьесой «Правые и виноватые» А. Трофимова, Говоруха-Отрок говорил о бесталанной пьесе и плохой игре основного актерского состава, но при этом особо выделил актерскую работу Кадминой:
«...Г-жа Кадмина превосходно исполнила роль Фроси. Не скажу, чтобы и из этого тоже ничего не вышло, потому что исполнение было столь блестящее, что можно вывезти какую угодно плохую роль; но все же благодаря тому, что автор поистине до ужаса поставил эту роль в общем ходе пьесы, не вышло и половины того, что могло бы выйти. Были превосходно сыграны отдельные сцены, но вся роль не вышла и уже, конечно, не по вине артистки, которая с своей стороны сделала всё возможное и даже невозможное»4.
Еще одна статья, написанная после бенефисного спектакля Кадминой, сыгранного 2 ноября, проливает свет на обстоятельства, которые вполне могли усугубить душевное состояние Кадминой и подтолкнуть ее к роковому поступку. Приведем обширный отрывок из этой публикации.
«Переходя к «Василисе Мелентьевой» Островского, шедшей в бенефис г-жи Кадминой, нам прежде всего хотелось бы, воспользовавшись случаем, сделать несколько замечаний о самой пьесе, к сожалению, почти совсем не тронутой критикой. Несомненно, что г. Островский и как исторический драматург — всё же остаётся первым нашим современным драматургом. <...> Мы и не ожидали, чтобы «Василиса Мелентьева» на нашей сцене сошла, как следует. Во-первых, это пьеса в стихах, и уже по одному этому требующая многих репетиций и более обыкновенного количества времени для разучивания ролей. Во-вторых, обставить пьесу — где что ни действующее лицо, то ответственная роль — при нашей далеко не богатой силами труппе, конечно, было очень и очень трудно. Всё это тем более делает честь бенефициантке, не остановившейся перед затруднениями и выбравшей одну из классических пьес нашего репертуара, а не поставившей какую-нибудь глупую «новинку» для завлечения публики, как то, к сожалению, весьма и весьма часто практикуется. Итак, пьеса кое-как с грехом пополам, «разошлась» и прошла бы без резко выдающихся шероховатостей, если бы не г-жа Понизовская, сыгравшая превосходную роль царицы Анны с такой рутинной аляповатостью театральных дел ремесленника, которая просто мутила до неприятного нервного раздражения. Приёмы игры госпожи Понизовской оставались всё те же, как и всегда, она играла ни хуже, ни лучше обыкновенного: все те же — размашистая и рутинная читка и жестикуляция, всё те же гримасы вместо мимики, но всё это — только смешное, в обыкновенных, плохо написанных ролях, страшно шокирует и раздражает применённое к такому высокохудожественному созданию, как роль царицы Анны. К сожалению, г-жа Понизовская именно из тех актрис, для которых чем лучше и художественнее написана роль — тем хуже. А между тем г-жу Понизовскую «принимали» чуть не восторженно. Встретили её аплодисментами, как и бенефициантку, в продолжении всей пьесы несколько раз вызывали в середине актов. Конечно, часть этих оваций была устроена, выражаясь гоголевским языком, «в пику» г-же Кадминой. Об этой «части» нечего и говорить: люди, которые могут вносить в дело искусства свои личные мотивы и делишки, конечно, заслуживают только презрения. Поддержала же эти клакерские овации, очевидно, именно та часть публики, которая, выражаясь словами Гамлета, «спит, когда не слышит пошлостей»... Но и за всем тем мы положительно советуем, ежели пьеса повторится, заменить г-жу Понизовскую в роли царицы Анны... <...> Г-жа Кадмина роль Василисы в общем исполнила прекрасно, но были места не выдержанные. При дальнейшем изучении роли Василисы особенно советуем этой артистке обращать внимание на сцену во время и после отравления царицы — сцену, где главное дело в хорошей мимике, и затем на сцену последнего акта, когда Василиса выбегает, преследуемая видением. Эта сцена вышла у г-жи Кадминой вообще слабо, а главное, была сыграна чрезвычайно суетливо, что портило дело. Чтобы покончить с бенефисом г-жи Кадминой, прибавим, что с внешней стороны (декорации, костюмы) пьеса была обставлена не роскошно, но совершенно прилично»5.
Смерть в результате принятого яда, фактическое самоубийство, отзывалось болью в душе Говорухи-Отрока, на похоронах актрисы он сказал прочувствованную речь, которая позже была опубликована в газете6. В конце 1882 г. Говоруха-Отрок пережил личную трагедию, также связанную с безответной любовью гордой девушки, не пережившей того, что её отвергли7, и покончившей жизнь самоубийством.
Примечания
1. Южный край // eScriptorium — архив редких изданий и рукописей для науки и образования. URL: http://escriptorium.univer.kharkov.ua
2. Дата рождения Ю.Н. Говорухи-Отрока окончательно не определена. Белгородский исследователь Е.Н. Мотовникова пишет: «...(на могильном памятнике стоял только год — 1854). Не так давно был обнаружен протокол допроса, где с его собственных слов указано, что он родился 29 января 1850 года». Мотовникова Е.Н. Знаменитые земляки. Говоруха-Отрок / под общ. ред. В.В. Горошникова. Рыбинск: Медиарост, 2019. С. 6. О путанице с датой рождения см. также: Иванова Е.В. Ю.Н. Говоруха-Отрок: судьба идеи // Говоруха-Отрок Ю.Н. Во что веровали русские писатели? Литературная критика и религиозно-философская публицистика: в 2 т. / под общ. ред. А.П. Дмитриева. СПб.: ООО «Издательство Росток», 2012. Т. 1. С. 9.
3. От составителей // Говоруха-Отрок Ю.Н. Во что веровали русские писатели? С. 74.
4. Г. <Говоруха-Отрок Ю.Н.> Заметки о театре // Южный край. 1881. 26 окт.
5. Г. <Говоруха-Отрок Ю.Н.> Заметки о театре // Южный край. 1881. 7 нояб.
6. Г. <Говоруха-Отрок Ю.Н.> Е.П. Кадмина: «Ревизор на нашей сцене» // Южный край. 1881. 17 нояб.
7. Иванова К.В. Указ. соч. С. 55—58.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |