Д.Б. Мухаметов. Тишина в произведениях А.П. Чехова

Тишина — это феномен природы, который существовал еще до человека. Речь человека (еще раньше — звук голоса) появилась как противопоставление тишине окружающего мира. Человек отделился от природного мира осмысленным звучанием своей речи. Однако отход от мира природы не означает исчезновения тишины, она также продолжает существовать в рамках окружающего мира и часто проявляется в мире человека. Коммуникации человека свойственно молчание, поэтому можно говорить о молчании собеседника, партнера, коммуниканта, но не о тишине собеседника, коммуниканта. «Тишина — на всех одна, молчание — у каждого свое» [Арутюнова 1994: 114—115], то есть молчание имеет субъекта, оно является действием, производимым кем-то, тишина же не имеет деятеля, она никем не создается. Так, в рассказе А.П. Чехова «Старость» беззвучие природы выражается лексемой «тишина», а отсутствие человеческой речи обозначено словом «молчание»:

Узелков медленно снял шапку и показал солнцу свою плешь. Шапкин, глядя на него, тоже снял шапку, и другая плешь заблестела на солнце. Тишина кругом была могильная, точно и воздух был мертв. Приятели глядели на памятник, молчали и думали.

— Спит себе! — прервал молчание Шапкин. — И горя ей мало, что вину она на себя приняла и коньяк пила («Старость». С. IV, 228—229).

В прозаических произведениях А.П. Чехова тишина относится к характеристике мира природы, часто обозначает отсутствие шума повседневной жизни, что, однако, не означает полного беззвучия: исчезновение шума помогает услышать тонкое дыхание природы.

Хорошо сидеть и прислушиваться к тишине: то ветер подует и тронет верхушки берез, то лягушка зашелестит в прошлогодней листве... («Княгиня». С. VII, 238).

Тишина обладает звучанием, она открывает мир природных звуков, который скрыт от человека за шумом действительности. Звуки природы не раздражают, они не создают помехи, действуют успокаивающе.

Тишина в произведениях А.П. Чехова в первую очередь соотносится с миром природы: степью («Степь»), лесом («Егерь»), озером («Драма на охоте») и пр.

Озеро тихо спало. Ни одним, звуком, не приветствовало оно полета моей Зорьки, и лишь писк молодого кулика нарушал гробовое безмолвие неподвижного великана...

Зной вогнал в дремоту и жизнь, которою так богато озеро и его зеленые берега... Попрятались птицы, не плескалась рыба, тихо ждали прохлады полевые кузнечики и сверчки. Кругом была пустыня («Драма на охоте». С. III, 251—252).

Тишина озера в данном фрагменте из «Драмы на охоте» создается использованием семантически близких единиц, например, «безмолвие» (совмещает в себе черты молчания и тишины), «дремота» (в данном случае — состояние без движения), «пустыня» (отсутствие живых существ, любого движения).

Семантика тишины может выражаться посредством использования словоформ «молчать», «молчание», однако в основе такого переноса лежит метафора:

Холмы всё еще тонули в лиловой дали, и не было видно их конца; мелькал бурьян, булыжник, проносились сжатые полосы, и всё те же грачи да коршун, солидно взмахивающий крыльями, летали над степью. Воздух всё больше застывал от зноя и тишины, покорная природа цепенела в молчании... Ни ветра, ни бодрого, свежего звука, ни облачка («Степь». С. VII, 28).

В человеческом обществе тишина обозначает отсутствие речи, диалога, коммуникации. Когда заканчивается вербальное общение между людьми, на смену речи приходит не молчание, а тишина:

— Кому какую бог силу дал... — вздохнул Тихон.

— Сили разная бывает — это правильно.

Долго мужичонок рассказывал. Когда он кончил, воцарилась в кабаке тишина («Осенью». С. II, 240).

Понятие тишины в произведениях А.П. Чехова часто встречается в контексте мотива смерти. Именно поэтому тишина у А.П. Чехова приобретает атрибутивные признаки смерти: используются прилагательные «мертвый», «гробовой», «могильный», различные сравнительные сочетания.

Тишина мертвая, такая тишина, что, как выразился какой-то писатель, даже в ушах звенит («Скучная история». С., VII, 303).

В доме, во дворе и в саду была тишина, похожая на то, как будто в доме был покойник («Соседи». С. VIII, 54).

Близость мотива «смерти» мотиву «тишины» уходит корнями в традиционные нормы поведения. Так, в доме, где находится покойник, не принято громко разговаривать, поэтому часто возникает молчание, а потом и тишина. В память об умерших объявляют минуту молчания. Скорбь и печаль по поводу смерти человека обычно протекает в молчаливом состоянии. На кладбищах царит тишина. Контекстуальная близость двух понятий — «тишины» и «смерти» — позволила метафорически переносить качества одного из них при характеристике на другой, в результате и появились такие сочетания, как мертвая тишина. В произведениях А.П. Чехова тема «смерти» часто поясняется через понятие «тишины»:

Тот отталкивающий ужас, о котором думают, когда говорят о смерти, отсутствовал в спальне. Во всеобщем столбняке, в позе матери, в равнодушии докторского лица лежало что-то притягивающее, трогающее сердце, именно та тонкая, едва уловимая красота человеческого горя <...> Красота чувствовалась и в угрюмой тишине; Кирилов и его жена молчали, не плакали, как будто, кроме тяжести потери, сознавали также и весь лиризм своего положения... («Враги». С. VI, 33—34).

Скорбь героев рассказа «Враги», потерявших своего ребенка, передается не «отталкивающим ужасом», не громкими рыданиями, не слезами, а молчанием персонажей, переходящим в «угрюмую тишину». Тишина в данном контексте адекватнее передает тяжесть утраты и ощущение трагичности положения героев.

В прозе А.П. Чехова тишина — это одна из частых характеристик церковного, православного пространства. При этом тишина присутствует не только в конкретных церковных локусах, например, в храме или церкви, но и при традиционных обрядах, проходящих вне этого пространства; так, в рассказе «Художество» рождественский крестный ход и служба на реке проходят в тишине, а при завершении торжественного обряда «воздух оглашается необыкновенным гулом»: Крестный ход, сияя ризами икон и духовенства, медленно сходит вниз по дороге и направляется к Иордани. Машут колокольне руками, чтобы там перестали звонить, и водосвятие начинается. Служат долго, медленно, видимо стараясь продлить торжество и радость общей народной молитвы. Тишина.

Но вот погружают крест, и воздух оглашается необыкновенным гулом («Художество». С. IV, 291—292).

Тишина царит и в церкви, куда лавочник Андрей Андреич («Панихида») пришел дать на проскомидию за упокой души своей дочери; в безмолвии прибывают станционные служащие («Убийство»), присутствующие на всенощной; рабочие из повести «Моя жизнь», занимающиеся отделкой церкви, даже во время отсутствия религиозных служб молчат и «слушают» тишину:

Мы вместе работали в кладбищенской церкви, где шпатлевали иконостас для позолоты. Это была работа чистая, покойная и, как говорили наши, спорая. В один день можно было много сработать, и притом время бежало быстро, незаметно. Ни брани, ни смеха, ни громких разговоров. Само место обязывало к тишине и благочинию и располагало к тихим, серьезным мыслям. Погруженные в работу, мы стояли или сидели неподвижно, как статуи; была тишина мертвая, какая подобает кладбищу, так что если падал инструмент или трещал огонь в лампадке, то звуки эти раздавались гулко и резко — и мы оглядывались. После долгой тишины слышалось гуденье, точно летели пчелы; это у притвора, не торопясь, вполголоса, отпевали младенца; или живописец, писавший на куполе голубя и вокруг него звезды, начинал тихо посвистывать и, спохватившись, тотчас же умолкал; или Редька, отвечая своим мыслям, говорил со вздохом: «Все может быть! Всё может быть!»; или над нашими головами раздавался медленный заунывный звон, и маляры замечали, что это, должно быть, богатого покойника несут...

Дни проводил я в этой тишине, в церковных сумерках («Моя жизнь». С. IX, 226—227).

Для создания ощущения тишины, царившей в церкви, писатель несколько раз указывает на отсутствие звуков. Тишина создает фон для общения с Богом, для духовного поиска: звуки, болтовня, разговоры отвлекают человека от истинных основ бытия.

Анализ прозаических произведений А.П. Чехова позволил выделить следующие синонимичные пары: тишина и покой («Гусев»), тишина и спокойствие («Накануне поста», «Крыжовник»), тишина и тоска («Ионыч», «Убийство»). В семантике этих пар заложена общая составляющая — отсутствие чего-либо: в первых двух парах — отсутствие звука, действия, движения, в последней — тоска как отсутствие желания. Все это позволяет разным компонентам вступать в синонимические отношения.

Итак, тишина в произведениях А.П. Чехова — это самостоятельный феномен, имеющий собственную смысловую нагрузку и сферу использования.

Литература

1. Арутюнова Н.Д. Молчание: контексты употребления // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М., 1994. С. 106—117.