Глава девятая. «От меня до Москвы рукой подать»

Переехав на постоянное жительство в Мелихово, Чехов, по существу, не отрывался от Москвы. «От меня до Москвы рукой подать», — говорил он. Отношение Чехова к Москве в этот мелиховский период жизни по-прежнему определялось словами: «Я навсегда москвич».

Чехов хорошо знал историю Москвы, думал о ее будущем. В сознании писателя Москва сливалась с понятием родины. В повести «Три года» Чехов словами героев выражает свое отношение к Москве: «И Ярцев, и Костя родились в Москве и обожали ее... они были убеждены, что Москва — замечательный город, а Россия — замечательная страна».

Современник А.П. Чехова, доктор М.А. Членов, вспоминает, как, любуясь однажды вечером Москвой с Воробьевых гор, Чехов сказал: «Вы знаете, такого вида нет нигде, и кто хочет знать Россию, должен посмотреть отсюда на Москву».

В произведениях Чехова 90-х годов неоднократно встречается описание Москвы, говорится о концертах Чайковского и об опере «Евгений Онегин», о выставках картин Левитана. Так, в повести «Три года», написанной в Мелихове в 1894 году, Антон Павлович, не упоминая имени художника и названия картины, передает глубокую лирическую настроенность и поэтичность картины Левитана «Тихая обитель»:

«...Юлия остановилась перед небольшим пейзажем и смотрела на него равнодушно. На переднем плане речка, через нее бревенчатый мостик, на том берегу тропинка, исчезающая в темной траве, поле, потом справа кусочек леса, около него костер: должно быть, ночное стерегут. А вдали догорает вечерняя заря.

Юлия вообразила, как она сама идет по мостику, потом тропинкой, все дальше и дальше, а кругом тихо, кричат сонные дергачи, вдали мигает огонь. И почему-то вдруг ей стало казаться, что эти самые облачка, которые протянулись по красной части неба, и лес, и поле она видела уже давно и много раз, она почувствовала себя одинокой, и захотелось ей идти, идти и идти по тропинке...»

Чехов часто ездил в Москву; останавливался он обычно в Большой московской гостинице, где у него был свой постоянный номер. «С быстротой беспроволочного телеграфа по Москве раздавалась весть: «Антон Павлович приехал!» — вспоминает Т.Л. Щепкина-Куперник.

В 90-е годы Москва переживает бурный расцвет культуры и искусства. Музыкальная Москва увлекалась в эти годы П.И. Чайковским, в частной опере С.И. Мамонтова начинал петь Ф.И. Шаляпин, на выставках появлялись картины И.Е. Репина, В.Д. Поленова, И.И. Левитана. По образному выражению Чехова, Левитан «праздновал именины своей великолепной музы». На сцене Малого театра играли М.Н. Ермолова. Г.Н. Федотова, А.П. Ленский, А.И. Южин. В творческих исканиях театральной Москвы подготовлялось рождение Московского Художественного театра. «Новая картина была событием. Новая пьеса — волнением, бенефис любимой актрисы — сенсацией. Рефераты и лекции, разрешенные и запрещенные, сменялись концертами, выставками и пр. Жизнь кипела; все вертелось около искусства...» — вспоминает об этом времени Т.Л. Щепкина-Куперник.

Чехов встречается в Москве с писателями, артистами, художниками, посещает спектакли московских театров, художественные выставки и концерты, цирковые представления, бывает в редакциях газет и журналов, на литературных вечерах и юбилеях. «Третьего дня я вернулся из Москвы, где прожил две недели в каком-то чаду. Оттого, что жизнь моя в Москве состояла из сплошного ряда пиршеств и новых знакомств, меня продразнили Авеланом»¹, — пишет он 11 ноября 1893 года.

Чехов встречался в Москве с писателями И.Н. Потапенко, Д.Н. Маминым-Сибиряком, А.И. Эртелем и П.Д. Боборыкиным, навещал Л.Н. Толстого в его хамовническом доме, неоднократно приезжал в мастерскую И.И. Левитана. Приходилось Антону Павловичу бывать и на официальных обедах, хотя, по воспоминаниям современников, он очень тяготился этим.

По поводу одного такого официального обеда, который происходил 19 февраля 1897 года в память пресловутого освобождения крестьян от крепостной зависимости в 1861 году, Чехов говорит в записной книжке: «Скучно и нелепо. Обедать, пить шампанское, галдеть, говорить речи на тему о народном самосознании, о народной совести, свободе и т. п., в то время, когда кругом стола снуют рабы во фраках, те же крепостные, и на улице на морозе ждут кучера, — это значит лгать...»

Об отношении самого Антона Павловича к мелким служащим гостиницы говорит его дружба с официантом Большой московской гостиницы С.И. Бычковым. С.И. Бычков так рассказывал о своей встрече с Чеховым: «Попал в мой коридор знаменитый Антон Павлович. Я очень залюбопытствовал. И было отчего. Из всех гостей он один со мной заговорил просто, по-человечески — без гордости. И подарил мне свои сочинения. Я стал читать, и с той минуты словно совсем новый свет озарил меня. А тут и сам сочинитель — барин, вижу, доступный, простой. И начал я с ним беседовать о том о сем».

С.И. Бычков ценил в высшей степени отношение к нему Чехова, основанное на глубоком уважении к человеческому достоинству.

Антон Павлович неоднократно дарил Бычкову свои книги, поддерживал в нем любовь к чтению. Подарил и свою фотографию с надписью: «С.И. Бычкову на добрую память от кума Чехова». Встреча с Бычковым дала Чехову материал для образа лакея Чикильдеева в повести «Мужики».

С.И. Бычков написал, «как умел», по его словам, стихотворение, посвященное Антону Павловичу:

Ты добрый сеятель во мраке,
Я ощутил твой дивный свет,
Когда лакеем был во фраке,
Теперь я стал в душе поэт.
Не взял ли ты меня для типа
В твоих реальных «Мужиках»?
Я сам знал старосту Антипа,
Встречал Кирьяка в лесниках;
Меня назвал ты Николаем,
Жену Ольгушею назвал,
Мы лето жили под сараем,
Зимой мы прятались в подвал.

В один из приездов в Москву Чехов был у известного книгоиздателя Сытина и знакомился с его делом. И.Д. Сытин, родом из крестьян Костромской губернии, пятнадцатилетним юношей попал в Москву и начал работать мальчиком в книжной лавке. Впоследствии он организовал крупнейшее в России издательство, одной из задач которого было издание дешевых книг для народа.

«Интересно в высшей степени, — писал Чехов. — Это настоящее народное дело. Пожалуй, это единственная в России издательская фирма, где русским духом пахнет и мужика-покупателя не толкают в шею».

Чехов настолько заинтересовался своеобразной постановкой издательского дела у Сытина, что приглашает петербургского издателя Суворина познакомиться с делом Сытина, «...побываем у него в складе, и в типографии, и в помещении, где ночуют покупатели», — пишет Чехов Суворину 18 декабря 1893 года. Покупателями Антон Павлович назвал книгонош-офеней, которые получали у Сытина книги и разносили их по деревням.

Чехов горячо поддерживал идею создания в Москве Народного дома — с библиотекой, читальней, лекторием и даже театром. Тогда это было новым и смелым начинанием. Антон Павлович со свойственной ему активностью принялся за это дело. По его просьбе архитектор Ф.О. Шехтель составил проект будущего Народного дома. Но провести эту идею в жизнь в условиях того времени оказалось невозможным.

А.П. Чехов вместе со своим университетским товарищем доктором Н.И. Коробовым, работавшим врачом в Московской городской больнице, хлопочет о создании благотворительного общества при 1-й Городской больнице и пишет по этому поводу:

«1) В городских больницах в Москве лечится, главным образом, голь, которая, выписавшись, заболевает вновь и погибает, так как не имут одежды, достаточно не дырявой, чтобы можно было жить на морозе и в сырости... Отсюда: необходимы благотворительные учреждения при больницах — общества, ясли и проч. и проч.

2) Благотворительные общества существуют, но висят на волоске, ибо каждое из них питается подаяниями, выпрашиваемыми у 2—3 лиц; живы эти лица — живо и общество. Умрут или закапризничают они — и общества нет. Отсюда: необходимо, чтобы почтенные москвичи обеспечили эти общества постоянным и обязательным участием всех и каждого. Богатый москвич тратит сотни и тысячи на то, чтобы из меньшей братии создать побольше... рабов... алкоголиков — пусть же дает он хотя гривенники для лечения и облегчения порой невыносимых страданий этой обобранной и развращенной им братии».

В июне 1896 года Чехов в Москве вместе с парижским корреспондентом газеты «Новое время» И.Я. Павловским посетил Ваганьковское кладбище, побывал на могилах погибших на Ходынке во время известной ходынской катастрофы 18 мая 1896 года, в день коронации царя Николая II.

Летом 1896 года американский физик Роберт Вуд и американский писатель Франс Виллард, приехавшие в Россию на Нижегородскую выставку, встретились с Чеховым и оставили у него привезенные ими нелегально сочинения Л.Н. Толстого, запрещенные в России и изданные за границей. Они просили Антона Павловича передать их Л.Н. Толстому.

Часто выезжал Антон Павлович из Мелихова и в Петербург. «В Питере я работаю мало и вяло», — писал Чехов 8 декабря 1892 года.

Чехов считал необходимым личное творческое общение писателей друг с другом, их творческие встречи и беседы. По его инициативе в Петербурге были организованы так называемые «обеды беллетристов», на которых систематически собирались писатели. В Петербурге Чехов познакомился с писателем А.И. Эртелем, встречался с В.Г. Короленко, с И.Е. Репиным, бывал у него в мастерской.

Посещал Антон Павлович и петербургские театры, бывал в литературно-артистическом кружке, ездил к своему давнему знакомому, писателю Н.А. Лейкину в его имение Ивановское, в Царское Село к Мамину-Сибиряку. Любил Антон Павлович и просто побродить по Петербургу.

В 1896 году на сцене Александринского театра была впервые поставлена пьеса Чехова «Чайка». Чехов бывал на репетициях пьесы и, очень тяжело пережив неудачу этой постановки, поспешил к себе в Мелихово.

В августе 1895 года Чехов около двух дней пробыл в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого. Это было началом личного знакомства великих писателей. «Впечатление чудесное. Я чувствовал себя легко, как дома, и разговоры наши с Львом Николаевичем были легки», — писал Чехов об этой поездке.

Летом этого же года Чехов едет к больному Левитану, находившемуся в Тверской губернии. Левитан с благодарностью вспоминает об этом посещении: «Не знаю почему, но те несколько дней, проведенных тобою у меня, были для меня самыми покойными днями за это лето».

Болезнь заставила Чехова провести зиму 1897/98 года за границей, на юге. Тяжело больной, приехавший за границу для лечения, он и здесь не теряет интереса к окружавшей его жизни, к людям.

Живя в Ницце, он с большим вниманием следит за известным тогда делом Дрейфуса — офицера французской армии, невинно осужденного по подозрению в измене. А.П. Чехов, так же как и другие передовые люди, убежден в невиновности Дрейфуса и с восхищением говорит о мужественном поведении французского писателя Эмиля Золя, выступившего в защиту Дрейфуса.

За границей — в Париже, в Ницце — встречи с людьми также занимают большое место в жизни писателя. Он отмечает в своем дневнике: «Много интересных знакомств». Среди них историк и социолог, профессор М.М. Ковалевский, уволенный из состава профессоров Московского университета за вольнодумство, художник В.И. Якоби, скульптор М.М. Антокольский. Встречался А.П. Чехов за границей и со своими московскими друзьями — Вл.И. Немировичем-Данченко, А.И. Южиным, В.М. Соболевским, А.А. Хотяинцевой и другими.

Так в мелиховский период расширялись и крепли связи Чехова с самыми различными людьми — его современниками, и прежде всего — с современными ему представителями русской культуры.

Существенным дополнением к встречам с людьми была для Чехова его переписка. В мелиховский период им написано свыше тысячи пятисот писем к самым различным адресатам. Корреспондентами Чехова были почти все русские писатели — его современники, многие художники, театральные деятели и артисты, ученые, редакторы и издатели газет и журналов, врачи, учителя, библиотекари, переводчики, земские и другие общественные деятели, служащие, крестьяне, рабочие, студенты, многочисленные читатели и почитатели его таланта.

В мелиховский адрес Чехова приходили десятки писем, которые связывали писателя буквально со всем миром. Почтовый день в Мелихове был всегда большим днем в чеховской усадьбе. Почта получалась очень большая: многие выходившие тогда в России газеты и журналы и множество писем в адрес Чехова. Редкий день в жизни писателя проходил без того, чтобы он не писал писем.

Переписка Чехова затрагивала много вопросов общественной и литературной жизни того времени и расширяла круг людей, с которыми писатель был связан и которым он был нужен. Много писем получал Чехов от молодежи. Из них узнаем, что Чехов сочувственно относился к студенческому движению 90-х годов, к нарастанию революционных настроений среди молодежи.

Не раз к Чехову обращались за помощью студенты, уволенные из университета за неблагонадежность, обращались близкие тех студентов, которые высылались на каторгу, в Сибирь и на Сахалин. Многим Чехов помогал и материально. Из-за скромности Чехова далеко не все факты этой деятельности писателя были известны даже близким, а многое становится известным только сейчас из писем и документов, сохранившихся в архиве писателя.

Некоторые эпизоды этой деятельности Чехова связаны с Мелиховом. Так, в архиве Чехова сохранились купоны денежных отправлений, написанные рукой Чехова, которые он ежемесячно посылал в Дерпт студенту А.П. Андрушкевичу. Антон Павлович знал отца Андрушкевича, служившего в Серпуховском земстве, знал, что у него большая семья и что он очень нуждается, и ежемесячно посылал его сыну-студенту двадцать рублей. Чехов подарил А.П. Андрушкевичу свою фотографию с автографом. Недавно эта фотография поступила в Дом-музей Чехова в Москве.

Многообразны были формы общения Чехова с людьми, различны были оттенки этих отношений, но всегда в своих отношениях к людям Чехов был их умным другом, другом любящим, понимающим и сострадающим им во всем. «Какое наслаждение уважать людей!» — читаем мы в его записной книжке.

В своих встречах с людьми Чехов-писатель, несомненно, получал большой материал, питавший его творчество. Он брал от людей полной мерой, но и возвратил им сторицей, рассказав в своих произведениях о сложности обыкновенной жизни обыкновенных людей, раскрыв скромную красоту простого человека, сильного благородством души, любовью к людям, к родине, великого в труде, в своей мечте о счастье человечества.

Примечания

1. Авелан — адмирал, который командовал русской эскадрой, посланной в Тулон по случаю заключения франко-русского союза, и которого очень много чествовали в связи с этим и во Франции, и в России.