Герои «Предложения» не через непонимание приходят к любви, а, наоборот, хотят объясниться, но кончают полнейшим разнобоем.
Ломов, обладатель «здоровенной» фамилии и сам по себе «здоровый, упитанный, но очень мнительный человек», приходит к помещику Чубукову просить руки его дочери Натальи Степановны. Узнав о цели визита, Чубуков пускает слезу, он «опешил от радости, совсем опешил!». И он нисколько не сомневается, что дочь даст согласие на брак: «Такой, вот именно, красавец и... и вдруг она не согласится! Влюблена, небось, как кошка и прочее... Сейчас!»
Если «Медведь» открывался грубым вторжением Смирнова, скандалом и ссорой, то «Предложение», наоборот, начинается совершенно идиллически. И вдруг на этом безоблачном фоне — первая тучка: Воловьи Лужки. Ломов называет их «мои», а Наталья Степановна убеждена, что они принадлежат ей. Начинается яростный спор, тем более смешной, что ни ему, ни ей эти Воловьи Лужки не особенно нужны.
«Мне не до́роги эти Лужки. Там всего пять десятин, — говорит она, — и сто́ят они каких-нибудь триста рублей, но меня возмущает несправедливость».
Ломов в свою очередь заявляет, что готов эти Лужки подарить ей, а Чубуков собирается отдать их мужикам. Так что весь сыр-бор загорелся вовсе не из-за того, что у спорящих взыграли собственнические интересы. Словно какой-то бес обуял их, и они осыпают друг друга страшными оскорблениями из-за Воловьих Лужков, которые сами по себе большой ценности не представляют. Спорят так, словно речь идет о жизни человека.
При этом Ломов собирался предложить Наталье Степановне руку и сердце, а она пока об этом не догадывается. Когда он уходит, она узнает о цели его визита, кричит, чтобы его вернули, и он возвращается. Действие как будто начинается второй раз с того же исходного момента. Теперь уже они оба знают, что сейчас предстоит любовное объяснение. Она мечтает о замужестве, ей уже 25 лет — по тем временам для невесты возраст порядочный. И, конечно же, она уже признает, что Воловьи Лужки в самом деле принадлежат ему, Ломову. Да и какое это имеет значение, если они готовятся сейчас связать навеки свои сердца, объединить и судьбы и владения.
И вот теперь, когда, кажется, ничто больше не мешает им объясниться, снова овладевает ими, как говорит Наталья Степановна, «бес противоречия». Начинается диспут — опять с криками и оскорблениями, — чья собака лучше: Угадай или Откатай. То, что эти собачьи клички звучат сходно, еще больше подчеркивает ерундовость спора, которому он и она отдаются с такой страстью.
При этом, так же как это было в «Медведе», когда спорящие обменивались одним и тем же словом, полемически придавая ему разный смысл («настроение»), здесь Ломов и Наталья Степановна возвращают друг другу слова или выражения, наполняя их оскорбительным значением.
В разгар спора Ломов кричит: «Сердцебиение». Наталья Степановна передразнивает его: «Сердцебиение...
Какой вы охотник? Вам в кухне на печи лежать да тараканов давить, а не лисиц травить! Сердцебиение...» А ее отец Чубуков подхватывает: «Вправду, какой вы охотник? С вашими, вот именно, сердцебиениями дома сидеть, а не на седле болтаться».
В «Предложении» высокого уровня достигло мастерство Чехова-водевилиста, его умение раскрыть, если можно так сказать, разъединительную силу слова.
Комизм возникает именно там, где одно и то же слово обращается к спорящим разными сторонами. Особенно выразительный пример — уход Ломова, завершающий первую часть водевиля.
«Ломов. Вот она, шляпа... Сердце... Куда идти? Где дверь? Ох!.. Умираю, кажется... Нога волочится...» А Чубуков ему вслед кричит: «И чтоб ноги вашей больше не было у меня в доме!»
Это столкновение — ноги Ломова, совершенно реальной, она волочится, и, так сказать, ноги условной, из фразеологического оборота, где она лишена конкретности, употреблена в переносном смысле, — это контрастное сближение двух столь разных «ног» и смешно и знаменательно. Герои все время умудряются говорить друг с другом на одном языке и в то же время — на разных; пользоваться одними и теми же словами, которые оказываются совершенно различными. Кажется, сама грамматика выражает разнобой и несогласованность говорящих.
Старик Чубуков благословляет героев: «Поцелуйтесь и... и черт с вами!»
Однако в тот момент, когда Ломов и Наталья Ивановна говорят друг другу, что они счастливы, — в эту самую минуту снова просыпается в них бес противоречия. И водевиль кончается разгоревшимся с новой силой спором о том, кто лучше — Угадай или Откатай, — и восклицаниями Чубукова, который старается перекричать жениха и невесту: «Ну, начинается, семейное счастье! Шампанского!»
В «Медведе» внезапно вспыхнувшая влюбленность торжествовала над ссорой героев, дошедшей до дуэли. В «Предложении» самая мысль о семейном счастье героев кажется смешной, она словно изнутри взрывается раздирающим их «бесом». Страсть персонажей к спорам, несогласиям, взаимным оскорблениям сильнее сердечной склонности, мечты о браке.
Так Чехов-водевилист в своих одноактных шутках неожиданно сближается с Чеховым — автором пьес, где настойчиво звучит мысль о разъединенности, взаимном непонимании людей.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |