Повесть Лу Синя «Деревенское представление» входит в сборник «Клич». Она была создана в 1922 году, и, подобно Чеховской «Степи», основывалась на детском опыте писателя. В ней изображена прелестная прибрежная деревня на юге Китая, и само настроение повести наполнено радостью и счастьем жизни ребёнка.
Рассказ ведётся от первого лица, повествователь вспоминает, что в течении двадцати лет он всего лишь дважды смотрел китайские представления, потому что испытывал скуку при взгляде на сцену, и даже вынужден был выйти на улицу ещё до окончания оперы. Эти два неудачных просмотра представления заставляют повествователя вспомнить юношеские годы.
Ему представляется небольшая деревня, всего на тридцать семей, где он бывал когда-то, и для героя этот маленький населённый пункт стал истинным краем радости: здесь его баловали, здесь можно было избегать тяжёлой и скучной учёбы. Герой очень сдружился с поселянами, весь день он играл с мальчиками, но более всего он мечтал увидеть театральное представление, и эта мечта сбывается.
Повествователь вспоминает, как ночью он и более десятка других мальчиков едут на лодке в соседнюю деревню смотреть китайское представление. Мальчики поют, веселятся, смеются, сидя в лодке под луной, вокруг них слышится звук водного потока и свист флейты, а встречный ветер доносит запах водяных растений. Описание природы занимает важнейшее место в повести, и манера изображения окружающих картин очень живая, будто сам читатель находится внутри описываемого. В то же время, радость мальчиков оттеняет умиротворение окружающего пейзажа.
Во время театрального представления, хотя ни повествователь, ни дети особенно не понимают, о чём поют актёры, маленькие зрители всё-таки остаются весёлыми, и изображение эпизода с восприятием театрального представления в детстве совершенно не похоже на предыдущее описание спектакля в начале повести, который для повзрослевшего героя оказывается скучным и бессмысленным.
Кроме красочного южного пейзажа и радостного состояния мальчиков, писатель также акцентирует внимание на доброте и приветливости деревенского народа. По пути назад, когда лодка проплывает мимо бобовых полей, один мальчик предлагает компании набрать где-нибудь бобов без разрешения хозяина поля, чтобы немного перекусить. И мальчик по имени А-фа советует украсть бобы на своем поле, так как они по размеру гораздо больше, чем у других хозяев — что ребята и делают. А на следующий день хозяйка бобовых полей бабушка Лю-и совсем не осуждает мальчиков, и даже наоборот, когда повествователь говорит, что бобы очень вкусные, она дарит ему ещё немного.
Повесть передаёт самые приятные и весёлые детские воспоминания о жизни в деревне, и просмотр театрального представления с хорошими приятелями тоже становится необыкновенным и прекрасным событием, которое повествователь проносит чрез всю жизнь. Деревенское представление — центральное событие повести, в этом и смысл её названия, но на самом деле само представление имеет не настолько большое значение, насколько сопутствующие просмотру обстоятельства, как это часто бывает в детстве: доброта, приветливость и искренность людей, прелестный пейзаж той ночи, трогательное общение между мальчиками, их привязанность друг к другу и товарищество.
При чтении повести читателю передаётся чувство счастья и радости повествователя из каждой строки текста. Но лиризм повести заключается в том, что об этом счастье говорится как о давно прошедшем: «сказать правду, с тех пор мне никогда не приходилось пробовать более вкусных бобов, чем те, что мы ели в лодке; и не довелось мне увидеть спектакля более интересного, чем представление в селе Чжао» [Лу Синь, 1954, т. 1: 226]. Эта повесть занимает особое место в творчестве Лу Синя, в ней он уходит от темы революции, от обличения человеческой природы. Наоборот, картины идилличны, и только отнесенность событий в прошлое, только ностальгия, которой пронизаны вступление и финальная часть повести, не позволяют говорить об оптимизме писателя. Как и у Чехова, детское впечатление о мире становится главным предметом изображения. Созвучной ей представляется произведение А.П. Чехова «Степь».
Повесть А.П. Чехова «Степь. История одной поездки» по праву занимает особое место в творчестве автора: критики-современники называли её первым удачным опытом писателя в крупной форме (в отличие от жанра короткого рассказа, в котором отрабатывался чеховский лаконичный стиль). Несмотря на редуцированность событийного ряда и преобладание описательных характеристик, этому произведению присуща черта, которую в истории литературы принято называть энциклопедизмом. Так, в тексте соседствуют зарисовки из жизни различных слоёв населения России, благодаря искусно построенным диалогам для читателя звучат голоса очень разных людей: высокого и низкого происхождения, воспитанных и малообразованных, носителей самых разных идей и мировоззрений, от передовых веяний эпохи до детски-равнодушного инфантилизма.
Следуя традициям И.С. Тургенева («Бежин луг», 1851), Чехов вводит в повествовательное полотно не только речевые характеристики персонажей (особый строй народной речи, диалектизмы), но и малые жанры фольклора: приметы (например, мужчине не следует есть, не сняв головного убора), бывальщины (рассказы об убийстве купцов и печальной участи убийц или сюжеты о чудесном спасении от разбойников), особенности отношения простых людей к странникам и путешествующим, к природе (наблюдения Васи за играющей лисицей подаётся как особое свойство его физического зрения и видения мира).
Связующим звеном между этими пёстрыми картинками крестьянского и барского быта становится образ девятилетнего мальчика, впервые надолго отлучившегося из дома и едущего поступать в гимназию. Всё происходящее с ним в дороге — лишь промежуточный этап его жизни, прощание со старым, тогда как новая жизнь для Егорушки начинается с концом повести. Настроения мальчика постоянно меняются, нередко он, испытывая дорожный дискомфорт или тоску по дому, чувствует себя несчастным. Однако в действительности это скорее счастливый мальчик, обладающий восприимчивой душой и чувством прекрасного, сострадающий людям, нередко испытывающий и на себе самом благоволение окружающих. Отношение к нему дяди, который готов оплачивать Егорушкино обучение, и материной подруги, у которой он будет жить, говорит скорее о том, что будущее мальчика сложится хорошо. Хотя автор не даёт читателю права знать, что будет в дальнейшем с его героями, но, словно глядя из авторского настоящего в художественное прошлое, сообщает наверняка, что со стариком-священником мальчик видится в последний раз в жизни. Создаётся впечатление, что повесть рассказывается автором как воспоминание о детстве — далёком и сказочном, как сон. Недаром Александр Павлович Чехов, брат писателя, находил в этом произведении автобиографические черты.
И всё же большая часть повествования ведётся с точки зрения мальчика. Автора интересует мир ребёнка, и сквозь призму восприятия Егорушки он пропускает всё описываемое.
Мальчик прощается со знакомыми местами и встречает много нового. Его путешествие не лишено философского начала: все события сопровождаются размышлениями о жизни и смысле бытия, назначении всего сущего; о проблеме одиночества человека перед лицом вечности; о смерти и скудости человеческих представлений, о небытие; о русском менталитете, широте души, богатырском духе, которым пропитана русская земля; об отношении русского к своей жизни и его ощущении времени: «Русский человек любит вспоминать, но не любит жить» [Чехов, 1985, т. 7: 64]. Особенно интересны попытки мальчика задуматься о смерти и невозможность постичь собственный уход из жизни, а также первые мысли о женщине и цели создания семьи.
Ощущения мальчика смешиваются с голосом автора в духе полифонии Достоевского [Бахтин, 1963], и зачастую трудно отделить мальчишеское понимание, только начинающее маячить на горизонте его разрозненных мыслей, от убеждений взрослого человека, рассказывающего историю. В этом видится интересная черта изображения чеховских героев-детей: их восприятию всегда сопутствует голос зрелого человека, словно старающегося воскресить в себе девственные детские впечатления от мира.
Точка зрения Егорушки на окружающую действительность интересна автору и потому, что она существенно отличается от взгляда взрослого человека. Ребёнок, пока не закончилось его детство, одной ногой остаётся в своём полуфантастическом мире, и когда явления реальности вступают в диалог с его внутренней Вселенной, рождается чудесное.
Подобно первобытному человеку, мальчик проецирует понятные ему человеческие отношения на явления природы: он видит, как маленькая речка гордо изображает из себя мощный поток, как степь улыбается, как бекасы досадуют, что их согнали с насиженного места, как облако переглядывается со степью, сообщая о готовности к дождю. Огонь на его глазах, подобно человеку, ест траву (а не пожирает, как это было бы в обезличенном фразеологизме), а дождь состоит в неприятном заговоре с рогожей, по которой он стучит. Гроза воспринимается мальчиком как несчастье, и страх перед ней обусловлен отнюдь не прагматичным опасением промокнуть или простудиться.
Окружающее для Егорушки не только всё одушевлено, но и осваивается им по аналогии со знакомыми образами, иногда настолько бытовыми, что на основании такого отождествления создаётся комический эффект. В иных сопоставлениях проявляется мифологическое мышление, присущее детям. Мальчик жалеет своё недавно мокрое, но уже поношенное пальто и проецирует на него своё судьбу. Мельница напоминает ему маленького человечка или колдуна, холм напоминает грубую поделку, склеенную из камней. Священник в необычном для него костюме уподобляется Робинзону Крузо. Степь притаилась как виденные недавно еврейские дети под одеялом. Неудобные стулья словно бы согнул проезжий силач, он же оставил дыры в полу. В закате Егорушке видятся золотые крылья ангелов-хранителей, как и люди, ждущих ночного отдыха. Три мужика с вилами среди отблеска молний превращаются в великанов с пиками.
В разряд детей попадает и ещё один персонаж повести, двадцатилетний кучер Дениска. Он скорее напоминает рано повзрослевшего ребёнка, чем зрелого человека. Дениска знает свои обязанности и права среди господ (так, он выбирает только жёлтые огурцы и не решается взять пирог), он собирается создать семью, но при этом в своих свободных занятиях и суждениях уподобляется ребёнку. Особенно хорошо это видно в сцене, где Егорушка и Дениска ловят кузнечика, называемого по-детски скрипачом, и гладят его по спине и усикам, думая, что насекомому будет приятно.
В дороге Егорушке встречаются и другие дети. Комично описывается встреча с совсем маленьким Титом, владельцем солидного имени и басящего голоса. Момент этой встречи частично подан с точки зрения Тита: его удивление при виде незнакомцев (они сравниваются с призраками), ласкающий цвет ярко-красной рубахи Егорушки, привлёкший малыша.
Ребёнок в понимании А.П. Чехова часто пребывает в каком-то полусне — из-за болезни, усталости или ощущения неуютности окружающей обстановки. Из-за этого мир в его глазах приобретает черты полуфантастического: одни явления и предметы превращаются в другие, и лёгкий налёт абсурда накладывается на все воспринимаемые события. Это состояние особенно интересует Чехова, оно является лейтмотивом его творчества. В повести «Степь» птицы разговаривают, придорожный куст превращается в силуэт монаха, поступки взрослых не мотивированы — одни безосновательно благоволят мальчику, другие к нему строги, ожидая шалости, — однако ребёнок воспринимает их терпеливо, как привычный алогизм окружающего мира.
В творчестве Чехова нередко звучит мотив перевёрнутого мира, когда люди ведут себя вопреки ожиданию, и одни персонажи словно бы надевают маски других. (Так, к примеру, в рассказе «Хористка» (1886) неестественными, играющими в жизнь оказываются простые люди, а самым искренним — единственный человек, выступающий на сцене. Образ этой героини наделён детскими чертами и даже перекликается с рассказом «Житейская мелочь»). Именно поэтому восприятие мира детьми — полуфантастическое, искажённое с обыденной точки зрения — интересует автора. Вера ребёнка в чудесное и готовность видеть его повсюду отчасти схожа с верой простого народа: «Крест у дороги, темные тюки, простор и судьба людей, собравшихся у костра, — всё это само по себе было так чудесно и страшно, что фантастичность небылицы или сказки бледнела и сливалась с жизнью» [Чехов, 1985, т. 7: 73].
Детям в художественном мире А.П. Чехова присуща искренность, зачастую идущая в разрез с пониманием морали в обществе. Так, Егорушка, видя презрительное поведение заносчивого человечка Соломона, начинает думать, не напустил ли он на себя этот высокопарный вид нарочно, для смеха. А после изложения Соломоном своих радикальных идей мальчик начинает сравнивать его с нечистым духом (сказывается характерный для Чехова скепсис по отношению к категории «новых людей»).
Видя огромную кучу денег, мальчик, прекрасно зная им цену, всё-таки испытывает неприязнь от запаха этих грязных бумажек (тут Чехов использует приём реализованной метафоры). Егорушка осознаёт неискренность мира взрослых: «О. Христофор, держа широкополый цилиндр, кому-то кланялся и улыбался не мягко и не умиленно, как всегда, а почтительно и натянуто, что очень не шло к его лицу. А Мойсей Мойсеич, точно его тело разломалось на три части, балансировал и всячески старался не рассыпаться» [Чехов, 1985, т. 7: 41]. Ребёнок не понимает, почему перед богатыми людьми все кланяются — и в то же время он восхищается внешней красотой богатой графини, и высшим показателем её богатства оказывается красивая игрушка, часы с подвижным всадником, а также тот факт, что на её балах зимой подаются летние ягоды как самое необыкновенное кушанье.
Прекрасное внешне видится ребёнку добрым, а человек со смешным голосом сразу же представляется глупым. По робкому виду, по оттопыренным ушам, по стрижке Емельян кажется ему несчастным — и Егорушке хочется сказать ему что-то хорошее. Рассказы окружающих мальчик принимает за чистую монету. При виде Варламова он чувствует, как не сочетается представление о нём, «сильном мира сего», с внешним видом и голосом.
Чехов показывает категоричное неприятие ребёнком зла: так появляется ненависть к Дымову, вырастающая от эпизода убийства ужа до произнесения им матерных слов и неуместных шуток по поводу мальчика. С другой стороны, и сам Егорушка выглядит смешно в своём желании мстить и детской обиде за пренебрежение или равнодушие по отношению к нему.
Итак, в повести «Степь» Чехов не идеализирует ребёнка. Но при описании уникальности и красоты степных пейзажей автору больше всего подходит маленький Егорушка как свидетель чудес Русской земли. На фоне вечных природных образов, в которые хорошо вписывается и сам Егорушка, как на индикаторе всего неестественного и неискреннего, хорошо видны мелкие человеческие дела, интересы и хлопоты, которых не избегают даже самые симпатичные из взрослых людей.
И оттого важнее и убедительнее оказывается для читателя путешествие маленького, не взрослого человека. По-видимому, мотив созерцательной прогулки на фоне природы был заложен ещё в рассказе «Студент» (1894), но окончательно раскрылся четыре года спустя в повести «Степь» благодаря введению ключевого детского образа.
Что касается творчества Лу Синя, то оно часто является прямым отражением событий из его собственной жизни. «Деревенское представление» можно частично отнести и к мемуарной прозе, таковы и другие его работы с изображением детей. Созвучно чеховской «Степи» и следующее произведение китайского автора.
Когда Лу Синь создаёт рассказ-воспоминание «От сада сотни трав до кабинета трёх ощущений», он испытывает большие жизненные трудности. Прекратилось издание известного журнала «Новая молодёжь», который имел эпохальное значение и оказывал огромное влияние на общество и китайскую культуру того времени, находившуюся в переломным периоде. В это время писатель встречает по отношению к себе непонимание и критику окружающих людей, ему приходится переехать из Пекина в город Сямынь. Настроения Лу Синя в это время весьма мрачные, он испытывает уныние от вынужденного уединения.
Рассуждая о причинах создания этого мемуарного рассказа, писатель прямо сформулировал своё стремление к душевному спокойствию в то время. Думается, что Лу Синь действительно нашёл в своих детских воспоминаниях определённую духовную силу, способную успокоить его душевные терзания. В рассказе «От сада сотни трав до кабинета трёх ощущений» можно выделить две части. В первой запечатлены вспоминания о саде, находившегося на заднем дворе дома повествователя. Этот сад приносит детям бесконечную радость и подогревает в них интерес к изучению природного мира.
Сад сотни трав не занимает большой территории, но для детей он становится поистине райским: в нём процветают разнообразные растения, живут насекомые и птицы. Близость к природе и живая непосредственность самих детей, мальчиков и девочек, весело играющих в саду, дополняют эту картину эдема и создают атмосферу чистой радости. Это воспоминание о радости жизни оказывается очень важным для писателя.
«Сад сотни трав» посвящён описанию не только беспредельной радости детства, но и необычайной красоты и чудес природного мира: «Не стоит говорить, как заманчивы были его зеленые грядки с овощами, отшлифованный каменный сруб колодца, огромные гледичии, темно-красные ягоды тутовника <...> Под сломанным кирпичом можно было найти сороконожку, а то и жужелицу Прижмешь ее пальцем — и выстрелит, выпуская клубок дыма» [Лу Синь, 1955, т. 3: 41].
Плоды и цветы, насекомые и растения, птицы и деревья в сказочном полотне текста составляют память о чудесном саде. Приведём ещё один небольшой фрагмент рассказа о богатстве этого мира: «Зимой в саду было скучно, но как только выпадал снег, снова становилось интересно <...> А в пустынном саду, куда редко заходили люди, оставалось лишь заниматься ловлей птиц <...> Когда птицы слетались клевать мякину и забирались под решето, стоило потянуть за веревку, чтобы их накрыло. Чаще всего попадались воробьи, но встречались и белолобые птицы Чжан Фэй (Название птице дано по имени исторического персонажа, у которого был нетерпеливый характер. — Ш.Ж.) — с такими горячим характером, что в неволе не могли прожить и ночи» [Лу Синь, 1955, т. 3: 43].
Вторая половина рассказа-вспоминания «От сада сотни трав до кабинета трёх ощущений» посвящена учёбе детей в кабинете трёх ощущений, так как изучение окружающей действительности также является важной частью детской жизни. Однако кабинет трёх ощущений нисколько не напоминает частную школу, насчёт которых писатель выступил довольно критично в другом произведении. В кабинете дети также находят радость и веселье новых открытий.
В произведении Лу Синя учитель — самый большой учёный в городе, и он строго относится к ученикам, но при этом остаётся человеком высокой морали, учитель всегда неукоснительно вежлив с другими людьми. Учебная жизнь не скучна, и герой также испытывает интерес во время чтения с учителем.
Примечательно, что мальчик остаётся счастливым, простившись с беззаботной жизнью в саду сотни трав, хотя детям свойственно увиливать от учёбы и скучать во время занятий. Герой также находит новые удовольствия недалеко от кабинета: «Позади кабинета Трёх ощущений тоже был сад, хотя и небольшой. Там можно было залезать на клумбы, рвать восковые цветы мэй, искать на земле или на лавре куколки цикад, но интереснее всего было ловить мух и кормить ими муравьев — тихо, бесшумно» [Лу Синь, 1955, т. 3: 45].
Писатель показывает очень богатый мир детства, который совершенно отличается от мира взрослых. Дети проявляют любопытство по отношению к малозначительным с точки зрения взрослых вещам, даже самые обыкновенные детали вызывают у них интерес. Таковы дети произведений Лу Синя: они любят и понимают природу, легко играют среди неё и готовы к новым открытиям. Природа помогает детям развивать доброту и искренность характера, активную жизненную позицию и умение с пониманием относиться ко всему в мире, к вещам и людям.
Итак, несмотря на неприязнь писателя по отношению к существующему социальному строю, который, по его мнению, пагубно сказывается на воспитании детей, тон повествования в рассказе-воспоминании скорее лёгкий, радостный. Даже в той части, где говорится о времени учёбы, восприятие ребёнка остаётся свежим и не омрачённым скукой или сложностью уроков. Лу Синь даёт понять, что в душе каждого человека существует «сад сотни трав и кабинет трех ощущений» — этот внутренний Эдем сохраняет в людях чистые воспоминания о детстве. Сами эпизоды детской жизни могут быть незначительными, но при воспоминании о них человек начинает чувствовать себя счастливым вопреки тяжёлой действительности. Сад сотни трав навсегда остаётся источником духовной силы.
Для А.П. Чехова мировосприятие ребёнка тоже полно волшебства, но не всегда приукрашено, в иных описаниях он менее идилличен, чем китайский автор. В рассказе «Гриша» Чеховым предпринимается ещё одна попытка описать мир детства; на этот раз события подаются с точки зрения совсем маленького мальчика, ещё не умеющего оформлять мысли в слова. Это один из самых психологических рассказов Чехова о детях.
Маленький Гриша впервые сознательно выходит на прогулку, и мир для него внезапно расширяется — настолько резко, что от переизбытка впечатлений ребёнок заболевает. Всё в Гришином мире характеризуется с точки зрения вещей, всё он сравнивает со знакомыми ему предметами (тот же приём мы видим в повести «Степь»). Но если мама похожа на куклу, а незнакомые женщины — на маму, то существование лошадей никак не может быть объяснено с точки зрения логики малыша. А между тем, его любопытство всё нарастает. Он накапливает знания об опасных и полезных вещах, и стремление ребёнка исследовать окружающую действительность вполне закономерно. Тем жёстче оказывается контраст его поведения с реакцией взрослых.
Так, Гришина няня обращается с мальчиком довольно грубо, видимо, считая, что ребёнок не осознает и не запомнит происходящего. Ни она, ни родители не считают нужным объяснять такому маленькому ребёнку происходящее и давать возможность изучать мир. Гриша становится невольным свидетелем неприятного досуга няни, кухарки и их приятеля, и новые знакомые из взрослого мира тоже ни во что не ставят ребёнка.
Как и в других произведениях Чехова на детскую тему, рассказ «Гриша» не лишён юмористической ноты. В глазах автора ребёнок не выглядит страдальцем. Это довольно счастливый мальчик из хорошей семьи, но трагизм непонимания взрослыми детей настолько закономерен, что проблема может быть обыграна иронично. Так, в финале рассказа прозаичность мер, предпринятых для выздоровления Гриши, намеренно сталкивается с фантастическим миром его ощущений и чувств, образуя комическую ситуацию.
Тема детства в творчестве Лу Синя сопряжена с его заботой о подрастающем поколении и беспокойством за судьбу народа. Для него, как и для Чехова, зачастую дети остаются мерилом чистоты и всего лучшего в человеке, поэтому детские характеры, как правило, не лишены живости и сочувствия к окружающему миру. В сборнике «Клич» есть рассказ «Кролики и кошка», в котором описывается на первый взгляд обыденная жизнь животных на заднем дворе.
Милые и симпатичные кролики живут во дворе, ищут пищу, играют и производят потомство без всякого представления об опасности. Но коварная чёрная кошка сидит на низенькой стене и не сводит хищного взгляда с кроликов. Соседи иногда тоже поглядывают на кроликов хозяйки Сан тайтай (в более позднем издании имя переводится как «Третья госпожа». — Ш.Ж.) из любопытства. А дети очень любят играть с длинноухими зверьками, они кормят их и относятся со вниманием ко всему необычному в поведении животных.
Сан тайтай и мальчик особенно бдительны и стараются предотвратить опасность, нависшую над кроликами, но даже они не могут остановить ненавистную чёрную кошку. Происходит несчастье, и два маленьких кролика-сосунка погибают. С тех пор в сердце мальчика вселяется сильная ненависть к кошке, ему становится очень грустно. У мальчика даже появляются философские размышления о жизни: «Я вспоминаю о них, и мной овладевает грусть. В полночь, сидя у лампы, я невольно думаю, что вот погибли два живых существа, и никто — ни люди, ни черт — не знает даже, когда это случилось» [Лу Синь, 1954, т. 1: 206].
Писатель с помощью этого детского образа рассказывает о чистой душе ребёнка — у него чёткое, не размытое определение любви и ненависти и обострённое чувство справедливости. Безусловно, у мальчика очень добрая и мягкая душа. Мир взрослых людей в понимании мальчика совсем иной: они не будут сочувствовать погибшим животным, которых разводят. Симпатичные и слабые кролики вызывают симпатию, хотя они не умеют защищать себя и причинять зло другим существам. Этот сюжет не раз появится в произведении Лу Синя — видимо, эта история тоже является художественным воплощением детского опыта писателя. В ней есть и символический смысл: сильная сторона не имеет права, не должна пользоваться своей силой для того, чтобы причинять вред слабому.
Сильные стороны детской натуры, проявляемые в сочувствии ко всему живому, запечатлены и А.П. Чеховым. «Детвора» — ещё один рассказ о мире детей, существующем на контрасте с миром взрослых. Повествователь, взрослый человек, проявляющий интерес к этим странным обитателям земли, словно бы приводит читателя в комнаты и, приглашая понаблюдать, показывает ему несколько картин из жизни случайно взятой семьи. И хотя каждый из описанных в произведении детей уже содержит в себе зачатки взрослого характера (например, для каждого из них различна цель игры и модель поведения в ней), всё-таки в центре авторского внимания именно особенности детского поведения, невозможного или маловероятного в сходных ситуациях для взрослых. Так, для детей обесцениваются деньги (копейка для ставки важнее рубля, а вне игры не важны и копейки), в описываемой сцене для детей нет разницы в сословиях, а бедность кухаркиного сына сглаживается добротой хозяйской дочери, давшей ему денег ради игры. В целом рассказ лишён драматизма позднего Чехова и напоминает исследовательский набросок, точно так же, как и в иных рассказах Лу Синя вместо привычного обличительного тона просматривается позитивный интерес к детской теме.
Рассказ Чехова «Мальчики» напоминает анекдот, забавный случай из детства, который смешно бывает вспомнить взрослому. Здесь миры взрослых и детей находятся не в трагической оппозиции, но словно бы дополняют друг друга. Володя очень привязан к дому, к матери, и его отец — умный и понимающий человек. Володины младшие сёстры, завороженные историями о далёкой стране и добыче драгоценностей, добровольно сохраняют их детскую тайну, предвкушая подарки и боясь за судьбу ребят.
И сборы, и переживания детей довольно комичны. В центре рассказа оказывается образ Володиного товарища по прозвищу Монтигомо Ястребиный Коготь. И само прозвище, и таинственное поведение героя юмористически обыгрывает детские увлечения экзотикой, приключенческими романами и темой индейцев.
Реплики маленькой Маши о чечевице напоминают неуместные и смешные фразы Фирса из «Вишнёвого сада», а кольцевая композиция с двойным приездом ребят и одинаковой реакцией прислуги и собаки придаёт рассказу художественную цельность, способствуя оформлению истории в анекдотическом духе.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |