А.Н. Арбузов считал автора «Вишневого сада» своим учителем. Действительно, подтекст, зеркальность сюжета, эмоциональный психологизм пьес драматург унаследовал у А.П. Чехова. Еще К.Л. Рудницкий отметил: «Чеховские мотивы действительно мощно звучат у Арбузова» [Рудницкий 1961: 223]. Перекликаются с высказываниями Чехова и некоторые размышления драматурга XX века. Так, Б.С. Бугров приводит следующую мысль Арбузова: «Человек, недовольный собой, приходящий в отчаяние от собственного несовершенства, с кровью и яростью освобождающийся от рабского в своей душе. И человек, довольный собой, не видящий своей гибели, человек, бодро и уверенно идущий к своему ничтожному концу, — вот драматические фигуры, тревожащие сейчас мое воображение» [Бугров 1982: 5]. Что это, если не типичные чеховские характеры — романтики, Дон-Кихоты и духовные мещане?
В юношеской пьесе Чехова «Безотцовщина» исследователи усматривают матрицу сюжетов всей его драматургии. Подобная история произошла и с первой творческой удачей Арбузова. По собственному признанию, во всех последовавших за «Таней» (1938) пьесах автор видит «просто акты одной драмы» [Крымова 1969: 17]. Н. Туровская пишет о драматурге: «Он жалеет своих героев совсем по-чеховски» [Туровская]. Однако в трактовке исследовательницей характера главной героини с ней нельзя согласиться. В Тане она отмечает только положительные качества: «нерастраченную детскость, доверчивую наивность... трогательную житейскую незащищенность» [Там же]. Сам же автор не мог смириться с идеализацией своей героини исполнительницей этой роли М. Бабановой. К. Рудницкий считал, что «Арбузов был до конца жесток к Тане» [Рудницкий 1961: 249].
Исследователи видят истоки сюжета и образов пьесы в драмах Г. Ибсена (например, в «Пер Гюнте» Сольвейг появляется на лыжах, как и Таня; Нора строит свой «кукольный дом») и повестях Дж. Лондона. Сильны у Арбузова также пушкинские аллюзии. Так, действующие лица «Тани» носят имена героев «Пиковой дамы» и романа в стихах. Таня собирается слушать в театре оперу «Евгений Онегин», увертюру из нее передают по радио в конце первой картины. Но в большей степени пьеса Арбузова все-таки связана с традициями Чехова.
Чеховские мотивы развиваются в первой же картине пьесы, когда, встречая Германа, Таня забирается в шкаф и представляет собаку. Муж игриво спрашивает: «Вы уверенны, что не кусаетесь, уважаемая собака?». Таня кокетливо отвечает: «Я даю честное собачье слово» [Арбузов 2000: 636]. Образ шкафа и обращение «собака» указывают на прямую связь с чеховской драматургией и эпистолярием.
Арбузовская Таня, несмотря на женское обаяние, совмещает в себе черты таких чеховских героинь, как Попрыгунья и Душечка. Ради мужа она уходит из мединститута, чтобы делать ему чертежи (Герман проектирует новую дорогу для сибирского прииска). Даже ребенок, по убеждению героини, может помешать семейной гармонии: «Нет, Герман, нет. Только ты и я. А тогда нас будет целых трое. Ты будешь его любить, а я ни с кем не хочу делить твоей любви» [Арбузов 2000: 644]. Полная поглощенность своим чувством к мужу и нежелание делить его даже с ребенком раскрывает «душечкину» натуру Тани. Вспомним авторскую характеристику Ольги Семеновны: «Она постоянно любила кого-нибудь и не могла без этого» (С. 10, 103), «Какие мысли были у мужа, такие и у нее» (С. 10, 106).
Герман настаивает на том, чтобы у Тани была своя жизнь. Героиня убеждена в обратном: «Ведь я люблю тебя, а любить — значит забыть себя, забыть ради любимого. Целые ночи я готова сидеть над твоими чертежами, потому что твои работы стали моими, потому что ты — это я» [Арбузов 2000: 639]. В ответ она слышит реплику мужа: «Но ведь ты не можешь вечно жить моей жизнью. Пойми, это скучно, Таня!» [Там же]. «В любовном дуэте голоса Тани и Германа то и дело расходятся. Одну и ту же мелодию любви они ведут по-разному» [Рудницкий 1961: 232].
Однако в характере главной героини заметны черты другой чеховской Ольги. Так же, как Попрыгунья, Таня мечтает о славе мужа: «Я знала... Я говорила тебе... Ты, ты — самый талантливый!» [Арбузов 2000: 643]. «Она немного музыкант, немного чертежники немножко доктор, но в общем — ничего», — говорит Герман о своей жене. О своей героине Ольге Ивановне Чехов пишет: «Она пела, играла на рояли, писала красками, лепила, участвовала в любительских спектаклях <...> Она боготворила знаменитых людей, гордилась ими и каждую ночь видела их во сне» (С. 8, 10).
Конечно, арбузовская героиня более глубока, деликатна, поэтична. К.Л. Рудницкий пишет об этом: «Ее драма — это драма дисгармонии, драма исключительности, драма категорического предпочтения одного другому» [Рудницкий 1961: 243]. Видя зарождающееся между Германом и директором прииска «Роза» Марией Шамановой чувство, Таня уходит из дома. У нее рождается сын, которого героиня Арбузова называет так, как мечтал муж, — Юрой. Для нее начинается новая жизнь. Таня поглощена материнство, не замечает безденежья, снимает комнату на окраине Москвы. Теперь ребенок становится для Тани центром мира: «Юрик — мой, только мой!.. И никакого отца нет, он даже не знает, и... и не надо об этом говорить, бабушка!» [Арбузов 2000: 656]. Однако в ее мир приходит горе — от дифтерита умирает любимый сын (вспомним судьбу Дымова). Это заставляет героиню закончить обучение в мединституте и поехать врачом на прииски. Так начинается ее третья жизнь и новая привязанность, как у Душечки (отметим также сходный у обоих авторов мотив чужого ребенка).
Когда-то Таня заблудилась, гуляя на лыжах в Сокольниках. В Сибири она совершает подвиг, пройдя на лыжах тридцать километров в пургу к больному ребенку. По стечению обстоятельств им оказывается сын Шамановой и Германа, тоже Юрка. Героиня дарит новую жизнь не только себе, но и спасенному ребенку. В открытом финале присутствует намек на возможное счастье с Игнатовым.
Важную смысловую нагрузку несет и музыкальное оформление. Это мелодии музыкального ящика (подарок Германа), звон разбитой рюмки (чеховская деталь), звуки веселой польки в начале действия, балалайки, пианино, на котором играет Таня, песенка Миньоны из детства, звук басовой струны, которую трогает гость Балашовых, сибирская песня в исполнении хора мужских голосов, вальсы уличного радио, гаммы в маленьком деревянном домике и гитарные переборы, шотландская песня Бетховена, ставшая лейтмотивом пьесы:
Милее всех был Джеми, мой Джеми любимый.
Одним пороком он страдал, что сердца женского не знал,
Лукавых чар не понимал, увы, мне жаль, мне жать...[Арбузов 2000: 641]
Ее сюжет перекликается с историей взаимоотношений героев. Дуся при встрече рассказывает, что дом Германа без Тани стал нем: ветер порвал антенну радио, пианино отдали. Без музыки не может заснуть в Сибири на заимке Васин, и Таня наигрывает знакомую мелодию на пианино. Важную символическую функцию получает и домашний питомец Тани и Германа, вороненок Семен Семенович, отпущенный на волю в канун первого мая. Героиня приобретет нового «Семена Семеновича» в финале — им окажется Игнатов. Намек на судьбу героини слышится в словах Шамановой: «Право, лучше выпустить его на волю...» [Арбузов 2000: 641], ведь в комнате он не научится летать (вспомним метафорические образы птиц у Чехова).
Но не только Таня начинает в пьесе новую жизнь. Ее соперница Мария Шаманова когда-то участвовала в гражданской войне, но ее любимого убили басмачи. Она мечтает начать все сначала, и ей это удается. Начинает новую жизнь и домработница Дуся, которая поступает на завод, а потом и в геологический институт, желая пойти по стопам Германа. Эволюция героинь соотносится с эпиграфом из сонета Микеланджело Буонарроти: «...Так и я родился и явился сначала скромной моделью себя самого для того, чтобы родиться снова более совершенным твореньем...» [Арбузов 2000: 633]. Так в комедии Арбузова задается мотив двойничества, столь характерный для эстетики Чехова.
Молодая пара студентов, с которыми знакомится Таня, также дублирует главных героев. О Грищенко сказано: «Он пришел с девушкой, она ждала его на улице и думала, что он самый талантливый» [Арбузов 2000: 668]. Студенты приходят рассказать о своем счастье в тот момент, когда героиня теряет горячо любимого сына.
Поэтика драматургии Чехова перекликается со многими сценическими приемами Арбузова. Персонажи Арбузова повторяют стилистику диалогов чеховских героев. На желание Тани сообщить что-то важное Герман отвечает: «Я не желаю слушать твои глупости!» [Арбузов 2000: 649]. Важна также симметрия, зеркальность эпизодов первой и шестой картин «Тани». 14 ноября 1934 г. героиня появляется с лыжами в арбатской квартире после прогулки в счастливую пору их любви с Германом, а в 1938 г. — в Сибири перед Игнатовым, испытывая растерянность перед будущим.
Особую роль играет художественное время. Б. Минаев говорит о способности драматурга «лепить воздух времени из этих кусочков, фрагментов, из мусора, из ерунды, а значит, видеть время как пространство, как некую зримую структуру, которую можно брать и легко, без напряжения и потуг, показывать» [Минаев 2008: 184]. Таня, как и чеховские героини, ностальгирует по прошлому: «Вот и кончилось детство: каток, школьная стенгазета, пионерский клуб и наш знаменитый шумовой оркестр» [Арбузов 2000: 639].
Мотив дороги (переездов, путешествий, поисков себя) также позволяет соотнести творчество обоих драматургов. Пятая картина пьесы Арбузова открывается сценой в зимовье, где мы встречаемся с Васиным, Таней и Игнатовым. И снова ситуации случайных, но знаковых встреч, попутчиков, эпизод с больной девочкой хозяйки зимовья, которая выздоравливает благодаря молодому врачу. Игнатов приглашает Таню в путь на санях. Герман еще в начале действия сетует, что замкнулся в арбатской квартире, а ведь все его детство прошло в переездах (как здесь не вспомнить чеховских скитальцев!). Друг Балашова Михей своими полными романтического пафоса монологами напоминает Гаева: «Братцы геологи! Неукротимые энтузиасты! Люди тридцатых годов! Молодые дубы Горного института — ныне разведчики и инженеры» [Арбузов 2000: 648].
Так же, как и в чеховской «Чайке», в «Тане» Арбузова используется прием «театра в театре». Жизнь активно вторгается в условное действие и перекликается с вымышленным сюжетом. На прииске «Роза» ставят самодеятельный спектакль «Чапаев». Самоотверженный поступок Тани соотносится с подвигами героя гражданской войны. Ее питомец — вороненок Семен Семенович — превращается в «черного ворона» из известной песни. Когда-то она увидела в газете курносую фотографию Шамановой, теперь она сама стала знаменитостью и героиней газетной статьи. Игнатов укрепляет веру Тани в себя: «Мне хочется одного: чтобы вы были счастливы. Постарайтесь быть сильной — вот и все. Ведь счастье — оно только сильному по плечу» [Арбузов 2000: 687].
Символичным становится подарок исполнителя роли Чапаева — экспериментальный огурец, выращенный в суровой Сибири, «самый дорогой трофей» Тани. Героиня преодолевает в себе черты Душечки и Попрыгуньи, начав через ломку души движение к цельному характеру пушкинской героини. Вместе с Игнатовым она отправляется на санях в путь под аккомпанемент снега: «Глядите, какой снег! Он будет лететь нам вдогонку, а мы, как в детстве, задерем головы и будем глотать его, как мороженое...» [Арбузов 2000: 694].
Продолжив традиции чеховского театра, Арбузов существенно меняет тональность своих пьес. Его персонажи романтизированы, а финалы оптимистичны. В жанровом отношении его драматические произведения определяются как нравоучительные лирические мелодрамы. И. Василинина назвала их «письмами-откровениями, с которыми пятьдесят лет обращался Арбузов к своему зрителю» [Василинина 1986: 85].
Литература
1. Бугров Б.С. Драматургия: портреты современников. М., 1982.
2. Василинина И. Театр читает пьесу // Театр. 1986. № 7. С. 79—87.
3. Арбузов А. Таня // Драма второй половины XX века / Сост., предисл. и коммент. О.Б. Кушлиной. М., 2000.
4. Крымова Н. Театр Арбузова // А. Арбузов. Драмы. М., 1969.
5. Минаев Б. Легкость Арбузова // Октябрь. 2008. № 12. С. 182—185.
6. Рудницкий К.Л. А. Арбузов // Рудницкий К.Л. Портреты драматургов. М., 1961. С. 221—296.
7. Туровская Н. Мой Арбузов. URL: https://www.ruscircus.ru/10420/
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |