Итак, миллионы китайских бедняков получают некачественное лечение. Недоверие Лу Синя к китайской медицине обнаруживается почти в каждом произведении о больных людях, и наиболее ярким примером является Чжан Пей-цзюнь в «Братьях». Брат Чжан Пей-цзюня Чжан Цзинь-пу болеет и лежит на кровати уже четыре дня. Пей-цзюнь в сильной тревоге. «Входя в спальню, где лежал брат, Чжан Пей-цзюнь почувствовал сильное биение сердца. Он заметил, что брат дышит прерывисто и что лицо его ещё больше покраснело» [Лу Синь, 1954, т. 1: 419]. Пей-цзюнь с нетерпением ждёт европейского врача Петерсона, который должен прийти лечить его брата. Пока не пришёл Петерсон, Пей-цзюнь попросил доктора Бай Вэнь-шаня проверить самочувствие брата. В произведении подчёркивается, что Чжан Пей-цзюнь не раз прямо выражал свое недоверие к китайской медицине и высказывал это брату [Лу Синь, 1954, т. 1: 420], у него в душе ещё жила надежда спасти Чжан Пей-цзюня. Поэтому он всё-таки пригласил китайского доктора осмотреть брата. Как и следовало ожидать, китайский и европейский доктора поставили совершенно разные диагнозы: европейский врач считал, что брат Пей-цзюня болен корью, а согласно диагнозу доктора китайской медицины тот болен скарлатиной. На вопрос, кто был прав, автор не даёт нам чёткого ответа.
Забота Чжан Пей-цзюня о своём младшем брате и сильное волнение во время ожидания врача довольно часто демонстрируется в произведении. Такие дружеские отношения между братьями не раз присутствуют в рассказе: «Ван Юэ-шэн (коллега Пей-цзюня. — Ш.Ж.) понял, что Чжан Пей-Цзюнь на самом деле до крайности встревожен, раз приглашает самого дорогого врача. Правда, он верил врачам, получившим образование на Западе, но доходы его были невелики, и к тому же он был очень экономен» [Лу Синь, 1954, т. 1: 419]. Поэтому коллеги Пей-цзюня очень хвалят хорошие отношения между братьями. Например, в начале рассказа коллега Пей-цзюнь отмечает, что таких людей, как эти братья, очень немного, поскольку никто из них двоих не думает о своей личной выгоде, а это редкость для общества того времени [Лу Синь 1954, т. 1: 418]. И сам Чжан Пей-цзюнь также выражает коллегам своё недоумение по поводу споров между братьями в других семьях, на словах он не признаёт никаких материальных расчётов между родными братьями [Лу Синь 1954, т. 1: 417]. Итак, мы имеем основания считать, что в рассказе Лу Синь затрагивает вопрос о необходимости родственных, доброжелательных отношений между близкими.
Необычайно важно описание психологического состояния Пей-цзюня. Писатель даёт читателю возможность услышать внутренние монологи героя, при этом автор глубоко описывает противоположную сторону человеческой личности. За добрым отношением двух братьев скрывается необычайное корыстолюбие. Такая тёмная сторона с первого взгляда не видна окружающим персонажам. Но далее писатель обличает героя в его монологе о расходах. Брат рассуждает, как он сможет содержать свою семью и сирот одновременно. При этом ему необходимо заняться расходами на похороны: предстоит покупка гроба, на который нет денег, тело покойного необходимо отвезти на семейное кладбище, которое очень далеко. В конце концов герой решает сменить место захоронения и отправить тело на кладбище для неимущих и бездомных людей.
Вслед за этим идет описание сна Пей-цзюня, создаётся интенсивный контраст с предыдущим текстом: «Вот лежит Цзинь-пу, но только он мертвый... А он, Пей-цзюнь, занят похоронами, один подымает на плечи гроб и несет в зал <...> Пей-цзюнь приказывает Кан-эру и двум младшим (детям Пей-цзюня. — Ш.Ж.) идти в школу, но остается еще двое детей (дети его брата. — Ш.Ж.), они плачут и хотят идти с ними в школу. Его раздражают их слезы, и в то же время он чувствует, что приобрел теперь высочайшую власть и величайшую силу. Даже руки его будто стали в несколько раз больше, и как будто чугунная рука потянулась и ударила Хэшэна по лицу...» [Лу Синь 1954, т. 1: 426].
Внутренний портрет героя играет ключевую роль для обнажения мотива истинных человеческих отношений. Монолог и, позже, его сон являются живым контрастом к положительным отзывам коллег и самим словам героя. Для отражения психологического состояния Пей-цзюня писатель использует антитезу — художественный приём, демонстрирующий сложные перипетии в душе героя.
Сюжет рассказа «Братья» построен на ситуации болезни одного из братьев, однако этот простой сюжет заставляет читателя задуматься над разными ситуациями. Во-первых, если человек заболевал, в то время приходилось сталкиваться с проблемой поиска ответственного врача, имеющего глубокие познания в медицине и сосредоточенного на врачебной деятельности. Во-вторых, любовь героя к брату на самом деле не так искренна и чиста, и такое отношение между братьями, пожалуй, зачастую соответствовал реальной жизни. Уже когда китайский доктор ставил диагноз, заявив, что Чжан Цзинь-пу болел скарлатиной, Чжан Пей-цзюня посетила мысль о том, что у него нет денег на гроб. Он даже подумал: если брат умрёт, то кто будет растить двух детей брата. Его зарплата не позволяет отправить всех детей в учебное заведение. Герой рассуждает, что троих своих детей и двоих детей покойного брата прокормить будет очень сложно, не говоря уже о том, что все не смогут получить образование. И, выбирая между детьми, Пей-цзюнь останавливается на мысли, что в школу пойдёт только его сын Кан-эра.
Сложное состояние души этого человека и противоречия его характера описываются на нескольких страницах. С одной стороны, Чжан Пей-цзюнь очень беспокоится о своём брате, даже платит большие деньги за приглашение европейского врача. С другой стороны, он также преследует корыстные интересы. Он беспокоится не о том, как и на какие деньги лечить брата, а о том, как поддержать собственного сына, который вскоре должен пойти в школу. Это, наверное, нельзя считать чистой и искренней любовью к брату.
Если бы не заболел брат Чжан Пей-цзюня, он сам бы не знал, что может так думать о нём. Он, наверное, испугал бы самого себя своими мыслями. Слова писателя раскрывают самую сложную и тёмную сторону человеческой души. Лу Синь обличает эгоизм в характере человека. Его произведение — как зеркало, которое не только отражает болезнь общества, но и заражённые пороком души отдельных людей.
В конце рассказа действие приходит к кульминации. Однако Лу Синь оставляет читателя перед открытым финалом. Неизвестно, умирает ли Цзинь-пу, и акценты в повествовании расставлены таким образом, что это скрытое обстоятельство не обращает на себя читательское внимание. На другой день Пей-цзюнь пришёл на службу. Посыльный принёс пакет, в котором лежит документ. В нём написано, что недавно был обнаружен труп неизвестного мужчины на восточной окраине города и учреждение должно заняться похоронами, в частности, прислать без промедления гроб «ради санитарной и общественной пользы» [Лу Синь 1954, т. 1: 428] Его коллега Ван Юэ-шен предлагает помочь Пей-цзюню оформить все дела, чтобы Пей-цзюнь смог уйти пораньше с работы.
При этом реакция Пей-цзюня очень неожиданная и резкая: «Нет! — отстранил его Чжан Пей-цзюнь, — я все сделаю сам» [Лу Синь 1954, т. 1: 429]. Почему Пей-цзюнь настаивает на том, чтобы самостоятельно все сделать, почему его отношение к коллеге вдруг стало негативным, а интонация такой резкой, ведь в предыдущем тексте Пей-цзюнь всегда терпеливо, вежливо, даже мягко обращался к людям. Причём два смысловых центра письма, которое принёс посыльный, — «гроб» и «общественная польза» — обнажают суть происходящего. Гроб — та деталь, которая особенно волнует Пей-цзюня: у него нет денег купить его после смерти Цзинь-пу; польза — это выгода, благодаря которой можно содержать семью Пей-цзюня. Хотя это всего лишь наше предположение, догадка кажется рациональной.
Лу Синь оставляет финал открытым, и он так и не пишет, чей диагноз оказался правильным. В произведении столь малого объёма (всего двенадцать страниц) автор концентрированно изображает драматические события, его сюжет заставляет читателя размышлять — возможно, в этом и заключается особенности этого рассказа.
Похожий момент можно найти и в рассказе «Завтра» (1919). Главная героиня, Шань Сы, «женщина темная», у которой умер муж, живёт вдвоём с сыном Бо-эром и зарабатывает мало денег. Автор говорит, что единственной целью в жизни Шань Сы была забота о её трехлетнем сыне, и она зарабатывала ему на хлеб тем, что пряла. На последние деньги она привела ребёнка на приём к китайскому врачу-шарлатану Хэ Сяо-сяню, сказавшему, что его болезнь — «стеснение жара». Врач настоятельно рекомендует пойти именно в аптеку «Цзи-ши-лао», принадлежащую семье Цзя, потому что у него хорошие отношения с семьёй Цзя. Врач Хэ Сяо-сянь ничуть не беспокоится о больном мальчике и не удивляется его смерти. Лу Синь показывает, что не только непрофессионализм врача, но и невежество матери больного мальчика становится причиной этой трагедии. Читатель также видит, что несмотря на ранний час в очереди на приём к врачу Хэ Сяо-сяню сидело четыре человека [Лу Синь, т. 1; 1954: 93]. Автор даёт понять, что будут и другие жертвы этого врача, и возможно даже с летальным исходом. Здесь врач — уже не спаситель больных, а косвенный убийца.
Другая проблема этой повести — разъединение и равнодушие людей: автор делает акцент на то, что вечерами все люди запирали дома и ложились спать, не думая о проблемах соседей. Шань Сы работает до поздней ночи, а окружающие её люди не собираются ничем помочь.
А-у пришёл якобы помочь нести малыша, но на самом деле его интересует лишь одинокая женщина. Он берет из рук Шань Сы ребёнка, касаясь её груди. После смерти Бо-эра А-у предложил свою помощь, но на другой день А-у совсем не пришёл к Шань Сы. Бабушка Ван Цзю, соседка Шань Сы, также словно бы заботится о нём, но в действительности не делает ничего. Видя тяжелую болезнь Бо-эра, бабушка Ван Цзю даже не утешает Шань Сы в печали. Когда люди принесли гроб, «Шань Сы плакала... и ни за что не давала закрыть гроб крышкой. Наконец, бабушка Ван Цзю, потеряв терпение, рассердилась, подошла и отвела её в сторону» [Лу Синь, т. 1; 1954: 97].
В это тяжёлый момент душа Шань Сы переполнилась тоской, но душа бабушки Ван Цзю осталась чёрствой, как камень: у неё в душе не нашлось ни капли сочувствия к Шань Сы. Лу Синь вводит в повесть тяжёлые испытания героини: потерю самых близких родственников (мужа и сына). Мы видим самый трудный момент в жизни Шань Сы, но все жители посёлка Лучженя абсолютно равнодушны к чужой беде. Помощь и взаимопонимание здесь невозможны или являются большой редкостью. Несмотря на то, что Шань Сы постоянно работает до поздней ночи, у неё нет денег на гроб. Из её личного имущества остались всего лишь пара серебряных сережек и позолоченная шпилька, и они были отданы хозяину винной лавки в качестве заклада с той целью, чтобы он в как поручитель смог приобрести гроб частично в долг и частично за наличные деньги.
В такой тяжёлой ситуации никто не помогает, напротив, каждый думает лишь о своей выгоде. Бабушка Ван Цзю помогла приготовить еду: это единственное её доброе дело по отношению к Шань Сы. Все люди, которые в этот день помогли Шань Сы (например, нести гроб на кладбище) ели у Шань Сы, хотя знали, что она очень бедна. Можно предположить, что она отдала все свои скудные сбережения, чтобы отблагодарить их. Среди множества жителей в поселке не находится ни одного человека, который действительно бы сочувствовал бедной женщине, тем более помогал ей. Вероятнее всего, жители в Лучжене уже потеряли душевную чистоту, поэтому для них больше не существует понятий «сочувствие» и «помощь».
Из таких взаимоотношений между людьми складываются отношения во всём обществе. И они влияют на каждого из представителей социума. К несчастьям людей ведёт их вечное равнодушие друг к другу, нежелание увидеть проблемы друг друга, обывательское отношение ко всему (в худшем значении слова «обыватель» — «человек, лишенный общественного кругозора, живущий только мелкими личными интересами» [Ожегов 1986: 377]. Такие взаимоотношения между людьми становятся привычными настолько быстро, что любой из них даже не замечает своей бессердечности. Они давно забыли, какими следует быть, чтобы оставаться людьми.
В небольшой повести четыре раза повторяется описание Шань Сы указанием на её «тёмную» сущность. Столько презрения, сожаления и ненависти заключено в этих словах, что можно предположить: писатель сожалеет о судьбе героини, но одновременно ненавидит её «темноту» (в это понятие очевидно входят необразованность, вера шарлатанам) и глупость, ведь «темнота» Шань Сы привела к трагедии с её сыном. Если бы она своевременно нашла хорошего врача, то, возможно, вылечила бы своего ребёнка. В то же время нет никаких гарантий, что Бо-эр бы не умер: болезнь могла быть очень тяжёлой. Впрочем, Лу Синь указывает на то, что настоящим убийцей является общество.
Все жители Лучженя ведут себя так, как будто безразличие к чужой беде — это норма общественного устройства. Равнодушие, непонимание и обман — порождения больного общества. Феодализм разрушает человеческую личность. Женщины живут не для себя, а для мужа и своих детей, поэтому муж и дети — основа их жизни. Необыкновенные испытания, которые выпадают на долю героини, позволяют не только ей, но и читателям задуматься: что же она дальше будет делать в этой жизни, поэтому, по-видимому, рассказ и называет «Завтра».
«Завтра» напоминает рассказ «Ионыч» (1898) А.П. Чехова — историю о том, «как неимоверно трудно оставаться человеком, даже зная, каким ему следует быть. Рассказ о соотношении иллюзий и подлинной (страшной в своей обыденности) жизни, о реальных, не иллюзорных трудностях бытия» [Катаев, 2002: 21].
В рассказе «Ионыч» Чехов показал, как сложилась человеческая судьба, когда герой из наивного, простодушного и увлечённого молодого человека превращается в жадного обывателя, испытавшего неудачу в любви, как он становится равнодушным человеком, который потерял жизненную цель. Его единственным приятным воспоминанием остаётся промелькнувшая в его жизни любовь к Котику. Писатель прослеживает превращение Дмитрия Ионыча Старцева — умного молодого земского врача — в ожиревшего, жадного и ведущего праздную жизнь доктора Ионыча. Трагизм ситуации хорошо сформулирован Г.П. Бердниковым: Чехов изображает «драму крушения человека, слияние его со строем господствующих отношений. Сам того не заметив, он был покорен ненавистной ему жизнью, сам превратился в одного из наиболее отталкивающих, ужасающих обывателей. Никогда еще до этого не показывал Чехов так ярко убийственную опасность примирения с существующим строем, подчинения господствующим нравам, принятой морали» [Бердников, 1961: 434—435].
Сначала жизнь героя кажется интересной и многообещающей: Ионыч работает земским врачом, знакомится с семьей Туркиных, общество которых сначала приятно. Но постепенно читатель замечает, что общение между этими людьми скучно и поверхностно. Туркин любит шутить об одном и том же, рассказывать одни и те же анекдоты. Жена Туркина Вера Иосифовна читает гостям свой роман о том, чего не может быть в жизни, по часу или два. Дочь Туркина Котик упорно, но посредственно играет на рояле. Все гости, которые приходят к Туркиным, полагают, что хозяева — образованные и интересные люди, и на их фоне сами увлекаются иллюзией того, что могут оценить прекрасный роман и чудесную музыку. «Люди разобщены, они живут каждый со своими чувствами, интересами, программами, своими стереотипами жизненного поведения, своими правдами...» [Катаев, 2002: 19]. Через несколько лет Ионыч становится таким же обывателем города, как те, которых он презирал в начале работы, и к нему уже запросто обращаются «Ионыч».
После столь значительных метаморфоз — превращения Старцева в Ионыча — читатель понимает, что главный герой потерял почти все положительные качества человека. Хотя Ионыч сам доктор, но он не может увидеть и вылечить свои собственные «болезни». Его болезнь скрывается не в теле, а в душе, и эта же болезнь поражает всё общество. Герой как будто он потерял свою изначальную энергичность, любопытство и любовь к жизни, теперь он чувствует одиночество и скуку, у него нет никаких интересов. И в этом заключается трагедия Ионыча — как отмечает З. Паперный: Старцев, «отталкиваясь от Туркиных, <...> опускается гораздо ниже Туркиных. И в сущности, теряет какое бы то ни было право их судить» [Паперный, 1976: 52]. Он отходит «не только от окружающей среды, но и от самого себя, прежнего, способного любить, чувствовать, жить» [там же].
Оглянувшись на молодость героя, мы понимаем, что он был старательным, ответственным доктором. Следует отметить, что Старцев может весьма профессионально лечить больных. Когда мать Котика, Вера Иосифовна, жалуется ему на мигрень, герой становится полезен там, где другие, городские, врачи оказались бессильны. Характерна скромность, с которой сказано об этом — что Старцев «немножко» помог (слова хотя и авторские, однако поданные с точки зрения героя), и тут же иронически замечено, что Туркина начинает называть его необыкновенным врачом. Писатель даёт понять, что Старцев целыми днями не отрывается от работы: «Старцев все собирался к Туркиным, но в больнице было очень много работы, и он никак не мог выбрать свободного часа. Прошло больше года таким образом в трудах и одиночестве» [Чехов 1986, т. 10: 28].
При описании деградации, изменений душевных качеств героя, автор использует художественные детали, лейтмотивами перекликающиеся с началом повести. Так, Чехов с педантичностью врача и учёного фиксирует этапы развития «болезни» своего героя. Жизненный уклад Ионыча очень меняется. Прежде у него не было своего экипажа, и он получал удовольствие от пеших прогулок, даже напевал в дороге, но впоследствии стал ездить на паре лошадей, а потом и на тройке с бубенцами, чтобы обозначить статус своей особы. Со временем Ионыч стал получать удовольствие не от того, что он помогает больным, но от процесса выкладывания из карманов денежных купюр: вечерами он бережно собирал и подсчитывал их.
Очевидно, что его болезнь связана с деградацией человеческой личности. К сожалению, доктор Старцев не может вылечить самого себя, поэтому он не в силах изменить ничего в своей жизни и сделать счастливой девушку, которую когда-то любил.
Таким образом, душа врача оказалась спрятана в своеобразный кокон, футляр, закрытый для человеческих чувств. Об этом речь идёт и в «маленькой трилогии», в которую входит рассказ «Крыжовник» (1898). В произведении говорится: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясётся беда — болезнь, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живёт себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, — и всё обстоит благополучно». [Чехов, 1986, т. 10: 62]. Дмитрию Ионычу Старцеву тоже не хватает такого человека с молоточком.
Как Шань Сы в рассказе «Завтра», так и Ионыча в одноименном рассказе окружающая среда заставляет принять правила, по которым живёт общество, как единственно возможные. Жители Лучженя и города С. утратили понимание сути настоящей жизни. Когда Котик через четыре года вернулась в город С. и они с её бывшим воздыхателем снова разговаривали в саду, Старцев честно признался, что жизнь его пуста и тускла. Он и сам осознаёт, что время проходит очень быстро, а между тем он тратит свой досуг на неказистую компанию в клубе, за картами, и хотя ему самому это неприятно, он примиряется.
Старцев вполне осознал своё падение и не сопротивлялся ему. Он знает, что люди в городе С., в том числе он сам, живут механически, скучно и бессмысленно. Жалуясь на окружающую среду, герой тем не менее мирится с нею. Ионыча уже ничто не могло вывести из духовной спячки, но для Старцева всё же был выход, он ещё мог изменить свою жизнь, посвятив себя Екатерине Ивановне и служению медицине, не превращая её в выгодное для своего кармана дело. Может быть, в душе докторов Хэ Сяо-сянь в рассказе «Завтра» раньше также существовали искренность и совесть и они всецело отдавали себя медицине. Судьбу чеховского доктора, как и жизнь Шань Сы, давно определили нормы тогдашнего общества. И Шань Сы, и доктор Ионыч, и остальные персонажи — члены обывательской среды, потому-то их мысли, поведение и речь ни секунды не могут находиться вне её влияния.
Мировоззрение и цель жизни таких изменивших клятве Гиппократа врачей искажены, ими управляет жажда наживы, равнодушие к людям и халатность в работе. Это не случайно, что доктора в рассказе А.П. Чехова «Ионыч» и в рассказе «Палата № 6» больше не выполняют своих обязанностей. Когда врач не лечит, он не может называться врачом. А то, что отражено в рассказе Лу Синя, намного хуже, чем в России: врач вообще не заботится о жизни человека. Он не помогает больным, напротив, ухудшает их состояние. А.П. Чехов и Лу Синь описали врачей, работа которых не подвиг, а позор.
Оба писателя не только обнаруживают нравственную уродливость в своих героях, но и мастерски описывают такую форму общественной болезни, как деградацию личности. Можем сказать, что Шань Сы, Ионыч и любой житель посёлка Лучженя или города С. страдают от той же болезни. Самое ужасное заключается в том, что Ионыч, Рагин и Хэ Сяо-сянь как врачи не могут лечить людей ни физически, ни, тем более, духовно, так как они сами уже были «больны» неизлечимо.
Такая «неизлечимая болезнь» — неотделимая часть типичного образа врача в творчестве Лу Синя. Хотя описания врача в произведениях Лу Синя занимают немного места, но описанного достаточно, чтобы создать яркий образ. В повести «Дневник сумасшедшего» и в рассказе «Завтра» речь врача представляет собой всего лишь одно или два предложения, но в произведениях не говорится об описании внешности и психологии героя.
Похожий прием найден в другом важном рассказе Лу Синя «Снадобье». Несмотря на отсутствие образа врача в произведении «Снадобье», мы понимаем, какую роль играет медицина в жизни людей, насколько врачи освоили китайскую медицину и на какой ступени развития находится китайская медицина в феодальном обществе. Именно такие проблемы прямо поставлены в произведении.
В рассказе «Снадобье» Лу Синя обнаруживается негативное отношение писателя к китайской традиционной медицине. Молодой герой Шуань болеет туберкулёзом лёгких. Для спасения Шуаня его родители, доверившись совету невежественного человека, купили у солдата хлеб, смоченный кровью погибшего революционера. Как ни старались родители спасти молодого Шуаня, он всё равно умер.
Отметим, что во времена Чехова туберкулёз, от которого умерли писатель и его брат, в России и на ближайших курортах за границей тоже не умели лечить. Среди того, что испробовал сам писатель, — лечение кумысом, от которого ему не стало лучше.
Можно сказать, что феодальное общество в Китае наносило вред как сознанию народа, так и счастью конкретной семьи. В феодальном обществе было принято считать, что рождение ребёнка мужского пола чрезвычайно важно. Такую феодальную традицию мы видим также в рассказе «Завтра», где героиня Шань Сы работает только для того, чтобы вырастить сына. Мальчик считался надеждой всего рода. Итак, когда у Хуа Лао-шуань и Хуа Да-ма заболел единственный сын, читатель может представить себе, насколько они беспокоились о нём.
Такое сильное беспокойство заставляет семью следовать неправильному совету, но основной причиной является человеческое невежество. Гости и друзья, приходившие к супругам, владеющим чайной, также невежественные люди. Лекарство советует друг семьи Кан Да-шу: «Ручаюсь, ручаюсь! Съесть горячими... Такие хлебцы с человеческой кровью любую чахотку могут вылечить...» [Лу Синь, 1956, т. 1: 86]. Никому в голову не приходит, что речь вообще не идёт о каком-либо лекарстве. Люди уверяют членов семьи, что им невероятно повезло, и Лао-шуань непременно вылечится, если использовать этот «рецепт». Склонность к суевериям среди этих людей очень развита. В произведении изображён также завсегдатай чайной, верящий в духов. В посёлке нет хорошей больницы, в которой бы работал пользующийся доверием и уважением односельчан врач.
В рассказе «Снадобье» речь идёт не о метафоре: кровь здесь действительно пролилась. Но это страшное «причастие» (хлеб с человеческой кровью) не спасает жизнь больного ребёнка, не помогает людям, ради которых пытался изменить общественный строй революционер, оказавшийся здесь настоящим мучеником. Убившие его люди настолько невежественны, глупы и суеверны, что оказываются неспособными оценить его жертву.
Революционер Ся Юй (в переводе имя революционера не указано) не является главным действующим лицом рассказа. О его существовании и взаимоотношениях с обществом мы узнаём из разговора завсегдатая чайной. Выясняется, что люди не понимают революционера, считают его сумасшедшим. Ся Юй стоически переносит скорби и пытки тюремного надсмотрщика, остаётся непреклонным, не меняет своих убеждений. Революционер не извлекал никакой выгоды для себя из своих действий. Ся Юй жил так скромно, что жадный тюремный надсмотрщик не вытащил ни одной копейки из его кармана. Чтобы свергнуть старое феодальное общество, Ся Юй готов бороться до конца жизни, а если потребуется — то и принять мученическую гибель. Молодой человек претерпевает трудности ради изменения условий жизни своего народа, но невежественные люди совсем не понимают его, и более того, радуются его смерти. Налицо приём «перевёртывания», близкий также и Чехову: революционер погиб ради своего народа, который использует его кровь для «лечения». Значит, его кровь пролилась напрасно.
Лу Синь высоко оценил поступок революционера, разделив с ним мнение, что народу необходимо сбросить оковы феодального общества. Писатель сочувствует революционеру, который не получил широкой поддержки народа. Лу Синь показывает, что поступки невежественных людей — это не только вина общества, но и их самих.
Семьи Хуа и Ся сосуществуют параллельно, не зная друг о друге. О том, чьей кровью пытались вылечить мальчика, мы узнаём лишь из беседы гостей, которых позвали супруги Хуа. Снадобье — хлеб с человеческой кровью (молодого человека из рода Ся) — оказывается в основе пересечения двух сюжетных линий.
В названии рассказа «Снадобье» есть метафора, здесь скрыт авторский взгляд на то, какое лекарство нужно обществу. Не случайно писатель упоминает в рассказе «кровь погибшего революционера», он верит, что для излечения китайского общества (на примере конкретного человека) нужны революционные перемены, нужны герои-революционеры, и при этом важно найти правильное, эффективное «снадобье».
Но пока для суеверных героев нет ничего символичного в этом образе. Впрочем, обе страдающие матери в конце рассказа встречаются на кладбище: одна приходит на могилу сына-революционера, другая — на могилу сына, которого не спасла кровь этого революционера. Не говорит ли это о том, что революция — не окончательное спасение, не панацея? В то же время появляется надежда на то, что революционер погиб недаром, на его могиле тоже распустятся цветы. И мать революционера верит в то, что небо всё знает, возмездие настигнет палачей её сына. А мать Шуаня смущена, но её неудовлетворённость и пустота сменились лёгкостью. Отчего? Возможно, она почувствовала свою вину как перед своим сыном, так и перед этой женщиной...
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |