В последние годы заметно активизировалось внимание к шекспировскому вопросу в зарубежном и отечественном литературоведении. В настоящий момент оно меньше обращено к спорам между стратфордианцами и их противниками, то есть — к подбору претендентов на шекспировское наследие, и напротив, в большей степени, как нам представляется, используя накопленный эмпирический материал, занимается проблемой влияния Шекспира на мировую культуру.
Исследованию творчества русских писателей в контексте этого влияния, рецепции шекспировского текста русской литературой и его бытованию в русской культуре посвящена не одна работа. Помимо вышедшего в 1965 году под редакцией академика М.П. Алексеева фундаментального коллективного труда «Шекспир и русская культура», который представил системные исследования в этой области в широких хронологических рамках: от первого знакомства русских с Шекспиром в XVII веке до 1917 года, — мы располагаем более поздними исследованиями на эту тему. Среди них важное место занимают, в частности, работы современных молодых ученых М.А. Першиной и Касима М.Х. Джасима, отметивших прецедентное присутствие шекспировского текста в сочинениях Н.С. Лескова и А.П. Чехова. По наблюдениям этих исследователей, «шекспировский текст» является одним из ключевых способов художественного моделирования мира в пространстве произведений обоих писателей: с его помощью они акцентируют внимание читателя на необходимых смыслах и выражают авторскую позицию. Часть лесковских и чеховских персонажей, чаще всего это герои-протагонисты, ссылаются на «шекспировский текст» для подтверждения своей справедливой (по отношению к поставленной проблеме или рассматриваемой ситуации) точки зрения; другая, противостоящая авторской позиции, указывает на устарелость и несостоятельность провозглашенных в произведениях Шекспира ценностей.
Таким образом, межтекстовые связи произведений Шекспира и произведений Лескова и Чехова оказываются важным содержательным элементом. В диалоге с читателем они выражают особую авторскую интенцию, направленную на актуализацию общественно-литературной полемики вокруг имени Шекспира. Во второй половине XIX века в журнальных выступлениях публицистов и критиков она касалась таких спорных общественных и эстетических проблем, как «женский вопрос», «русский гамлетизм», «искусство для искусства» и многие другие. Активно издававшиеся в это время сочинения Шекспира противопоставлялись в их статьях современной литературе с ее реализмом, обличениями, ультранигилистическими тенденциями, а великие личности его героев — «литературным пигмеям», отраженным в ней. С положительным влиянием Шекспира связывалось обновление репертуара русского театра, который, по мнению отдельных критиков, должен быть излечен Шекспиром. Эта мысль, в первую очередь, являлась откликом на репрезентацию в отечественной драматургии стереотипных женских образов с неразвитой индивидуальностью. Многое для исправления этой ситуации делало Шекспировское общество, созданное в 1875 году ведущими московскими драматургами и актерами. Его деятельность в 1880-е годы активно поддерживалась Чеховым.
В произведениях Лескова в качестве текста-прецедента чаще всего выступают пьесы У. Шекспира «Гамлет, принц датский», «Макбет», «Сон в летнюю ночь», «Король Лир» и «Отелло». При этом «шекспировский текст» проявляет себя на разных уровнях. На эксплицитном, когда речь идет о внешних формах межтекстовых связей: цитаты, аллюзии или реминисценции, прецедентные заглавия, эпиграфы, интродукции; в данном случае самый яркий пример — заглавие рассказа «Леди Макбет Мценского уезда». На имплицитном уровне — образы, мотивы и сюжеты шекспировской драматургии осуществляют образотворческую функцию. В систему прецедентных образов в данном случае входят популярные герои шекспировских пьес: Гамлет, Фальстаф, леди Макбет, Титания, король Лир, Горацио. С каждым из этих шекспировских образов в произведения Лескова входят мотивы, несущие контекстуальную нагрузку. Это можно продемонстрировать на примере его самого известного антинигилистического романа «Некуда», посвященного проблемам возникновения и эволюции нигилизма в 1860-е годы. Образ главного героя доктора Розанова сопоставим у Лескова с Гамлетом. Поначалу писатель выводит в нем тип «мятущегося интеллигента», размышляющего об общественных проблемах, но бегущего от их решения. Однако постепенно этот образ, как справедливо считает М.А. Першина, начинает нести в себе положительные коннотации. Розановская оптика исследования мира, специфическое «внутреннее зрение» позволяет автору романа противопоставить среду обитания этого героя с традиционными христианскими ценностями и уважением к отечеству, народу и культуре — сфере бытования нигилизма с его ложной, искажающей правду, несостоятельной доктриной. В других персонажах романа также обнаруживают себя шекспировские истоки. В его сюжетной схеме, определяющей отношения героев, Лиза Бахерева своей судьбой сравнима с Офелией, Лобачевский с — Горацио и т. д.
При описании тяжестей жизненного пути своих героев Лесков часто цитирует трагедию Шекспира «Гамлет», используя перевод Н.А. Полевого: «Страшно. За человека страшно мне». В усеченном виде эта цитата появляется и в публицистике, например, в заметке «Из Лондонской хроники», где Лесков сравнивает положение английского беллетриста с русским не в пользу последнего и отмечает, что профессию романистов «у нас едва ли не следует считать самою неблагодарною...» [Н.С. Лесков о литературе и искусстве: 33]. Формула «умереть-уснуть», ставшая популярной после исполнения роли Гамлета Мочаловым, сопоставляется Лесковым в статье «Герои Отечественной войны по гр. Л.Н. Толстому» с другими обозначениями смерти, принятыми в литературе, и предпочтение он отдает на этом фоне толстовскому эвфемизму слова «смерть» — «пробуждение от жизни» [Н.С. Лесков о литературе и искусстве: 33]. В тексте его художественных произведений появляются и другие цитаты из шекспировских трагедий: «Беды ходят толпами» («Островитяне»), «привычка-чудовище» («Железный характер») и т. д. Шекспировские тексты Лесков почти всегда приводит по памяти, ориентируясь на высокий культурный уровень читательского восприятия. Кстати, следует отметить, что взаимопониманию с читателем способствовало переиздание трагедии в «Дешевой библиотеке» А.С. Суворина в переводе Н.А. Полевого, но с дополнениями и вариантами по переводам М.П. Вронченко, И.Я. Кронеберга, Н.Х. Кетчера, А.Л. Соколовского, К.Р. В том же издании приводились характеристики действующих лиц — И.В. Гете, А.-В. Шлегеля, С. Джонсона, С. Кольриджа, А. Мезьера и других русских и иностранных критиков.
Для пропаганды творчества Шекспира в России многое сделал и Чехов. Обсуждая в деловой переписке цели и задачи Шекспировского общества, он доказывал, что пьесы Шекспира необходимо смело вводить в классический репертуар, чтобы освежить театральную атмосферу. «Шекспира должно играть везде, — утверждал Чехов, — хотя бы ради освежения, если не для других каких-либо более или менее высоких целей» [С XVI, 20]. Относясь к репертуару современного ему театра с известной долей иронии, Чехов утверждал: «Лучше плохо сыгранный Шекспир, чем скучное ничего» [С XVI, 21]. В собственных произведениях Чехов так же, как и Лесков, часто обращался к Шекспиру. При этом его работа с шекспировскими сюжетами носила достаточно сложный характер. Он не только искал отражение шекспировских сюжетов в русской действительности, но, сопоставляя их высокую трагичность с мелкими житейскими драмами своих героев, создавал эффект гиперболизации, который выражал авторскую иронию по поводу несоответствия этих переживаний масштабу переживаемых проблем.
Если рассмотреть чеховские пьесы в свете теории интертекстуальности, как мы это сделали в случае с Лесковым, следов Шекспира в них можно обнаружить намного больше, чем это принято считать. Большей частью межтекстовые связи в данном случае происходят на имплицитном уровне и ведут, прежде всего, к женским образам: Леди Макбет, Офелии, Дездемоне, королеве Гертруде; мужские образы, в большинстве случаев, восходят к Гамлету Чехов вкладывает в уста своих героев шекспировские реплики, использует шекспировскую атрибутику, мизансцены, трансполирует отношения шекспировских героев на русские коллизии. Наиболее яркие примеры — Наташа со свечой в «Трех сестрах», напоминающая шекспировскую леди Макбет; «пьеса в пьесе» в «Чайке» и отношения внутри треугольника «Аркадина — Треплев — Тригорин», зеркально отражающие отношения между Гамлетом, Гертрудой и Клавдием в трагедии «Гамлет». Начиная с ранних рассказов, Чехов, как и Лесков, ищет и находит шекспировских героев в русской жизни или использует шекспировские фразеологизмы в названиях своих произведений: «Слова, слова, слова...» [С II, 113, 500]. Часто он вводит шекспировские темы и мотивы в повседневную жизнь, которая находит отражение в его рассказах: «Приятели выпили и заговорили о Шекспире» [С III, 95] («О драме»).
Приведенные наблюдения, как нам представляется, служат веским доказательством того, что имя Шекспира прочно связывает творчество Лескова и Чехова, а в художественном пространстве его сочинений они, как и многие их современники, находят материал, который используют для создания особого языка, ставшего для них средством выражения ценностей мировой культуры и способом психологической характеристики героев и жизненных обстоятельств. К началу 1890-х годов письма Чехова к разным адресатам свидетельствуют о том, что Шекспир в конце XIX века занял свое важное и неотъемлемое место в русской культуре. С помощью шекспировского текста, перефразируя строки монологов Гамлета о непостоянстве женской любви, тени отца Гамлета, просьбе «поминать себя в святых молитвах» (этими словами Гамлета Чехов заканчивает большинство своих писем 1890-х годов) и пр., Чехов изображает бытовые ситуации и ведет с адресатами диалоги, касающиеся тем, связанных с культурой, общественной и литературной жизнью.
Не всегда Чехов цитирует широко известные произведения. Например, в письмах 1890-х годов к А.С. Суворину, И.И. Горбунову-Посадову и др., он обращается к пьесе Шекспира «Как вам это понравится» (у Чехова «Как вам будет угодно») [П V, 144, 242, 432, 501], менее других шекспировских произведений известной в России. Повод для этого у Чехова возник в связи с желанием поддержать и по возможности оградить от газетной травли, развернувшейся в «Новом времени», его друга и пациента, известного писателя и в 1890-е годы уже немолодого человека Н.С. Лескова. Многолетние творческие связи Лескова с этим периодическим изданием и дружба с его редактором А.С. Сувориным не спасли Лескова от использования по отношению к нему журналистских приемов, характерных для «желтой» прессы. Фельетонист «Нового времени» В. Буренин (под псевдонимом граф Алексис Жасминов) своим бойким пером пародийно выводит Лескова под именами «Благолживый Авва, литературный древокол» и «Благораскаянный Тапва», которые своим происхождением связаны с именами положительных, высоких по духу героев Лескова (в его рассказах «Запечатленный ангел» и «Богоугодный древокол»). Цель литературных упражнений фельетониста с текстами писателя — желание уличить Лескова в лицемерии и лживости. В. Буренин высмеивает его намерения отказаться от употребления в пищу мяса, или «убоины», и видит в этом только стремление писателя повысить свой рейтинг в связи со вниманием публики к модным проблемам «безубойного» питания, то есть вегетарианской диете. Также с насмешкой, в окарикатуренном виде Буренин представляет план Лескова издать вегетарианскую поваренную книгу с предисловием Льва Толстого. В связи с этими газетными походами против Лескова, конечно, ранившими болезненно чувствительного писателя, в декабре 1892 года Чехов просит Суворина передать Лескову, глубоко увлеченному вегетарианством как принципом «безубойного питания», ссылку на шекспировский текст, который может стать дополнительным аргументом в борьбе Лескова за свои идеалы и понимание читателя: «Если увидите Лескова, то скажите ему, что у Шекспира в «Как вам будет угодно», действие 2, сцена 1, есть несколько хороших слов насчет охоты. Шекспир сам был охотником, но из этой сцены видно, какого плохого мнения он был об охоте и вообще убийстве животных» [П V, 144]. Через год, 8 или 9 ноября 1893 года, Чехов в письме И.И. Горбунову-Посадову, — видимо, также вовлеченному в рассуждения на эту тему, — полностью приводит упомянутую цитату в переводе П.И. Вейнберга:
«В пьесе Шекспира «Как вам будет угодно», в действии II, сцене I, один из вельмож говорит герцогу:
Туда пришел страдать бедняк-олень,
Пораненный охотничьей стрелой;
И верьте мне, светлейший герцог, так
Несчастное животное стонало,
Что кожаный покров его костей
Растягивался страшно, точно лопнуть
Сбирался он; и жалобно текли
Вдоль мордочки его невинной слезы.
И т. д.» [П V, 242, 504]
Нельзя исключить также и собственный интерес Чехова-врача к вегетарианской пище. Чехов видел в Горбунове-Посадове, который возглавлял издательство «Посредник», выпустившее для интеллигентных читателей несколько книг о вегетарианстве (в частности: «Этика пищи, или Нравственные основы безубойного питания» Х. Уильямса со вступительной статьей Л.Н. Толстого, «Питание человека в его настоящем и будущем» А.Н. Бекетова, «Научные основания вегетарианства» А. Кингсфорда, своего рода идеолога в этом направлении медицины). Тем не менее, интерес Чехова к пьесе «Как вам это понравится» мог быть обусловлен и другими аспектами ее содержания, тесно связанными с творческими поисками Чехова-драматурга. В ней звучит знаменитый монолог «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы, и каждый не одну играет роль» (д. 2, сц. 7), который никогда не цитировался Чеховым, но утверждал столь близкую Чехову-драматургу мысль о драматургических принципах организации жизни.
В заключение следует сказать, что эпистолярная активность Чехова в 1890-е годы уже шла на убыль и утрачивала тот исповедальный характер, который делал письма Чехова источником представлений о его внутреннем мире и мировоззренческих основах. Но и в этот период он обильно цитирует в письмах шекспировские пьесы, при этом, однако, в чем-то противореча себе, предостерегает от так называемой шекспиромании и злоупотреблений изречениями в шекспировском вкусе.
Литература
Джеймс Б., Рубинстайн У.Д. Тайное становится явным: Шекспир без маски. М., 2008. 376 с.
Касим М.Х. Джасим. Женские характеры в драматургии А.П. Чехова: шекспировский след (опыт интертекстуального анализа). Автореф. дисс. ... уч. степ. канд. филол. наук. М.: РУДН, 2014. 23 с.
Левин Ю.Д. Шекспир и русская литература XIX века. Л.: Наука, 1988. 328 с.
Лесков Н.С. О литературе и искусстве / Вступ. ст. И.В. Столяровой, коммент. А.А. Шелаевой. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. 286 с.
Першина М.А. Англоязычная литература как текст-прецедент в произведениях Н.С. Лескова. Автореф. дисс. ... уч. ст. канд. филол. наук. Киров: ВятГГУ, 2013. 28 с.
Шекспир и русская культура / Под ред. акад. М.П. Алексеева. М.; Л.: Наука, 1965. 824 с.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |