Для Чехова и Лу Синя особенно актуальна проблема отчуждения человека в социуме, именно поэтому конфликт личности и общества занимает в творчестве обоих писателей центральное место. Иногда этот конфликт развёртывается в плоскости мнимого или истинного безумия героя. Показывая отношение окружающих к такому герою, Лу Синь и Чехов демонстрируют как глубину характера отдельного человека, так и панораму общества, близкую их времени в совокупности мнений и идей, но чуждую их внутреннему пониманию жизни.
Обратимся к анализу одного из главных философских произведений Чехова «Черный монах». В нём звучит важная для нас тема сумасшествия, раскрываемая в дуалистическом аспекте, поскольку болезнь героя — точка зрения общества, но не самого Коврина: «Но ведь мне хорошо, и я никому не делаю зла; значит, в моих галлюцинациях нет ничего дурного» [Чехов, 1977, т. 8: 238].
В центре повествования жизнь Андрея Васильевича Коврина, магистра, занимающегося свободным мыслительным трудом, философией и психологией. В поле читательского зрения он попадает в ту пору, когда его впервые посещает странное видение, легендарный монах в черном, несущийся с невероятной скоростью над землёй, мираж, существующий вечно, но вступающий, однако, в диалог с героем и от встречи к встрече приобретающий все больше человеческих черт. Исследователи говорят о воплощении второго «Я» Коврина в этом образе. От бесед с черным монахом герой получает истинное наслаждение, его посещают мысли о собственной гениальности и важном предназначении, в то же время он чувствует себя свободным и счастливым. В переломный момент повести жена Коврина застаёт его за одной из таких бесед: «Он говорил, обращаясь к креслу, жестикулировал и смеялся: глаза его блестели и в смехе было что-то странное» [Чехов, 1977, т. 8: 248]. Страх жены передаётся и герою, он признаёт своё сумасшествие и соглашается на лечение.
Однако после принятых мер, по прошествии некоторого времени, герой осознаёт себя несчастным, он срывается на близких, ведёт себя грубо и несдержанно. В результате этого кризиса семья разрушается, крах несостоявшейся по причине болезненности Коврина факультетской карьеры также способствует плачевному состоянию героя. Лишь в момент трагической смерти видение ненадолго возвращается к ученому, и тот зовет своё прошлое, возвращает веру в себя и умирает с улыбкой.
Первое появление призрака монаха недаром относится ко времени, когда Коврин гостит у Песоцких. Прекрасный сад с удивительными цветами и деревьями, молодая девушка, дружеская атмосфера в доме привносят в жизнь героя гармонию с окружающим миром. Он и сам молод и всецело поглощён занятиями любимой наукой. Природная любознательность и склонность к таинственному способствовала тому, что в уме у него отложилась странная легенда о вечно блуждающем монахе, оптической иллюзии, о которой он рассказывает своей скептически настроенной подруге. Чудесным образом воспоминания об этой легенде скрещиваются в его сознании с жаждой самореализации, энергией молодости — и возникает идеальный собеседник, мудрый, шепчущий об избранности героя таинственный монах, видимый ему одному.
Если считать болезнь Коврина манией величия, то, вспоминая слова монаха, стоит прийти и к тому выводу, что в душе каждого человека живёт творящий призрак, его второе «я», поскольку натуру ни одного человека нельзя свести лишь к одной стороне. После самой глубокой ночи наступает день, он венчает ночь, но самому светлому дню предшествует ночной сумрак, точно так и в произведении Чехова монах говорит: «А почему ты знаешь, что гениальные люди, которым верит весь свет, тоже не видели призраков? Говорят же теперь учёные, что гений сродни умопомешательству» [Чехов, 1977, т. 8: 242]. После разговора с монахом Коврин весел и счастлив, он как бы обретает духовную силу и готовность служить вечной правде, работать для того, чтобы помочь человечеству избежать мучений, греха и напрасной борьбы. По всей видимости, эта цель велика, но простому человеку, обывателю, трудно судить об этом, потому как на фоне суждений о высоких целях такие люди выглядят заурядно. Окружающие считают, что мечта Коврина — пустота, но на самом деле герой делает всё, чтобы помочь своей мечте осуществиться, ведь он всецело поглощён работой, даже не замечает, как проходят дни.
Образ монаха нужен ученому ещё и ввиду его глубокого одиночества. По-видимому, в мире живых людей не нашлось ни одного существа, способного поддержать разговор с ним. С женой у Коврина не возникает духовной близости: несмотря на то, что она терпеливая и добрая женщина, Таня отказывается понять, какую роль играют беседы с монахом в жизни Коврина, сама же она не может восполнить потребность мужа в общении такого рода. В конце жизни, забыв о своём увлечении Варварой Николаевной, Коврин зовёт Таню, но в тот момент она для него является символом его прекрасного прошлого, когда герой был полон энергии и научного задора, когда он был молод, когда чувствовал себя здоровым, вопреки расстроенным нервам, о которых у него был разговор с приятелем-врачом в самом начале произведения.
Согласно своей творческой манере, Чехов не даёт однозначных ответов на многие вопросы: был ли черный монах лишь частью больного и честолюбивого воображения героя. Критерии нормальности здесь смещены. До какой степени внутренний диалог человека с самим собой допустим, где та грань, когда вера в себя, вдохновение, надежда на великое будущее, свойственное молодым людям, перетекает в манию величия и болезнь? Знакомая классической литературе тема противостояния героя и общества, по меркам которого герой слишком необычен, звучит в произведении Чехова с новой силой. И на этот раз автора, по всей видимости, особенно интересует неоднозначность оценок нормальности человека, неустойчивость установленных общественным мнением границ. Именно потому произведение построено так, что герой счастлив в своём «сумасшествии» и глубоко несчастен, невыносим для окружающих в условиях существования «нормального» мира.
Так, в произведении отчётливо звучит тема общества, воплощённая в стремлении Коврина к высокой цели, его служении народу, и в противостоянии скептически настроенных Тани и Песоцкого. Их ощущение болезненности состояния героя позволяет нам разглядеть, как общество, абсолютное большинство людей, относится к тем индивидуальностям, у которых завышенные требования к себе и своим жизненным целям в любви к науке: «Ты сам с собой говоришь, как-то странно улыбаешься... не спишь. О, боже мой, боже мой, спасти нас!» [Чехов, 1977, т. 8: 249]. Удивление и боязнь Тани и Песоцкого дают нам возможность понять их резко негативное отношение к необычному состоянию Коврина, вследствие чего они также отрицают серьёзное и самоотверженное отношение героя к науке, так как в их понимании «говорить самому с собой» и «не спать» — и есть признаки страшной болезни. Таня и её отец сосредотачивают внимание на внешних чертах и поведении Коврина, игнорируя требования его внутреннего мира.
Таня не пытается понять особое значение разговоров между чёрным монахом и Ковриным, какую роль они играют в жизни её мужа и насколько дороги ему. Таким образом, можно считать, что если близкие Коврина объясняют его состояние болезнью, то другие представители общества будут относиться к этому ещё хуже, с меньшим пониманием, терпением, более отчуждённо.
Когда Коврин выздоровел, он перестал видеть чёрного монаха и в его душе произошла потеря духовной цели жизни. Он не доволен своим заурядным существованием, однако его стремление к действию и научный интерес, как огонь, потух; больше герой не мечтает о служении народу. Его близкие, окружающие люди превращают его в совершенно иного человека, так как прежний Коврин, который энергично увлекался наукой, не годится для общества.
Коврин, в действительности, человек-одиночка, его единственный источник, через который он обретал силу духа, истреблён его же близкими, окружающими людьми. У Лу Синя в известной повести «Одинокий» мы обнаружили сходство с этой ситуацией, поэтому далее переходим к рассмотрению героя Лу Синя.
Повествователь этого произведения от первого лица рассказывает о своём знакомстве с Вэй Лянь-шу, человеком с большими странностями в глазах жителей деревни Ханыни Шан. При первой же встрече читателя с Лянь-шу, на похоронах его бабушки, единственного близкого родственника героя, хорошо ощущается его отчуждённость по отношению к другим. Прочие родные заранее собирались и обсуждали, что не разрешат Лянь-шу вносить какие-либо изменения в похоронный обряд, и если уж он участвует в похоронах, то обязан принять их требования, которые строго соответствуют нормам общества того времени.
Нет ничего странного в том, что жители соседнего города, в том числе и рассказчик, слышали о Лянь-шу, так как он стал первым человеком среди населения своей деревни, который получил образование и учился за границей. Полученное знание не позволяет ему принять невежество народа, он не следует нормам, которые существовали испокон веков, его мысли и представления не совпадают с правилами, принятыми в обществе, именно потому окружающие люди считают его странным. Вследствие этого неизбежно возникает столкновение между личностью и обществом. Односельчане видят в герое иностранца, и Лянь-шу сам также чётко осознаёт свою чуждость по отношению к другим.
В связи с этим Лянь-шу очень одинок в душе, посторонним людям трудно его понять, он так и не сможет влиться в мир окружающих. Однако Лу Синь предоставил возможность Лянь-шу полностью открыть себя: повествователь становится для него единственным другом, и особую роль в раскрытии образа главного героя играют три их разговора.
Первая беседа между Лянь-шу и повествователем начинается со спора о детях. По мнению Лянь-шу, дети от природы неиспорченные и добрые, он действительно хорошо относится ко всем детям, однако дети становятся злыми из-за окружающей среды. С точки зрения рассказчика, наоборот, отдельные качества детей уже со дня рождения определяются как хорошие и плохие. Повествователь доказывает, что, подобно семенам, в них изначально есть зародыш цветка и плода, и при создании определённых условий возможно вырастить их. Эта беседа, на самом деле, касается человеческой личности в целом, зерном этого спора является надежда на исправление порока человека: возможно это улучшение или нет.
Вторая беседа строится вокруг проблемы одиночества. Повествователь убеждает, что все муки и тяжёлые состояния происходят изнутри, сам человек может спасти себя от одиночества, а Лянь-шу не соглашается: он считает, что судьба человека заранее решена, трудно её изменить. Проблема одиночества постоянно сопровождает Лянь-шу, любой человек, живущий в среде отсталого общества, не может увидеть и понять душу Лянь-шу Постепенно его речи и статьи появляются в газете, герой публикует их без опасений, и это вызывает его неприятие в обществе, враги-оппозиционеры вступают с ним в бурную полемику, вследствие чего директор школы увольняет Лянь-шу Ситуация усугубляется: Лянь-шу теперь не только чудовищно одинок в душе, но речь с обличением отсталого общества делает его ещё и трагическим, единственным борцом против могущества власти.
Таким образом, беседа о проблеме одиночества имеет актуальное значение для Лянь-шу: писатель задаёт нам вопрос, как человек может спасти себя и изменить ситуацию своего одиночества. После потери работы Лянь-шу долго остаётся в трудной ситуации, он даже продаёт книгу, которой очень дорожил, — его жизнь насколько трудна.
Последняя беседа Лянь-шу с повествователям через письма, сердечный разговор, особенно проясняют тему повести и характер героя. В ответном письме Лянь-шу рассмотрено глубокое осмысление цели жизни человека. Герой повести — человек с большой мечтой, в то же время у него есть способность воплотить эту мечту, однако в реальной жизни ему не разрешается делать ничего. То, за что он борется, сразу получает резкий ответ от оппозиции, и его жизнь становится ещё сложнее. В такой ситуации Лянь-шу отступает, внешне он покоряется судьбе, в результате чего получает поддержку чиновников и живёт в полном довольствии.
Однако в душе Лянь-шу всегда одиноко и мучительно, несмотря на то, что его карьера открывает блестящие перспективы. Ему хочется следовать первоначальной мечте и жить так, как велит ему совесть, как хотели бы люди, некогда жалевшие и любившие его, но презрение к врагам заставляет его оставаться в своей роли. Характерна динамика изменения жизни героя: в какой-то момент ему приходится, по его словам, обратиться за милостыней, просить подаяние. Как он сердечно признался в письме: «Теперь я преклоняюсь перед тем, что прежде ненавидел, против чего боролся. Я отвергаю все, чему поклонялся, все, в чем был убежден» [Лу Синь, 1954, т. 1: 385—386]. По-видимому, его уступка разрушает мечту, но он сдаётся не для того, чтобы выжить или насладиться спокойной жизнью, а для того, чтобы и дальше бороться с врагами, поэтому герой пишет, что он должен жить «назло» тем, кто не хочет, чтобы он жил. По поводу этой невидимой борьбы Лянь-шу и замечает: «Я до конца побежден и все-таки остался победителем» [Лу Синь, 1954, т. 1: 386].
Первые два разговора героев повести обнаруживают, что у обоих собеседников живёт в душе второе «я»: один внутренний человек анализирует и размышляет, второй отрицает и возражает — так автор показывает сложный и противоречивый психологический процесс мышления. Осмысление своего внутреннего диалога, как и в произведении Чехова «Чёрный монах», задаёт повести философское направление. По теме первой беседы героев в произведении Лу Синя не формулируется результат спора и нет чёткого вывода, что говорит о существовании в душе Лянь-шу неизбывной тоски. У одинокого человека нет друга и соратника, он хочет надеяться над детей, на будущее поколение, но, к сожалению, натура детей и их поведение, за которым наблюдает герой, привносят в его душу сомнение, хотя он долго не хочет верить фактам. В конце повести его отношение заметно меняется: добрые поступки становятся внешним проявлением идеи, от которой сложно отказаться, тогда как душу героя постигло разочарование, проявляющееся в пренебрежительном отношении к окружающей действительности.
В обеих повестях писатели вводят особый образ для раскрытия психологического состояния главного героя: в повести «Одинокий» эту функцию выполняет рассказчик, в «Чёрном монахе» — призрак; оба они выступают как существа, приближенные к герою, родственные души. Чёрный монах для Коврина выступает как учитель, стимулируя его энергию к стремлению в осуществлении жизненных целей. Повествователь в произведении «Одинокий» не только рассказывает историю, но также участвует в духовной беседе с героем. Хотя в данном случае повествователь не полностью идентичен чёрному монаху, точно понимающему Коврина и обладающему как бы самостоятельной глубокой мыслью, но он также выступает в роли учителя души — он отрицает крайнее мышление героя, чтобы дать ему возможность выйти из заблуждений и спастись. К сожалению, ни чёрному монаху, ни повествователю не удается спасти героев, так как они слишком одиноки в обществе, путь одиночек — это их неизбежная трагическая судьба.
Разумеется, у Коврина и Лянь-шу есть великая мечта, однако то, чего они желают добиться и об осуществлении чего мечтают, трудно достичь в отсталом обществе или в короткое время, тем более что окружающие люди не способны принять в свой круг общения столь непохожих на них личностей. Тане и Песоцкому для создания семьи и продолжения рода нужен обычный человек, который может быть хорошим супругом, который способен позаботиться о саде; жителям и чиновникам вокруг Лянь-шу также нужен обычный человек, чтобы с ним вместе пить, играть в карты и тратить время на интриги.
И Коврин, и Лянь-шу сильно мучат себя, им трудно ужиться с окружающим миром, существовать в гармонии с ним. Передовая мысль Лянь-шу и увлеченные занятия Коврина наукой делают обоих необычными людьми. К несчастью, такие герои, как Коврин и Лянь-шу, не могут получить поддержку, вследствие чего они не в силах добиться ничего. Среди подобных им персонажей можно вспомнить Лаевского из повести А.П. Чехова «Дуэль», революционера из произведения Лу Синя «Рассказ неизвестного человека» или героя повести «Дневник сумасшедшего». Все эти персонажи, стоящие в оппозиции к общественным взглядам, терпят поражение. Колебания при определении своей ценности, противоречия в душе заставляют их сомневаться и в себе, и в первоначальной цели жизни. Их сходная судьба приводит их к сходным ситуациям, в результате чего они становятся чужаками, странными людьми в глазах окружающих. И одиночество, и констатация болезни, мании величия, — всё это выглядит как насмешка над высокими задачами и порывами Лянь-шу и Коврина, а также говорит о грубости и печальной судьбе общества, не готового относиться с пониманием к таким людям.
Коврин и Лянь-шу ненавидят самих себя в пассивном состоянии и не представляют свои жизни без мечты, в отсутствии духовной силы. Важно отметить, что Коврин вспоминает в конце своего жизненного пути о времени, проведенном в саду: «Он звал Таню, звал большой сад с роскошными цветами, обрызганными росой, звал парк, сосны с мохнатыми корнями, ржаное поле, свою чудесную науку, свою молодость, смелость, радость, звал жизнь, которая была так прекрасна» [Чехов, 1977, т. 8: 251]. Коврин считает, что скучает об эпизодах в саду, о жизни с Таней, о жизни, наполненной активным стремлением к познанию, занятиями наукой. В действительности же он скучает о талантливом, счастливом и прекрасном себе самом в пору юности, о натуре, которая была сформирована именно при появлении чёрного монаха.
В момент отчаянного столкновения между конкретным человеком и обществом, личной мечтой и интересами окружающих людей, судьбы Коврина и Лянь-шу обречены. Надо отметить, что в конце обеих повестей у героев появились симптомы кровохарканья. Оба писателя, имеющие профессиональные знания в области медицины, сопроводили смерть своих героев этим симптомом — не случайно ли такое совпадение? Не значит ли это, что авторы недаром наделяют похожими испытаниями своих героев, и не считают ли они, что тяжёлое духовное состояние человека формирует одну и ту же физическую болезнь? Возможно, это особая точка зрения писателей-врачей, выделяющаяся среди других авторов.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |