Исстари Мелихово входило в состав Серпуховского уезда. Лишь 50 лет назад образовался самостоятельный Лопасненский район, переименованный в 1954 году в Чеховский. Но и до сих пор многими нитями связан новый район с Серпуховом.
Напрямик, проселком от Мелихова до Серпухова, всего 18 верст. Так ездил когда-то на лошадях Антон Павлович. Ездить приходилось часто. Покупка усадьбы оформлялась в Серпуховском земельном банке. Потом Чехова выбрали земским гласным. Он работал в санитарном и училищном совете, был присяжным заседателем в земском суде. Появилось много новых знакомых, которые приезжали к Чехову, и сам он бывал у них. Принято думать, что у Чехова сложилось отрицательное отношение к уездному городу. Да и в самом деле, после первого посещения города Чехов пишет: «Был я на днях в Серпухове и ел там биток с луком. Больше ничего не могу сказать об этом городе». И через несколько лет он опять замечает: «Город серый, равнодушный». Воспоминания современников тоже не изобилуют теплыми словами о Серпухове. В журнале «Русская иллюстрация» за 1915 год приводится рассказ аптекаря Ф.В. Лаврова:
«И шутник же был Антон Павлович! Например, раз на заседании санитарного совета он обратил мое внимание на одного участника: «Посмотрите, Федор Васильевич, на этого господина: у него сначала поднимается живот, а потом он уже встает сам».
— Видите, какие у нас типы. Вот бы вам их описать.
А Антон Павлович: «Надо подождать... с этими типами приходится ведь вместе жить».
Да, в Серпухове, этом старом купеческом городе, были типы... И многие из них стали героями рассказов Чехова. Вот промелькнул в рассказе уездный город с двумя монастырями, название сельца — Мироносецкое, и сразу вспомнились приметы старого Серпухова с церковью жен-мироносиц на окраине. Уехали Мисаил и Маша в деревню Дубечня во время строительства железной дороги, и действительно в то время строилась Павелецкая железная дорога. Идет Ионыч в село Дялиж, и нельзя не вспомнить местный Талеж, да и не в этом ли «городе С» встретил Чехов Дмитрия Ионыча Старцева?.. В пору строительства школ и работы в училищном совете пишет Чехов рассказ «Человек в футляре», и опять нам видится Беликов на узеньких улицах «г. С», белокаменного Серпухова.
Жизнь Серпухова не могла пройти мимо внимательного глаза писателя. Связь с этим городом началась у Чехова задолго до покупки Мелихова. Его товарищ по гимназии Василий Васильевич Зембулатов тоже поступает на медицинский факультет, живет в семье Чеховых «на хлебах», а по окончании университета многие годы работает в Серпухове железнодорожным врачом. Университетский товарищ Чехова, санитарный врач Петр Иванович Куркин тоже живет и работает в Серпухове.
Дочь серпуховского врача Ольга Петровна Кундасова учится вместе с Марией Павловной Чеховой на Высших женских курсах Герье. Это к ней относятся эпитеты в письмах молодого Чехова: «несравненная..., восхитительная..., прелестная». Он всегда отмечал ее острый ум, ее выдающиеся способности к математике. Некоторое время Кундасова работала у известного астронома профессора Ф.И. Бредихина. И Чехов в письмах теперь называет ее «астрономкой». Чехов не раз приходит на помощь Ольге Петровне в трудные минуты ее жизни, причем делает это так, чтобы не задеть больного самолюбия, привлекает к постоянной помощи друзей, устраивает ее на работу.
Так что даже в первый свой приезд в Серпухов Чехов мог встретить там давно знакомых, близких людей.
Во время эпидемии холеры только в среде своих коллег-врачей он видит горячее желание помочь народу, несмотря ни на какие трудности. А трудностей много, очень много. Недаром Чехов говорит: «Прослужить врачом в земстве 10 лет труднее, чем 50 быть министром».
Старейшина серпуховских врачей Иван Германович Витте с большой теплотой относится к Чехову, часто бывает в Мелихове. Он ведает «Шнейдеровской медицинской библиотекой врачей Серпуховского уезда» и дарит Чехову составленный им рукописный каталог. Тяжело заболев, Витте поселяется в Ялте недалеко от Чехова.
Вера Андреевна Павловская — врач Солнышевской земской больницы (эта больница была одна на 143 деревни). В ее ведении находился и Мелиховский участок. Не знает покоя Вера Андреевна — то она организует при больнице общество помощи роженицам, то детские ясли. И Чехов — ее верный помощник. Павловская постоянно привлекает его к новым общественным делам. Позднее стало известно, что она состояла в марксистских кружках и в 1905 году была арестована царской охранкой.
Петр Иванович Куркин был одним из близких друзей А.П. Чехова. Они подружились еще в начале 80-х годов в земской лечебнице в усадьбе Чикино близ города Воскресенска, где студентами проходили практику у доктора П.А. Архангельского. Спустя много лет в одном из писем к жене О.Л. Книппер-Чеховой Антон Павлович так говорит о Куркине: «Он очень хороший человек, давний мой приятель; и он несравненно больше, чем кажется». Впоследствии Куркин много занимается медицинской статистикой Московской губернии. В ялтинском доме Чехова около письменного стола лежит почта, присланная Антону Павловичу в последние месяцы его жизни. Среди журналов, каталогов и книг есть несколько книг «Эпидемические заболевания в Московской губернии», составленных П.И. Куркиным.
Куркин живо интересовался искусством, литературой, откликался на новые книги Чехова, на постановки его пьес. По просьбе Чехова Куркин составил картограмму лесов Серпуховского уезда, которая использовалась в первых постановках пьесы «Дядя Ваня» в Московском Художественном театре.
Вспоминая о таких людях, Чехов писал: «Интеллигенция здесь милая и симпатичная. Главное — честная. Одна лишь полиция несимпатична».
Честными и симпатичными были не только врачи. Сосед Чехова по имению князь Сергей Иванович Шаховской, внук декабриста Ф.П. Шаховского, помогает ему во всех общественных делах. Он рядом с ним и во время переписи населения, и в хлопотах по постройке дороги, и в строительстве школ. Это о нем говорит Чехов: «Если увидите Сергея Ивановича, то скажите, что я кланяюсь ему низко-низко, шлю ему сердечный привет и что я буду писать ему особо. Я этого человека глубоко уважаю и ценю по особой таксе, начертанной на скрижалях души моей».
Разорившийся князь продает свое имение инженеру В.М. Семенковичу. А тот в старой дворянской усадьбе открывает дорогой пансионат для московских дачников. Не это ли вспомнилось Чехову при работе над «Вишневым садом»?
С.И. Шаховской первым откликнулся на смерть Чехова. В тот день, когда в Россию пришло скорбное известие о смерти писателя, Шаховской написал письмо в Серпуховскую земскую управу. Говоря об огромных заслугах Чехова перед Серпуховским уездом, Шаховской предлагал принять расходы по похоронам писателя за счет земства, возложить на могилу серебряный венок, а дом и его бывшую усадьбу в целях увековечения памяти Чехова выкупить у новых владельцев и устроить там сельскохозяйственную школу и мемориальный музей. К сожалению, ни одно предложение Шаховского не было принято земством.
В те времена ничто не нарушало тихую, застойную жизнь уезда. Разве что случится пожар или растрата в казенном доме да драка «стенка на стенку» на реке по первому ледку. Чуть-чуть повеяло свежим воздухом, когда в 50-е годы прошлого века возникло Общество любителей драматических искусств. Любители арендовали помещение бывшего постоялого двора в центре Серпухова и ставили там пьесы русских и иностранных писателей. Состоятельные люди делали пожертвования, но главным источником дохода оставалось содержание комнат для картежной игры.
Вначале билеты на спектакли шли нарасхват, несмотря на то что были они дорогие, но потом публика потеряла к ним интерес, и общество захирело. С появлением в городе Чехова любители вновь оживились, у руководителя кружка Ивана Митрофановича Серикова завязались дружеские отношения с Чеховым. Антон Павлович также стал организовывать благотворительные спектакли, привозить в город профессиональных артистов и талантливых любителей. Общество любителей драматических искусств избрало его почетным членом.
Долгое время Чехов избегал ставить в Серпухове свои пьесы. На то были разные причины. Однажды старшина любителей А. Тихомиров обратился к Чехову с письмом: «Милостивый государь! Совет старейшин имеет честь просить Вас указать, где можно приобрести Вашу последнюю пьесу «Чай-ка», и, если она будет по силам нашему собранию, покорнейше просим Вас разрешить ее постановку на нашей сцене».
По этому поводу Чехов писал Е.М. Шавровой: «Пусть любители ставят «Чайку», — но, во 1-х, подальше, подальше от Серпухова! В этом городе я желаю быть присяжным заседателем, земским гласным-обывателем, но не драматургом. Если «Чайку» поставят в Серпухове, то я утеряю в своем уезде всякий престиж. К тому же серпуховская публика это нечто такое серое, аляповатое, грубое и безвкусное! Ей нужна не «Чайка» (даже слово это ей незнакомо) — а Галка...»
И все-таки Сериков уговорил Чехова дать любителям для постановки пьесу «Дядя Ваня». Антон Павлович сам прочел им пьесу, интересовался подготовкой. Постановку он не видел, так как был на лечении в Ницце. Ему телеграфировали об успехе постановки. Сбор — 101 рубль — пошел на постройку школы в Мелихове. Свидетельством доброго отношения Чехова к Серпухову являются книги с автографами, подаренные им в Серпуховскую земскую библиотеку и многим знакомым врачам, учителям, земцам.
Уезжая в Крым, Чехов предложил место в своем ялтинском доме для больных учителей. И они жили у него ежегодно.
С 1896 года в Серпухове работали коллеги Чехова — врачи А.Г. Залога и Н.Н. Письменный. В память о Чехове они основали научное медицинское общество, символом которого стала белая ромашка. Чехов превыше всего почитал своим долгом служение народу. Оно и стало главной целью научного медицинского общества. Члены общества изучали условия труда и быта пролетариата города и уезда, пробовали ввести хоть какую-то систему лечения, впервые вгляделись в социальный корень болезней. Даже названия иных докладов, прочитанных на заседаниях общества, звучали как грозное обвинение капитализму.
В 1912 году врачи поднимают вопрос об открытии в городе амбулатории для туберкулезных больных. Но где взять для этого денег? Тогда-то и родились дни «белой ромашки». Члены медицинского общества и их сподвижники, приколов на грудь белые ромашки как знак благотворительности, ходили по дворам и собирали пожертвования. Но деньги уходили не столько на оказание медицинской помощи, сколько на то, чтобы накормить бедных. Амбулаторию так и не открыли.
Наивна эта «белая ромашка», но она была символом милосердия, гуманизма, чеховского служения народу. Только после Октябрьской революции чеховские мечты удалось воплотить в жизнь.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |