Глава III

Начнется с того, что домовладелец Моисеев¹, у которого Павел Егорович пятый год арендовал дом на Иерусалимской улице, повысит плату с 400 до 800 рублей в год. Удорожанию будет объяснение, — в частности, жизненные обстоятельства самого купца Моисеева: в несколько лет деловой Таганрог приходит в упадок. Виной тому стремительное возвышение нового губернского города Ростов с естественным оттоком капитала из недавно цветущего азовского порта.

На первых порах Павел Егорович панике не поддастся. Даже несмотря на устойчиво убыточную торговлю. Его не смущает и то, что обучение сыновей в Москве и содержание семьи в Таганроге требует средств несравнимо больших, чем прежде. Выход из положения Павел Егорович видит в обретении окончательной независимости. В Таганроге у него есть земельный участок, полученный в наследство от отца, — Павел Егорович задумывает выстроить на нем собственный дом. С присущим размахом (разумеется, без какого-либо просчета реальных возможностей) он лично руководит проектированием будущего семейного гнезда. План огромного дома с тремя парадными подъездами и в шесть окон по фасаду будет готов в мае 1873 года. Как явствует из прошений Павла Егоровича в городскую управу, «план этот был препровожден к городскому архитектору Загоскину² для рассмотрения его с технической стороны и удостоверения на месте относительно соблюдения требований уставов строительного и пожарного... Загоскин представил план собранию с удостоверением, что он может быть допущен к утверждению»³.

Что и говорить, дом роскошный — по крайней мере, «на болотах»⁴ таких еще не было. В действительности проект окажется непосильным для Павла Егоровича, и спустя месяц он представит другой план — как будет сказано в июньском его прошении: «в замену утвержденного управой... на постройку одноэтажного дома и флигеля с двумя кирпичными службами...»⁵

Теперь дом запроектирован скромнее — в четыре окна по фасаду с двумя парадными подъездами, а флигели во дворе — обычной планировки, в три окна по фасаду. Тогда же в июне он заключит договор с подрядчиком — купцом М.М. Мироновым⁶ — на постройку небольшого дома уже без всяких парадных подъездов.

Проект соглашения, по которому Миронов должен доставлять на постройку одноэтажного дома во 2-й Екатерининской части г. Таганрога необходимые материалы, а также произвести кладку кирпича «своими рабочими-каменщиками» предусматривает также, что по окончании каменной и кирпичной кладки «немедленно должен быть составлен общий счет за работы, кирпич и лес, забранный в магазине Миронова, и таковой счет Чехов обязан подписать и выдать его Миронову»⁷. Павел Егорович «обязан уплатить Миронову 15 декабря 1873 г. всю сумму денег, такая будет значиться по общему счету»⁸. Скромный кирпичный дом с каретником и флигелем во дворе обойдется Чеховым в шесть тысяч рублей. За нехваткой собственных средств из местного Общества взаимного кредита Павлу Егоровичу придется взять ссуду в пятьсот рублей, на которую будет выдан вексель под поручительство некоего Косенко, служащего того же кредита.

С божьей помощью, в августе 1874 года семейство справит новоселье, одновременно с этим новый дом постараются как следует обустроить. Куплена большая люстра с белым абажуром — предмет роскоши последней четверти века. В гостиной появится модный шкаф, в котором за книгами станут прятать сладости, и который естественным образом превратится в «многоуважаемый шкаф» — по понятным причинам у детей он будет в особом почете⁹.

Что же касается ведения дел, Павлу Егоровичу обещает поддержку богатый родственник по линии жены купец И.И. Лобода¹⁰. Он имеет «красную» торговлю в Таганроге, берет товар в столичных амбарах Китай-города и предлагает Павлу Егоровичу заняться торговыми операциями через посредство своих московских коллег. Павлу Егоровичу такая торговля не по зубам, тем не менее, он грезит открыть в Москве овощную лавку «с товаром, который производят в Таганроге»¹¹.

Увы, как и возврату денег, взятых в Обществе взаимного кредита, планам этим сбыться не суждено. Постройка дома безнадежно подорвет материальное положение семьи Чеховых, а Павел Егорович перестанет «уплачивать купеческую гильдию, вследствие чего будет «обращен» «из купцов в мещане г. Таганрога»»¹². В попытке отсрочить выплату по векселю ему придется за три тысячи рублей заложить выстроенный дом. Однако всякой отсрочке рано или поздно приходит конец. Припертый к стенке обстоятельствами непреодолимой силы, неудачливый домостроитель вынужден будет признать свою финансовую несостоятельность. «Благодетель» Косенко вексель оплатит, предъявив Павлу Егоровичу встречный иск. Осенью 1875 г. Павел Егорович в последний раз отправит сыновьям в Москву пятнадцать рублей с предупреждением: «Больше не надейтесь, добывайте сами всеми мерами, уроками, занятиями, услугами друзей»¹³.

А Антон, Маша и Иван будут неделями сидеть дома, так как денег нет, в том числе и на то, чтобы внести плату за их обучение в гимназии. Евгения Яковлевна с тревогой и болью делится бедой со старшими сыновьями: «Антон дома, тоже нет 20 рублей послать в гимназию...» «Антоша и Ванька целую неделю сидели дома. Плату требуют, а у нас нет денег. Вчера, 9 октября, ходил Павел Е. просил директора. Ваню уважили от платы, а Антоша и теперь дома, а за него надо платить и за Машу всего 42 руб., вот и не горюй»¹⁴.

Жалуясь на «оставленный богом Таганрог», Павел Егорович пишет старшему сыну в Москву: «У меня нет чем другим заняться, я не знаю никакого ремесла. Одно бесславие о несостоятельности приводит в отчаяние. Посоветуй, что нам делать?»¹⁵ Будто не знает, что старший сын ему не советчик. В поисках выхода мать Чеховых Евгению Яковлевну временами, так же как и главу семейства охватывает отчаяние, однако голову она не теряет и по-прежнему мыслит сугубо практически: «Я так тоскую <...> обессилела, вы меня теперь не узнаете, кто встретится, тот удивится, что я так разом постарела, да, вот еще что: нельзя ли Папаше или нам найти в Москве маленькую лавочку на хорошем месте...»¹⁶

Тем временем над Павлом Егоровичем нависает реальная угроза долговой ямы (то есть ареста впредь до уплаты долга)¹⁷. И тогда он принимает вполне рациональное решение — бежать от позора в Москву, где в ту пору по слухам скрывается много должников из провинций¹⁸. Отдав ключи от магазина жене, Павел Егорович сядет на московский поезд (чтобы не быть узнанным, не на таганрогском вокзале, а с ближайшего полустанка). Деньги на проезд достанет отец, Егор Михайлович, по такому случаю специально приехавший из Княжей.

Все пройдет вполне удачно, Павел Егорович без приключений доберется до Москвы и, упав как снег на голову, заселится в комнату к сыновьям. Деятельная натура, он и теперь, в вынужденной ссылке, не опустит рук, все еще рассчитывая на общий благоприятный исход. Его не смущает ни то, что два взрослых сына, успевшие вкусить вольной студенческой жизни, снова под надзором, ни убогий вид временного пристанища (дом принадлежит Каролине Шварцкопф и ее родне Полеваевым), ни само его расположение (за Грачевкой дурная слава — здесь вотчина преступного мира, а также россыпь публичных домов). Сами сестры Полеваевы слывут дамами нестрогого поведения, и позже Мария Павловна Чехова именно их обвинит в том, что они скверно повлияли на Сашу и Колю.

«Милые дети <...> Если будете жить хорошо, я вас возьму в Москву. Тут есть много учебных Заведений, Гимназий <...> А пока все это устроится, вы молчите, никому не разглашайте, старайтесь издать экзамены получше и получить Аттестат, может быть, вы уже последний год в Таганрогской гимназии учитесь. Повторяю, никому ничего не говорите об этом. Спасибо, Антоша, за письмо и за то, что ты хозяйничаешь в доме и ходишь за долгами <...> Ваня, <...> дожди пошли, и я очень рад и что ты поставил бочку под трубу <...> Миша хороший мальчик, он постарается мне написать, как он учится. <...> А также и Маша, вероятно, не забыла, что я ей приказывал, когда я уезжал в Москву, чтобы она училась хорошо в Гимназии и по три раза в день играла в фортепьяно, по моей методе, не спеша, смотреть в ноты и ни одну не пропускать. Если она будет хорошо играть, тогда я переведу Вас в Москву и куплю хороший фортепиан и нот, тогда вполне будет она Артистка играть на Форуме»¹⁹, — в ажитации столичной жизни пишет Павел Егорович, кажется, не сознавая всей сложности положения оставленной им части семьи и угроз Коммерческого суда.

В Таганроге полным ходом ведется его дело по иску Косенко. Новенький дом еще числится за Павлом Егоровичем, но разоренные Чеховы со дня на день ожидают назначения публичных торгов. Спасения ждать больше неоткуда, и пятнадцатилетний Антон, видя, как трудно матери, — терпеливо ходит по кредиторам, умоляя их об отсрочке платежей. Сама Евгения Яковлевна в поисках выхода в устройстве дел обращается за помощью к Гавриилу Парфентьевичу Селиванову²⁰. Чтобы инициатива супруги не выглядела как партизанщина, из Москвы Селиванову пишет Павел Егорович: «Милостивый государь, Гавриил Парфентьевич. Посылаю Вам доверенность на дом, покорнейше прошу Вас сделать так, как Вы обещали Евгении Яковлевне... Отдайте внаймы наш дом. В Таганроге нет помощника, кроме Вас, в совете и делах. Потрудитесь сказать Антоше, чтобы он искал квартирантов, мы большую нужду имеем в деньгах»²¹.

Гавриил Парфентьевич Селиванов примет другое решение. Он внесет за дом по векселю 500 рублей и пообещает Косенко, что деньги от продажи мебели Чеховых пойдут на уплату процентов. На протяжении полутора лет Селиванов будет не единожды предлагать Павлу Егоровичу выкупить дом за сумму, которую заплатил, но Павел Егорович 500 рублей так и не соберет: московский купец Гаврилов²², у которого он теперь служит, платит ему 300 по договору, притом Павлу Егоровичу уже выплачено за два года вперед. Гаврилов платит своему приказчику «только по семейной нужде»²³.

Потеряв надежду на скорую поправку положения, Евгения Яковлевна едет с двумя младшими детьми — Машей и Мишей — к мужу. В Таганроге останутся Антон и Иван с тем, чтобы распродать оставшуюся после описи мебель, а мелкие вещи и иконы упаковать в сундуки и отправить вслед родителям в Москву. Антон останется в бывшем чеховском доме — Селиванов предложит стол и угол, взамен Чехов должен будет готовить племянника Гавриила Парфентьевича в юнкерское училище и продолжать занятия с племянницей Сашей. Иван станет жить у тетки, Марфы Ивановны Лободы, которая, не имея своих детей, обязуется сделать все, чтобы племянник не страдал от семейных неурядиц. Впрочем, в гимназию Иван ходить не будет — «за невзнос платы»²⁴, так что очень скоро Евгения Яковлевна потребует, чтобы сын выехал в Москву.

Погодок с Антоном, в семье Чеховых Иван рос нервным, капризным ребенком. Он был уверен, что нелюбим, во всем мерещились обиды, унизительные подвохи и недомолвки. Даже старшие братья Александр и Николай в свою компанию принимали почему-то только Антона, а его — нет. Неизвестно, как бы прожил он ту зиму, останься один в Таганроге, но на пару с Антоном всё снесётся много легче. Быть может, там, в мнимом сиротстве истоки навсегда установившейся обоюдной душевной привязанности братьев.

Об Иване Павловиче и его роли в судьбе Чехова следует сказать особо. Оказавшись в Москве, он не расслабится, напротив — самоподготовится. В декабре 1879 года, выдержав учительские экзамены, Иван получит место заведующего единственным частным приходским училищем в небольшом городке Воскресенске и служебную квартиру в пять комнат с прислугой, — меценат училища известный суконный фабрикант Павел Григорьевич Цуриков²⁵ не жалел никаких денег для благоустройства своего детища. По-видимому, отражая общую семейную точку зрения, Михаил Павлович позже напишет о том, что всё «это было чистой находкой. Едва только у Миши и у Маши кончались экзамены, как Евгения Яковлевна уже ехала с ними в Воскресенск на подножный корм и проживала там до самого начала учения»²⁶ Николай и Александр станут наезжать в Воскресенск и в зимнюю пору.

Благодаря Ивану в Воскресенске Чеховы сойдутся с двумя-тремя уважаемыми семьями. Особенно часто они станут проводить время в доме полковника Болеслава Игнатьевича Маевского²⁷, который служил в 3-й артиллерийской бригаде. Придет время и Антон Павлович сдружится с их очаровательными детьми — Аней, Соней и Алешей, его близким приятелем на весь воскресенский период станет завсегдатай дома Маевских поручик батареи Евграф Петрович Егоров. Все вместе взятое даст Чехову материал к рассказу «Поцелуй»: «Он давно уже знает, для чего впереди каждой батареи рядом с офицером едет солидный фейерверкер и почему он называется уносным; вслед за спиной этого фейерверкера видны ездовые первого, потом среднего выноса; Рябович знает, что левые лошади, на которых они сидят, называются подседельными, а правые — подручными...»²⁸

Там же в Воскресенске Чехов сойдется с известными впоследствии врачами Сиротиным, Таубером, Яковлевым помимо прочего, интересующимися литературой. А потом, и также благодаря Ивану, Чехов станет бывать в Бабкине.

Артиллерийская бригада была расквартирована неподалеку от Воскресенска в селе Павловская Слобода. Она занимала корпуса бывшей суконной фабрики Ягужинского²⁹. В здании офицерского собрания устраивались спектакли и танцевальные вечера, в них участвовали не только офицеры бригады, но и гости из Воскресенска, Звенигорода и в целом уезда. На одном из таких вечеров по приглашению Маевского оказался Иван Павлович. После окончания бала офицеры, приехавшие из Воскресенска, решили остаться в Павловской Слободе. Иван же утром должен был открывать училище, и его отсутствие означало неминуемый скандал и потерю работы. Словом, ему кровь из носу нужно было возвращаться в Воскресенск, однако зимой по глубокому снегу из Павловской Слободы добраться до города можно было только на лошадях. К счастью, человек в санях нашелся. Алексей Сергеевич Киселев любезно предложил место растерявшемуся учителю.

Киселев, владелец имения Бабкино был племянником известного дипломата графа П.Д. Киселева³⁰ и сыном близкого приятеля Пушкина³¹ С.Д. Киселева³². Его жена Мария Владимировна³³ приходилась внучкой выдающемуся писателю-просветителю Н.И. Новикову³⁴. В Бабкине жил и ее отец В.П. Бегичев³⁵, живой общительный человек, который считался необыкновенно талантливым рассказчиком. Один из случаев в Большом театре, красочно описанный Бегичевым, впоследствии ляжет в основу чеховского рассказа «Смерть чиновника». И здесь же, в Бабкине Чехов навсегда сойдется с другом Николаши художником Исааком Левитаном³⁶.

В ту пору жизнь Бабкина была до краев наполнена искусством. Летними сумерками обитатели усадьбы собирались в большом доме Киселевых. Е.А. Ефремова, гувернантка детей, была талантливой пианисткой и часто исполняла произведения известных композиторов. В открытые окна с террасы в сад лились мелодии Листа, Бетховена, Чайковского. Тенор Большого театра М.П. Владиславлев³⁷ исполнял народные песни, романсы и арии из опер. «Это были превосходные, неповторимые вечера, — вспоминает М.П. Чехов. — А.С. Киселев и В.П. Бегичев сидели у стола и раскладывали пасьянсы...»³⁸

Впрочем, главный «виновник» воскресенского счастья молчаливый Иван (он слегка заикался и стеснялся этого заикания) так ничего и не напишет о своих заслугах. Просто отметим, на момент назначения заведующим Воскресенского приходского училища Ивану Павловичу Чехову 18 лет; в его возрасте (да и много позже) ни Александр, ни Николай, ни Мария, ни Михаил и не подумают о том, чтобы быть постоянными вкладчиками в семейный котел. Возможно, не будучи столь талантлив и ярок, как они, именно Иван удостоится отзыва Чехова, рекомендовавшего брата, как одного «из приличнейших и солиднейших членов нашей семьи»³⁹. «Во всем слушайтесь Ваню. Он положительный и с характером»⁴⁰.

После отъезда брата в Москву распродавать имущество Чеховых в Таганроге достанется Антону. Вещи будут покупать плохо или давать за них гроши. Он станет брать дополнительные уроки: первый, потом еще один, третий. «Таганрогское сидение» Чехова продлится с 1876 по 1879 год — вплоть до окончания гимназии. Он не стушуется, неожиданно для всех явит какую-то особенную готовность к борьбе с превратностями судьбы. Горячее жизнелюбие и любопытство в узнавании окружающего мира помогут не замечать полуголодного существования. Более того, Чехов обнаружит в себе потребность делиться позитивным настроением с московскими родичами. Он примется за издание — в единственном экземпляре — рукописного журнала «Заика» и станет вести с семьей оживленную переписку. В отличие от первых гимназических лет (в III и V классах Антон за неуспеваемость оставался на второй год), оказавшись в одиночестве, он без всяких проволочек переходит из класса в класс.

А из Москвы приходят тревожные вести, и неизвестно, на какие средства выживала бы чеховская семья, если б не высылал Чехов тех грошей, которые ему удавалось выручить. Бедность была вопиющая. Когда Евгения Яковлевна с Мишей и Машей доберутся до Москвы, они застанут Павла Егоровича без копейки. У отца не будет даже на конку — Павел Егорович пойдет на Курский вокзал встречать своих пешком и пешком все вместе вернутся на Грачевку: туда и обратно верст десять.

Вот письмо Евгении Яковлевны, адресованное в Таганрог Антону и Ивану, превосходно рисующее московскую жизнь Чеховых: «Господь вас благословит милые дети Антоша и Ваня очень жаль что вы нам не сочувствуете неужели ты Антоша не получил плед так долго не пишешь, мы от тебя получили два письма наполненные шутками, а у нас то все это время только было четыре копейки и на хлеб у нас не стало ждали мы от тебя не пришлешь ли денег, очень было горько должно быть вы нам не верите у Маши шубы нет у меня теплых башмаков сидим дома а ты еще не написал скоро ли пришлешь наше имущество беда да и только пишите ради бога скорее присылайте деньги мои что за комод мой продали да и имущество скорей пожалуйста не дайте с печали умереть. В холодной комнате спим на полу да что вам писать все равно что горох на стене лепить а завтра двадцать шестого где хочешь бери а надо за квартиру тринадцать рублей а то хозяин скажет ищите фатеру. Антоша ты не ссорься с кухаркой они все одинаковы ты ее уважай и она будет добра кланяйся Гавриилу Парфентьичу скажи ему что мне плохо здесь живется Миша слава богу учится а Маша сокрушила меня — и книг нет и купить не на что»⁴¹.

По понятным причинам Евгения Яковлевна ничего не пишет о старших сыновьях, — именно в эти годы Николай и Александр, тяготясь общим семейным житьем, делаются завсегдатаями борделей и кабаков, пьют до бесчувствия, до потери человеческого лица. Николай увлекается опиумом. Во всех дебошах и конфликтах заводилой чаще выступает именно он. Будто какая-то тёмная сила подталкивает братьев на действия, губительные, прежде всего, для них самих.

Александр во всем следует за Николаем, однако даже в чаду и угаре он не забывает своего любимого среднего брата. В письмах в Таганрог, начинающихся с шутливых обращений вроде «отче Антоний» или «толстобрюхий отче Антоний», он рекомендует Чехову книги, например, «Космос» Гумбольдта⁴² — «божественную книгу», потом Гюйо — «Природа и человек»⁴³. А когда Антон напишет Александру о мечте, попасть по окончании гимназии в один из немецких университетов, в ответ он услышит: «...если ты поставишь локомотив немецкого языка на рельсы благоразумия, то первая станция, к которой ты приедешь, будет российский университет. Чем наши университеты плохи? Их ведь у нас много, и в каждом свой славящийся на всю Русь факультет. Хочешь быть медиком — езжай в Петербург, хочешь естественником — в любой, кроме Казанского, хочешь математиком — в Московский, хочешь филологом — в Московский и Дерптский, хочешь юристом — куда хочешь, везде плохо. Лучший естественный факультет в Одессе. А в Германию зачем ехать? За философией и теологией? Не думаю, чтобы ты восчувствовал призвание к одному из сих факультетов. А слюнявым немцем-схоластиком можешь легко и в России сделаться, да честь не больно велика»⁴⁴.

Выслав Чехову пятнадцать рублей на рождественские каникулы 1876 года, Александр устроит брату приезд в Москву. Чехов будет очарован пестрой и звонкой жизнью первопрестольной, однако восторг никак не распространится на кричащую нищету и прозябание близких с бесконечным выяснением отношений и решением единственного вопроса — кто кого должен содержать, то есть кормить, платить за квартиру и обеспечивать одеждой. Впечатление Чехова усугубится вызывающей бумагой на стене, торжественно озаглавленной: «Расписание делов и домашних обязанностей для выполнения по хозяйству семейства Павла Чехова, живущего в Москве». На протяжении нескольких лет в распорядке дня, по сути, меняться будет только возраст участников. Вот содержимое этого документа спустя год после первого приезда Чехова:

«Николай Чехов, 20 лет. Встает от 5—7 и по усмотрению и внутреннему направлению.

Иван Чехов, 17 лет. По хозяйственному наблюдению и согласно сему расписанию.

Михаил Чехов, 11 лет

Мария Чехова, 14 лет

Хождение неотлагательно в церковь к всенощному бдению в 7 час. и ранняя обедня в 6½ час., к поздней в 9½ по праздникам.

Утвердил отец семейства для исполнения по расписанию.

Отец семейства Павел Чехов.

Неисполняющий подвергается сперва выговору, при коем кричать воспрещается»⁴⁵.

И вовсе не шутки ради, а совершенно серьезно регламентирует Павел Егорович этим расписанием режим домашней жизни. Когда Иван допустит какую-то погрешность по части «хозяйственного наблюдения», Павел Егорович жестоко изобьет его во дворе. На крики сбегутся соседи. Грачевский домохозяин предупредит Павла Егоровича, что если подобные явления повторятся, то не угодно ли со двора съехать, так что воспитание будет перенесено в закрытое помещение; «плачи биемых и гласы бьющих»⁴⁶, как напишет Александр брату, станут раздаваться глуше и только в квартире. Павла Егоровича возраст смущает мало — в Таганроге Александр подвергался порке, будучи еще старше.

Это вообще свойство любого расписания делов, написанного человеком склада возвышенного и романтического, — оно не имеет функционального смысла. Скажем больше, само создание его носит не практический, но чисто ритуальный характер, — при всей внешней детализации на первом месте не чья-то обязанность исполнить, но право автора требовать исполнения. Всегда и во всем склонный к идеальному, романтик желает лицезреть окрест себя исключительно порядок и покой. Расчерченный по линейке, разумный мир, где всем и всему есть означенное раз и навсегда отведенное место-время, радует глаз мечтателя своей простотой и предсказуемостью. Его мало беспокоит то обстоятельство, что такого рода мечтания совершенно не учитывают наличие иной точки зрения, отличной от благостных грез мечтателя. Собственно его мечтания и не рассчитаны на присутствие в порядке самостийности какого-либо постороннего лица, и потому, положа руку на сердце, практически неисполнимы вне карательной системы координат. Впрочем, богатый исторический опыт показывает, что романтиком в равной степени может быть как палач, так и жертва. Мечтательны были императоры Петр Великий⁴⁷, Павел I⁴⁸ и его сын Александр Благословенный⁴⁹, мечтательны Аракчеев⁵⁰ с Салтычихой⁵¹ и Радищев⁵² с декабристами. Романтизм не мешал одним свято верить в торжество просвещенной монархии/республики, а другим (с не меньшим упрямством) — в рациональность и справедливость мыльной веревки. И те, и другие в идейном плане видели предназначение мира сугубо персонифицированным (индивидуальным), предназначенным исключительно для себя и себе подобных, а себя в этом мире — единственными носителями истины. И дед, и отец Чехова в этом смысле классическое порождение века — они безотчетно и последовательно убежденные романтики. Природная тяга к книжности лишь добавляет вчерашним крепостным здорового энтузиазма в декларируемом преобразовании душ человеческих по образу и подобию. Текст расписания делов Павла Егоровича в данном случае выступает дорожной картой в реализации священнодействия задуманного. Для автора он носит практически сакральный характер, ибо стоит только «по усмотрению и внутреннему направлению» сложить буквы в слова, и сказочная мечта на глазах делается явью. В такие сладостные истинно творческие минуты дистанции между текстом и жизнью практически не существует, и автор, произведший на свет сей идеальный документ, сжимает в руке меч огненный (отеческий ремень), жмурится в блаженстве, чувствует себя полубогом. Наконец, он не только читатель чужих текстов, он сам писатель, вершитель судеб, не временно живущий среди чужих персонажей (с момента открывания заложенной страницы), а постоянно, ибо текст его в голове, а персонажи под рукой.

С учено-выспренним стилем отца Чехов был знаком с самого детства. «Так писал его дед, Егор Михайлович: «Не имею времени <...> через сию мертвую бумагу продолжать свою беседу». Павел Егорович тоже любил выразиться не только возвышенно, но и не без книжной витиеватости: «Дай Бог вам и в Москве также восхищаться всеми предметами, достойными удивления»»⁵³. «Подобные языковые образования Чехов с детства слышал и в живой речи — в лавке, в таганрогском саду, клубе. Он сызмальства был погружен в стихию полукультурной мещанской речи, застрявшей где-то на полдороге от просторечия к интеллигентскому языку»⁵⁴. И именно Чехову суждено будет наиболее ярко и точно запечатлеть носителя этого языка, дать обширную галерею речевых портретов любителей «ученого» слога: «С вашей стороны заслуга храбрости, так как женское сердце есть Шамиль⁵⁵»⁵⁶.

Объектом внимания Чехова в равной степени станут как живая речь, так и чужие тексты. Чтение с ранних лет займет в его жизни определяющее место. Начав со Священного писания, еще ребенком он воспитает в себе стойкий навык к этому в высшей степени полезному времяпрепровождению. По понятным причинам, на первых порах в чтении преобладает безотчетный, вполне утилитарный смысл любопытствующего дитяти. В самом деле, кто откажется, не выходя из комнаты, отправиться в кругосветное путешествие? Или сразиться на стороне мушкетеров его величества? Или устроить перепалку с бледнолицыми, защищая законные права индейцев? И только в старших гимназических классах круг интересов приобретет вполне профессиональные очертания, — помимо развлечения перед Чеховым возникнут конкретные задачи.

«Дорогой брат, Миша! — пишет Чехов своему младшему брату из Таганрога в Москву. — Хорошо делаешь, если читаешь книги. Привыкай читать. Со временем ты эту привычку оценишь. Мадам Бичер-Стоу⁵⁷ выжала из глаз твоих слезы? Я ее когда-то читал, прочел и полгода тому назад с научной целью и почувствовал после чтения неприятное ощущение, которое чувствуют смертные, наевшись не в меру изюму или коринки. <...> Прочти ты следующие книги: «Дон-Кихот» (полный в 7 или 8 частях). Хорошая вещь. Сочинение Сервантеса⁵⁸, которого ставят чуть ли не на одну доску с Шекспиром⁵⁹. Советую братьям прочесть, если еще не читали, «Дон-Кихот и Гамлет» Тургенева⁶⁰. Ты, брате, не поймешь. Если желаешь прочесть нескучное путешествие, прочти «Фрегат Паллада» Гончарова⁶¹ и т. д.»⁶²

В гимназические годы Чехов читает чрезвычайно много. Спустя семь лет по окончании гимназии уже Антошей Чехонте в юмористической «Литературной табели о рангах» как искушенный читатель он распределит здравствующих писателей «по чинам»⁶³. Любопытно, что на пост «действительного тайного советника» у Чехова кандидата не найдется. Лев Толстой и Гончаров будут причислены к «тайным советникам». К «действительным статским советникам» Чехов отнесет Салтыкова-Щедрина и Григоровича⁶⁴. Островский, Лесков⁶⁵, Полонский⁶⁶ удостоятся чина «статского советника». А далее идут меньшие чины: «коллежские советники» — Майков⁶⁷, Суворин, Гаршин⁶⁸, Буренин, Максимов⁶⁹, Глеб Успенский⁷⁰, Катков⁷¹, Пыпин⁷², Плещеев⁷³. Короленко⁷⁴, Боборыкин⁷⁵, Надсон⁷⁶, Н. Михайловский⁷⁷ будут наделены званием «надворных советников», наравне с Салиасом⁷⁸, Скабичевским⁷⁹, Муравлиным⁸⁰, Василевским⁸¹. К своим сверстникам Чехов вообще чрезвычайно взыскателен. Если Минаев⁸², Мордовцев⁸³, Вейнберг⁸⁴ и Салов⁸⁵ еще попадут в «коллежские асессоры», то Засодимский⁸⁶ и Минский⁸⁷ только «коллежские регистраторы».

Особое место в чеховских литературных предпочтениях на всю жизнь займет проза Лермонтова⁸⁸. И в школьные годы, и будучи взрослым человеком Чехов будет с восторгом отзываться об его «Тамани». «Я не знаю языка лучше лермонтовского. Я бы так сделал: взял его рассказ и разбирал бы, как разбираются в школах — по предложениям, по частям предложения. Так бы и учился писать»⁸⁹.

А «с каким восторгом перечитывает он «Отцов и детей» Тургенева. Его письмо о Тургеневе — сплошные знаки восклицания. Болезнь Базарова сделана так, что Чехов, читая о ней, «ослабел и испытывал такое чувство, будто заразился от него»⁹⁰. «А конец Базарова, а старички, а Кукшина! Это чорт знает как сделано, просто гениально»⁹¹. <...> «Дворянское гнездо» кажется слабее «Отцов и детей», но финал «Дворянского гнезда» — «похоже на чудо»⁹².

Любопытно замечание, что все «женщины и девицы Тургенева» — «невыносимы своей деланностью и фальшью»⁹³. «Лиза, Елена — это не русские девицы, а какие-то пифии, изобилующие претенциями не по чину»⁹⁴. И контрастные «тургеневским» девушкам «светские львицы — жгучие, аппетитные, ненасытные, чего-то ищущие»⁹⁵, все они для Чехова «чепуха»»⁹⁶. Тем не менее, Чехов, которого по близорукости современных ему критиков так часто будут сравнивать с Тургеневым, «на самом деле прошел мимо Тургенева, не оказавшего на его творчество решительно никакого влияния. И уж, конечно, чеховские девушки и женщины совсем не напоминают тургеневских. Так же, как и чеховский пейзаж, по сравнению с тургеневским, сделан совсем по-новому. «Описания природы хороши, но, чувствуешь, — говорит Чехов, — что мы уже отвыкаем от описаний такого рода и что нужно что-то другое»⁹⁷»⁹⁸.

Особняком стоят Толстой и Гоголь⁹⁹. Они в наибольшей степени из всей плеяды русских классиков окажут влияние на Чехова. Знаменательно, например, что Чехов никогда не будет увлечен Достоевским¹⁰⁰: «хорошо, но очень уж длинно и нескромно, много претензии»¹⁰¹.

Впрочем, есть еще Пушкин. «Я прямо, понимаешь, боюсь стихов, — скажет Чехов Сергеенко¹⁰², — только и могу читать Пушкина»¹⁰³. Пушкин единственный из поэтов, который бесконечно читается и перечитывается Чеховым. В одном из писем к Суворину, оценивая знаменитую статью¹⁰⁴ Писарева¹⁰⁵, как «ужасно наивную», Чехов с чувством признается в трогательном отношении к «милому письму» Татьяны «Евгения Онегина, «которое я люблю нежно»¹⁰⁶. Известно также, что из всех исторических трагедий Чехов высоко ставит только одного «Бориса Годунова».

Привычка читать — важнейшая примета России последней трети XIX века. После освобождения крестьян от рабства распространение грамотности посредством открытия большого числа народных школ приводит к тому, что к концу века в среднем каждый четвертый житель империи будет читать. Это обстоятельство не может не сказываться на тиражах книг, газет, журналов, разнообразии их адреса, тематики и жанра. Читают все — мужчины и женщины, взрослые и дети, жители столиц и провинции, города и деревни, представители всех религий и вероисповеданий. Кажется, нет сословия, которое бы не испытывало интереса к тексту.

Об особенностях читательских интересов учащегося свидетельствует А.Д. Дросси — один из гимназических товарищей Чехова: «Увлечение наше литературой было весьма своеобразно: наряду с Боклем¹⁰⁷, Шопенгауэром¹⁰⁸, которых мы тогда думали нам стыдно было бы не прочитать, мы запоем читали юмористические журналы «Будильник»¹⁰⁹, «Стрекозу»¹¹⁰ и др. Я помню в воскресные и праздничные дни мы спозаранку собирались в городской библиотеке и по несколько часов кряду, забыв об обеде, просиживали там за чтением этих журналов, иногда разражаясь таким гомерическим хохотом, что вызывали недовольное шиканье читающей публики...»¹¹¹

«Литература юмористических и иллюстрированных еженедельников была своеобразным зеркальным отражением литературы «большой» прессы и «толстых» литературно-художественных журналов. В «большой» прессе популярен очерк — «малая» пресса печатает очерки; появляется там сценка — «малая» пресса мгновенно заполняется сценками; в литературно-художественных журналах распространяется светская повесть — и «малая» пресса печатает повести; явились первые опыты «трущобного» и уголовного романа — подвалы «Московского листка»¹¹², «Новостей дня»¹¹³, «Петербургского листка»¹¹⁴ заполняются уголовными романами.

«Малая» пресса завела свои повесть и рассказ — из великосветской жизни; ее сценка приобрела особые жанровые очертания, каких она не имела в «Современнике»¹¹⁵, «Русском слове»¹¹⁶, «Библиотеке для чтения»¹¹⁷, где начиналась; в «тонких» журналах появились собственные переводные авторы; газеты создали каноны особого газетного романа.

«Малая» пресса — паноптикум, или холодильник, литературных форм: перестав быть живыми в большой литературе, в массовой они в «замороженном» виде или как восковые копии могут сохраняться удивительно долго»¹¹⁸.

Особое место в списке обязательной программы Чеховым отведено газетам — сперва потехи ради, а потом целенаправленно. По вечерам Павел Егорович будет читать вслух свежую газету или же заставлять делать это кого-либо из ребят с тем, чтобы потом пересказывали прочитанное. В детском восприятии бульварный листок не мог тягаться с приключениями условного Робинзона Крузо¹¹⁹ или Лемюэля Гулливера¹²⁰, однако Чехов, одаренный литературным слухом, впитывал речь таганрогских газет с не меньшей жадностью, нежели головокружительную фабулу какого-нибудь авантюрного романа, благо читательский интерес Павла Егоровича ограничивался «Ведомостями Таганрогского градоначальства»¹²¹ и «Азовским вестником»¹²². Позже, уже самостоятельно — гимназист Чехов пристрастится к чтению московской «Газеты Гатцука»¹²³, из которой можно будет узнать «об устройстве чернилиц (так это слово писал и А.П.), о филоксере, о филадельфийской выставке, о способе сохранять куриные яйца свежими в течение двух лет (обмазывать их парафином), о том, как сделать кожаное пальто непромокаемым, как закаливать стекло и т. п.»¹²⁴.

«Газета Гатцука», отражая разносторонние интересы основателя, сверх того давала сведения по метеорологии, физике, медицине. Как и «Азовский вестник», она много писала о путешествиях, только значительно глубже и основательнее: например, там было опубликовано письмо Миклухо-Маклая¹²⁵ Географическому обществу относительно угрозы германской аннексии Папуа Новой Гвинеи и решительной необходимости протектората России. В 1875 году в нескольких номерах вышла серия очерков «В сердце Африки» — о трехгодичном путешествии Георга Швейнфурта¹²⁶ в центральные районы континента; писали там и о другом известном путешественнике по Африке — лейтенанте Камероне¹²⁷. Статьи об Индии, Цейлоне, Японии, Испании, Венгрии, Америке печатались с многочисленными гравюрами.

И все же главный интерес старшеклассника Чехова — художественная литература, о которой он будет писать спустя десять лет: «Что мир «кишит негодяями и негодяйками», это правда. Человеческая природа несовершенна, а потому странно было бы видеть на земле одних только праведников. Думать же, что на обязанности литературы лежит выкапывать из кучи негодяев «зерно», значит отрицать самое литературу. Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение — правда безусловная и честная. Суживать ее функции такою специальностью, как добывание «зерен», так же для нее смертельно, как если бы Вы заставили Левитана рисовать дерево, приказав ему не трогать грязной коры и пожелтевшей листвы. Я согласен, «зерно» — хорошая штука, но ведь литератор не кондитер, не косметик, не увеселитель; он человек обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью; взявшись за гуж, он не должен говорить, что не дюж, и, как ему ни жутко, он обязан бороть свою брезгливость, марать свое воображение грязью жизни... Он то же, что и всякий простой корреспондент. Что бы Вы сказали, если бы корреспондент из чувства брезгливости или из желания доставить удовольствие читателям описывал бы одних только честных городских голов, возвышенных барынь и добродетельных железнодорожников?

Для химиков на земле нет ничего не чистого. Литератор должен быть так же объективен, как химик; он должен отрешиться от житейской субъективности и знать, что навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые»¹²⁸.

В стихах и прозе местных литераторов, печатавшихся в том же «Азовском вестнике», гимназист Чехов легко находит материал для собственных литературных опытов, а именно «полный набор шаблонов романтической фразеологии, часто вперемешку с экзальтированными «гражданскими мотивами»: «дни блаженства» и «упоенье неги», «безумные мечты» и «радость битвы», «отрадный свет идеала» и «удар судьбы». Именно «систематическим чтением этой литературы объясняется такое хорошее знакомство Чехова с ее стилистикой, ее приемами, ее словарем. Им же объяснится и то характерное для Чехова, но несколько необычное для человека 80-х годов отношение к романтическому эпигонству как к живому литературному явлению, достойному если не литературной борьбы, то пародийного осмеяния»¹²⁹. На этой почве скоро вырастет совершенно особенный чеховский герой, сродни Евгении Яковлевне, которая пишет Антоше в Таганрог на своем прелестном первозданном языке: «Скорей кончай в Таганроге ученье да приезжай скорей терпенья не достает ждать, и непременно по медецынскому факультету... Мне так и кажетца что ты как приедешь, то мне лучше будет»¹³⁰.

Разумеется, творчество золотых перьев «Азовского вестника» и «Ведомостей Таганрогского градоначальства» имеет весьма опосредованное отношение к искусству, и, пожалуй, еще более смутно имеет отношение к жизни, а между тем — и в этом парадокс — имеет прямое отношение к театру. «Юрисдикция сцены начинается там, где прекращают свое действие вековые законы», — скажет однажды Фридрих Шиллер. Рискнем предположить, что именно специфический для юга, романтический флер приазовской провинции станет для Чехова тем магическим занавесом между явью и вымыслом, за которым не предполагается ничего, кроме игры в пространстве сценической коробки.

«Кто не любит театра, кто не видит в нем одного из живейших наслаждений жизни, чье сердце не волнуется сладостным, трепетным предчувствием предстоящего удовольствия при объявлении о бенефисе знаменитого артиста или о постановке на сцену произведения великого поэта? На этот вопрос можно смело отвечать: всякий и у всякого, кроме невежд и тех грубых, черствых душ, недоступных для впечатлений искусства, для которых жизнь есть беспрерывный ряд счетов, расчетов и обедов»¹³¹.

Так восклицал Белинский¹³² в конце тридцатых годов, приветствуя постановку новых произведений Шиллера на московской сцене. Страстный любитель театра, он посвятил ему ряд лучших статей, в которых явился выразителем того увлечения театром, какое было так характерно для русского общества тридцатых и сороковых годов. Театр заменял тогда общественную жизнь, которой не было, и в нем лучшие люди того времени искали не развлечения или отдыха, а высших интересов для ума и души, интересов, которых так недоставало в окружающей действительности. И как ни искусственна была такая замена, все же театр служил некоторым суррогатом жизни и помог сохранить «душу живу» среди мертвящей «мерзости запустения» того времени»¹³³.

Для Чехова театр как условие жизни навсегда останется прямым ее продолжением.

В последние годы «он разрешал себе вечерние прогулки. Раз возвращаемся с такой прогулки уже поздно. Он очень устал, идет через силу — за последние дни много смочил платков кровью, — молчит, прикрывает глаза. Проходим мимо балкона, за парусиной которого свет и силуэты женщин. И вдруг он открывает глаза и очень громко говорит:

— А слыхали? Какой ужас! Бунина убили! В Аутке, у одной татарки!

Я останавливаюсь от изумления, а он быстро шепчет:

— Молчите! Завтра вся Ялта будет говорить об убийстве Бунина»¹³⁴.

Театральные впечатления Антона, подобно литературным, «шли по двум несливающимся руслам — в соответствии с тогдашним провинциальным репертуаром. «Интеллигентная часть публики, — писал таганрогский театральный обозреватель, — требует пьес Островского¹³⁵, остальным же подавай «Мазепу», «Гайдамака Гаркушу», «Материнское благословение»»¹³⁶. Антрепренёры пытались удовлетворить тех, и других.

Чехов смотрел все. Первым спектаклем, который он видел в 13-летнем возрасте, была оперетта Ж. Оффенбаха¹³⁷ «Прекрасная Елена», шедшая в переделке городского антрепренера Г. Вальяно¹³⁸. После Чехов видел немало оперетт; множество мелодий, фраз было у него на слуху. <...> Наряду с переводными комедиями и переделками, бездарными водевилями И. Кондратьева¹³⁹, В. Крылова¹⁴⁰, И. Ознобишина¹⁴¹ ставились замечательные образцы этого жанра — водевили Д. Ленского¹⁴², Ф. Кони¹⁴³, П. Каратыгина¹⁴⁴. Автор «Медведя» и «Предложения», давший новую жизнь угасавшему жанру, первоначальную школу водевиля прошел в Таганроге»¹⁴⁵.

Это вовсе не неразборчивость, и не юношеский инфантилизм. Известно, например, что Иоганн Себастьян Бах¹⁴⁶, по крайней мере, так об этом пишет Альберт Швейцер¹⁴⁷, подведя черту под средневековой музыкой, львиную долю своих нотных текстов создаст в живом контакте с тем же средневековым первоисточником. Примерно тот же характер носит творчество Уильяма Шекспира, развернувшего двухмерные сюжеты предшественников в космической проекции. Судя по всему, повышенный интерес к написанному — характерная черта всякого творческого безвременья, подводя итоги парадоксально подготавливающего новое качество. «Писатель-остров в литературе не существует. Течет река истории литературы, и обыкновенные хорошие, обыкновенные посредственные и обыкновенные плохие писатели плывут по этой реке. <...> Только великий писатель может не иметь отношения к своей литературе. <...> Чехов создал свои лучшие рассказы в одно из самых пустынных десятилетий русской литературы»¹⁴⁸.

«В таганрогском театре, как и в провинции вообще, большое место в репертуаре занимали пьесы модных и плодовитых драматургов 70-х годов В. Крылова, В. Дьяченко¹⁴⁹, И. Чернышева¹⁵⁰. Это были сочинения невысокого художественного уровня, но в них, как это часто бывает в литературе, обнаженнее, грубее проявились некоторые новые тенденции современной драматургии: стремление к изображению повседневного быта и «среднего» героя, элементы новой композиции — построение драмы как слабо связанных между собою сцен. Чехов был внимательным зрителем»¹⁵¹.

Засилие «модных» авторов вовсе не означает, что театральный Таганрог забыл о русской и мировой классике. В репертуаре таганрогского театра Шекспир, Шиллер¹⁵², Грибоедов¹⁵³, Гоголь, Лермонтов, Сухово-Кобылин¹⁵⁴, Островский. Что-то из классики Чехов увидит в Москве, когда будет там на весенних каникулах. «Насколько рано Чехов хорошо познакомился с театральной классикой, показывает первая большая пьеса, которую он закончил в первые два года пребывания в Москве¹⁵⁵. Если в своих прозаических опытах Чехов начинал с жанров «малой» литературы и в его сознании классика и эта литература никак не соприкасались, то в драматургии он обратился к классическому жанру многоактной драмы, насыщенной реминисценциями из «Гамлета» и «Грозы», Тургенева и Лескова»¹⁵⁶.

Примечания

1. Моисеев Иосиф (Осип) (? — ок. 1893) — таганрогский купец, владелец водочного склада на Новом базаре.

2. Загоскин Сергей Илиодорович (1836—1904) — русский архитектор. Десять лет проработал городским архитектором Таганрога, где построил по своим проектам ряд зданий, в частности, железнодорожный вокзал, окружной суд, женская Мариинская гимназия.

3. «...Таганрога я не миную»: Чехов в Таганроге. С. 151.

4. Район старого Таганрога.

5. «...Таганрога я не миную»: Чехов в Таганроге. С. 152.

6. Миронов Михаил Михайлович (1834—1899) — купец, построивший на свои средства здание церковно-приходской школы Митрофаниевской церкви. Был ее старостой. Состоял членом городского пожарного комитета.

7. Запись от мая—июня 1873 г. // Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. М., 2000. Т. 1: 1860—1888. С. 20.

8. Там же.

9. Ср. Гаев. А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? ...Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? Можно было бы и юбилей отпраздновать. Предмет неодушевленный, а все-таки как-никак книжный шкаф.

Пищик. Сто лет... Вы подумайте!..

Гаев. Да... Это вещь... (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания. Чехов А.П. Вишневый сад // ПСС. Т. 13. С. 206, 208.

10. Лобода Иван Иванович (?—1906) — купец 2-й гильдии, миллионер, вел оптовую и розничную торговлю мануфактурой, имел склад парусины и мешков в Александровских торговых рядах. Его сестра была замужем за братом матери Чехова.

11. «...Таганрога я не миную»: Чехов в Таганроге. С. 154.

12. Запись начала 1875 г. // Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. Т. 1: 1860—1888. С. 27.

13. «...Таганрога я не миную»: Чехов в Таганроге. С. 154.

14. Там же. С. 155.

15. Там же.

16. Из письма Е.Я. Чеховой — Ал.П. и Н.П. Чеховым от 8 апреля 1875 г. // Рейфилд Д. Жизнь Антона Чехова. С. 71.

17. Личное задержание как способ взыскания с неисправных должников в Российской империи было отменено по закону 7 марта 1879 г.

18. Указ об отмене личного задержания неисправных должников выйдет лишь в 1879 г.

19. Из письма П.Е. Чехова — Чеховым от 6 мая 1875 г. // Рейфилд Д. Жизнь Антона Чехова. С. 76.

20. Селиванов Гавриил Парфентьевич (1845—?) — мелкий чиновник коммерческого суда в Таганроге, какое-то время проживал в доме Чеховых нахлебником.

21. Из письма П.Е. Чехова — Г.П. Селиванову от 1875 г. // «...Таганрога я не миную»: Чехов в Таганроге. С. 156—157.

22. Гаврилов Иван Егорович (1838—1903) — купец 1-й гильдии продавал галантерею в московских торговых рядах, активно занимался благотворительной деятельностью: сначала в качестве агента, а с 1877 года — как член Московского комитета для разбора и призрения просящих милостыню. За это он неоднократно награждался медалями и орденами, а также был возведен в потомственное почетное гражданство.

23. «...Таганрога я не миную»: Чехов в Таганроге. С. 157.

24. Там же.

25. Цуриков Павел Григорьевич (1812—1878) — действительный статский советник, владелец и руководитель организованной его отцом Ивановской суконной фабрики. В течение всей жизни занимался благотворительностью, финансово помогал церквям и обителям Звенигородского уезда. В 1868 году на свои средства выстроил храм Успения Пресвятой Богородицы.

26. Чехов М.П. Антон Чехов на каникулах // А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1960. С. 84.

27. Маевский Болеслав Игнатьевич (1838—1928) — по выходе в отставку генерал-майор, сын польского офицера, участника войны с Наполеоном и сражения под Лейпцигом, окончил Константиновское артиллерийское училище в Петербурге и перешел в Военную Академию. Из-за отказа принять православие вышел из Академии, продолжая службу в артиллерии. В 1877—78 гг. участвовал в русско-турецкой войне и при взятии Плевны командовал батареей.

28. Чехов А.П. Поцелуй // ПСС. Т. 6. С. 417.

29. Ягужинский Сергей Павлович (1731—1806) — камергер, генерал-поручик, владелец Сылвинского и Уткинского заводов, а также суконной фабрики в Павловской Слободе.

30. Киселев Павел Дмитриевич (1788—1872) — граф, русский государственный деятель, генерал от инфантерии. Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов — командующий российскими войсками в Дунайских княжествах. Управлял Дунайскими княжествами, находившимися под протекторатом России, под его руководством были приняты первые конституции Молдавии и Валахии. Последовательный сторонник отмены крепостного права. Первый министр государственных имуществ (1837—1856), реформировавший быт государственных крестьян. После Крымской войны — российский посол во Франции (1856—1862).

31. Пушкин Александр Сергеевич (1799—1837) — великий русский поэт, драматург и прозаик, заложивший основы русского реалистического направления, литературный критик и теоретик литературы, историк, публицист, журналист; один из самых авторитетных литературных деятелей первой трети XIX века.

32. Киселев Сергей Дмитриевич (1793—1851) — тайный советник. Служил в лейб-гвардии Егерском полку, вышел в отставку в чине подполковника, в 1837—38 был московским вице-губернатором.

33. Киселева Мария Владимировна (в девичестве Бегичева; 1847—1921) — владелица имения Бабкино близ Воскресенска (нынешняя Истра), где Чехов жил в 1885—1887 годах. Детская писательница. Печаталась в журналах «Детский отдых», «Родник».

34. Новиков Николай Иванович (1744—1818) — русский просветитель, журналист, издатель, критик и общественный деятель, собиратель древностей, одна из крупнейших фигур эпохи Просвещения в России. Новиков был организатором издания многотомной Древней российской вивлиофики, включающей редкие памятники из истории Древней Руси, а также стал известен как инициатор составления крупнейшего русского рукописного собрания алхимической литературы, известного как Герметическая библиотека.

35. Бегичев Владимир Петрович (1828—1891) — русский драматург, управляющий императорскими московскими театрами, в 1864—81 гг. — инспектор репертуара.

36. Левитан Исаак Ильич (1860—1900) — русский художник, мастер «пейзажа настроения». Академик Императорской Академии Художеств.

37. Владиславлев Михаил Петрович (1825 (по др. данным 1827) — 1909) — русский певец (тенор). Пению учился в Италии. В 1848—81 солист Большого театра (с 1862 — также итал. оперы) в Москве.

38. Чехов М.П. Вокруг Чехова // Вокруг Чехова. М., 1990. С. 228.

39. Из письма А.П. Чехова — М.Е. Чехову от 31 января 1885 г. // ПСС. Т. 19. С. 141.

40. Из письма А.П. Чехова — М.П. Чеховой от 3 апреля 1887 г. // ПСС. Т. 20. С. 53.

41. Соболев Ю.В. Чехов. М., 1934. С. 32—33.

42. Фридрих Вильгельм Генрих Александр фон Гумбольдт (1769—1859) — барон, немецкий географ, натуралист и путешественник, один из основателей географии как самостоятельной науки. Пятитомный научно-философский труд, который поначалу Гумбольдт намеревался назвать «Очерками физического мироописания», а позднее назвал «Космосом», предназначенный для широкой публики и содержащий квинтэссенцию научных знаний о мире на середину XIX века. В 1829 г. Совершил путешествие по Европейской части России, Уралу, Сибири и Каспийскому морю.

43. Гюйо Арнольд Генри (1807—1884) — доктор философии и права, известный географ. Один из первых членов Национальной академии наук США (1863). Его знаменитые лекции по физической географии изданы под заглавием «Земля и человек» (1849).

44. Из письма Ал.П. Чехова — А.П. Чехову от 23 июля 1877 г. // Александр и Антон Чеховы. Воспоминания, переписка. М., 2012. С. 274.

45. Ермилов В.В. Антон Павлович Чехов. М., 1951. С. 16.

46. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 77.

47. Петр I Алексеевич, прозванный Великим (1672—1725) — последний царь всея Руси (с 1682 года) и первый Император Всероссийский (с 1721 года). Представитель династии Романовых. С юных лет проявлял интерес к наукам и заграничному образу жизни, первым из русских царей совершил длительное путешествие в страны Западной Европы. По возвращении развернул масштабные реформы российского государства и общественного уклада, сопровождавшиеся тотальной регламентацией.

48. Павел I Петрович (1754—1801) — сын Екатерины II и Петра III, император Всероссийский с 6 (17) ноября 1796 года. Правнук Петра I. После вступления на престол решительно приступил к ломке порядков, заведённых матерью.

49. Александр I Павлович (1777—1825) — император и самодержец Всероссийский (с 12 (24) марта 1801 года), великий князь Финляндский (с 1809 года), царь Польский (с 1815 года), проведший в России умеренно-либеральные реформы, разработанные Негласным комитетом и М.М. Сперанским. Удостоен особого эпитета в русской историографии — «Благословенный». Старший сын императора Павла I и Марии Фёдоровны.

50. Аракчеев Алексей Андреевич (1769—1834) — русский государственный и военный деятель, пользовавшийся огромным доверием Павла I и Александра I, особенно во второй половине царствования Александра I («аракчеевщина»). Реформатор русской артиллерии, генерал от артиллерии, военный министр (1808—1810), главный начальник Императорской канцелярии (с 1812) и военных поселений (с 1817). Большой любитель муштры и фрунта.

51. Салтыкова Дарья Николаевна по прозвищу Салтычиха и «Людоедка» (в девичестве — Иванова; 1730—1801) — русская богатая помещица, вошедшая в историю как изощрённая садистка и серийная убийца нескольких десятков подвластных ей крепостных крестьян. Решением Сената и императрицы Екатерины Второй в 1768 году была лишена достоинства столбовой дворянки и приговорена к смертной казни, но позже мера наказания была изменена на пожизненное заключение в монастырской тюрьме, где осуждённая и умерла.

52. Радищев Александр Николаевич (1749—1802) — русский прозаик, поэт, философ, де-факто руководитель Петербургской таможни, участник Комиссии по составлению законов при Александре I. Стал наиболее известен благодаря своему основному произведению «Путешествие из Петербурга в Москву», которое издал анонимно в июне 1790 года.

53. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 46.

54. Там же. С. 47.

55. Шамиль (1797—1871) — предводитель кавказских горцев, лидер северокавказского национально-освободительного сопротивления. Национальный герой народов Северного Кавказа.

56. Чехов А.П. Три года // ПСС. Т. 9. С. 33.

57. Би́чер-Сто́у Га́рриет Элизабет (1811—1896) — американская писательница, участница движения за отмену рабства и освобождение рабов, автор знаменитого романа «Хижина дяди Тома».

58. Мигель де Сервантес Сааведра (1547—1616) — выдающийся испанский писатель, автор одного из величайших произведений мировой литературы — романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

59. Уильям Шекспир (1564—1616) — английский поэт и драматург, один из лучших драматургов мира. Дошедшие до нас работы, включая некоторые, написанные совместно с другими авторами, состоят из 38 пьес, 154 сонетов, 4 поэм и 3 эпитафий. Пьесы Шекспира переведены на все основные языки и ставятся чаще, чем произведения других драматургов.

60. Тургенев Иван Сергеевич (1818—1883) — русский писатель и поэт, публицист и драматург, классик русской литературы XIX века.

61. Гончаров Иван Александрович (1812—1891) — выдающийся русский писатель и литературный критик. Член-корреспондент Петербургской академии наук по разряду русского языка и словесности, действительный статский советник.

62. Из письма А.П. Чехова — М.П. Чехову не ранее 5 апреля 1879 г. // ПСС. Т. 19. С. 29.

63. «Осколки», 1886, № 19.

64. Григорович Дмитрий Васильевич (1822—1899) — русский писатель.

65. Лесков Николай Семёнович (1831—1895) — выдающийся русский писатель, публицист, литературный критик.

66. Полонский Яков Петрович (1819—1898) — русский поэт-романист, публицист.

67. Майков Аполлон Николаевич (1821—1897) — русский поэт, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской АН, тайный советник.

68. Гаршин Всеволод Михайлович (1855—1888) — русский писатель, поэт, художественный критик.

69. Максимов Сергей Васильевич (1831—1901) — русский этнограф-беллетрист. Брат писателя Николая и хирурга Василия Максимовых.

70. Успенский Глеб Иванович (1843—1902) — русский писатель, близкий к народническому движению.

71. Катков Михаил Никифорович (1818—1887) — русский публицист, издатель, литературный критик, влиятельный сторонник консервативно-охранительных взглядов. Редактор газеты «Московские ведомости», основоположник русской политической журналистики. Тайный советник.

72. Пыпин Александр Николаевич (1833—1904) — русский литературовед, этнограф, академик Петербургской Академии наук, вице-президент АН; двоюродный брат Н.Г. Чернышевского. Действительный статский советник.

73. Плещеев Алексей Николаевич (1825—1893) — писатель, поэт, переводчик; литературный и театральный критик. Как участник кружка Петрашевского в 1849 году был арестован и отправлен в ссылку, где провёл на военной службе почти десять лет. По возвращении продолжил литературную деятельность, стал авторитетным литератором, критиком, издателем, а в конце жизни и меценатом.

74. Короленко Владимир Галактионович (1853—1921) — русский и украинский писатель, журналист, прозаик и редактор, общественный деятель. Известный публицист, заслуживший признание своей правозащитной деятельностью как в годы царской власти, так и в период Гражданской войны и советской власти. Короленко был связан с революционным движением, за что неоднократно подвергался арестам и ссылкам.

75. Боборыкин Петр Дмитриевич (1836—1921) — русский писатель, драматург, журналист, публицист, критик и историк литературы, театральный деятель, мемуарист, переводчик.

76. Надсон Семен Яковлевич (1862—1887) — русский поэт-народник. Сотрудник журнала «Отечественные записки».

77. Михайловский Николай Константинович (1842—1904) — русский публицист, социолог и литературовед, критик, переводчик. Теоретик народничества.

78. Салиас-де-Турнемир Евгений Андреевич (1840—1908) — русский писатель, автор многочисленных романов и повестей из русской истории XVIII и XIX веков. Граф.

79. Скабичевский Александр Михайлович (1838—1910/1911) — русский литературный критик и историк русской литературы либерально-народнического направления.

80. Голицын Дмитрий Петрович (псевдоним — Муравлин; 1860—1928) — русский государственный деятель, писатель, общественный деятель. Князь.

81. Василевский Ипполит Фёдорович (наст. имя Ипполит-Пётр Фердинандович; 1849 или 1850—1920) — российский фельетонист и журналист, автор сказок «Шла три ОНЕ», «Магическая бутылка», «Модная игрушка» и др. Известность получил под псевдонимом Буква. С образованием в 1875 году «Стрекозы» начал работать редактором этого издания.

82. Минаев Дмитрий Дмитриевич (1835—1889) — русский поэт-сатирик и переводчик, журналист, критик.

83. Мордовцев Даниил Лукич (1830—1905) — русский и украинский писатель, историк и публицист. Автор популярных в своё время исторических Романовна темы из казацкой истории XVII—XVIII веков. Помимо русского, писал также на украинском языке.

84. Вейнберг Пётр Исаевич (1831—1908) — русский поэт, переводчик, историк литературы.

85. Салов Илья Александрович (1834—1902) — русский прозаик, драматург.

86. Засодимский Павел Владимирович (псевдонимы Вологдин, Скиталец; 1843—1912) — русский писатель. Маленькие люди и их страдания — таково обычное содержание рассказов и повестей писателя.

87. Минский Николай Максимович (наст. фамилия Виленкин; 1855—1937) — русский поэт и писатель-мистик, теоретик искусства, публицист, философ, переводчик. Адвокат.

88. Лермонтов Михаил Юрьевич (1814—1841) — один из величайших русских литераторов; поэт, прозаик, драматург, художник.

89. Щукин С.Н. Из воспоминаний об А.П. Чехове // А.П. Чехове воспоминаниях современников, 1960. С. 463. Щукин Сергей Николаевич (1872—1931) — митрофорный протоиерей Православной российской церкви, богослов и публицист. Близкий знакомый Антона Чехова в Ялте.

90. Из письма А.П. Чехова — А.С. Суворину от 24 февраля 1893 г. // ПСС. Т. 23. С. 174.

91. Там же.

92. Там же.

93. Там же.

94. Там же.

95. Там же.

96. Соболев Ю.В. Чехов. Статьи, материалы, библиография. М., 1930. С. 147—148.

97. Из письма А.П. Чехова — А.С. Суворину от 24 февраля 1893 г. // ПСС. Т. 23. С. 175.

98. Соболев Ю.В. Чехов. Статьи, материалы, библиография. С. 148.

99. Гоголь Николай Васильевич (фамилия при рождении Яновский; 1809—1852) — русский писатель; прозаик, драматург, критик, публицист, признанный одним из классиков литературы.

100. Достоевский Фёдор Михайлович (1821—1881) — русский писатель, мыслитель, философ и публицист. Член-корреспондент Петербургской академии наук с 1877 года. Классик мировой литературы, один из самых читаемых писателей в мире.

101. Из письма А.П. Чехова — А.С. Суворину от 5 марта 1889 г. // ПСС. Т. 21. С. 169.

102. Сергеенко Пётр Алексеевич (1854—1930) — русский писатель и драматург, журналист, биограф Л.Н. Толстого.

103. Сергеенко П.А. О Чехове // Сб.: О Чехове. М., 1910. С. 166.

104. См. Писарев Д.И. Пушкин и Белинский, 2 // «Русское слово», 1865, № 6. Отдел II. С. 1—60.

105. Писарев Дмитрий Иванович (1840—1868) — русский публицист и литературный критик, переводчик, революционер-демократ.

106. Из письма А.П. Чехова — А.С. Суворину от 11 марта 1892 г. // ПСС. Т. 23. С. 22.

107. Генри Томас Бокль (1821—1862) — английский историк, автор «Истории цивилизации в Англии» («History of Civilization in England»).

108. Артур Шопенгауэр (1788—1860) — немецкий философ. Один из самых известных мыслителей иррационализма, мизантроп. Тяготел к немецкому романтизму, увлекался мистикой, высоко оценивал основные работы Иммануила Канта, называя их «самым важным явлением, какое только знает философия в течение двухтысячелетий», ценил философские идеи буддизма (в его кабинете стояли бюст Канта и бронзовая статуэтка Будды), Упанишад, а также Эпиктета, Цицерона и других. Критиковал своих современников Гегеля и Фихте. Называл существующий мир «наихудшим из возможных миров», за что получил прозвище «философа пессимизма».

109. «Будильник» — демократический литературно-художественный сатирический еженедельный журнал с карикатурами, издававшийся в 1865—1871 годах в Петербурге, в 1873—1917 годах — в Москве.

110. «Стрекоза» — еженедельное российское литературно-художественное издание либеральной направленности, журнал сатиры и юмора с карикатурами. Издавалось в Петербурге с 1875 по 1908 год, позднее — с 1915 по 1918.

111. Дросси А. Юные годы А.П. Чехова // «Приазовская Речь», 1910, № 41. Дросси Андрей Дмитриевич (1860—1918) — русский офицер.

112. «Московский листок» — ежедневная газета, выходившая в свет в 1881—1918 годах; одно из первых в России изданий, ориентированных на массовую аудиторию. Была основана журналистом и писателем Николаем Ивановичем Пастуховым, который долгое время выполнял функции редактора.

113. «Новости дня» — ежедневная общественно-политическая и литературная газета, выходившая в Москве в 1883—1906 годах (издатель Абрам Липскеров). В 1890-х годах газетой, которую конкуренты поначалу расценивали как «бульварное чтиво» для малообразованных слоёв населения, стали интересоваться представители интеллигенции, театралы и «цивилизованное купечество».

114. «Петербургский листок» (1864—1918) — петербургская политическая, общественная и литературная газета.

115. «Современник» — российский литературный и общественно-политический журнал, основанный А.С. Пушкиным и выходивший в 1836—1866 годах.

116. «Русское слово» — петербургский ежемесячный журнал, издававшийся с 1859 по 1866 год графом Г.А. Кушелевым-Безбородко. Считался рупором нигилизма.

117. «Библиотека для чтения» — ежемесячный русский журнал универсального содержания, выходивший в Санкт-Петербурге в 1834—1865; первый многотиражный журнал в России. Журнал основал издатель и книготорговец А.Ф. Смирдин. Редактором журнала был приглашён профессор Санкт-Петербургского университета и литератор О.И. Сенковский.

118. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 43—44.

119. «Робинзон Крузо» (1719) — роман английского писателя Даниэля Дефо (1660—1731). Написан от первого лица в форме автобиографии морского путешественника и плантатора Робинзона Крузо, желавшего ещё более разбогатеть скорым и нелегальным путём, но в результате кораблекрушения попавшего на необитаемый остров, где провёл 28 лет. Сам Дефо называл свой роман аллегорией.

120. Герой романа «Путешествия в некоторые отдалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей» (1726) — сатирико-фантастического романа Джонатана Свифта (1667—1745), который может быть прочитан как пародия на Робинзона.

121. Официальная газета таганрогского градоначальства. Газета печаталась в Таганроге (1870—1887).

122. «Азовский вестник» — таганрогская политическая и литературная газета (1871—1878).

123. «Газета Гатцука» — политико-литературная, художественная и ремесленная газета, еженедельно издавалась в Москве с 1875 года под названием: «Газета, еженедельное иллюстрированное прибавление к Крестному календарю», а начиная с № 43 этого же года под названием: «Газета А. Гатцука». Основатель, издатель и редактор Гатцук Алексей Алексеевич (1832—1891) — археолог, публицист и писатель.

124. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 41.

125. Миклухо-Маклай Николай Николаевич (1846—1888) — этнограф, антрополог, биологи путешественник, изучавший коренное население Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании, в том числе папуасов северо-восточного берега Новой Гвинеи, называемого Берегом Маклая.

126. Георг Август Швейнфурт (1836—1925) — немецкий путешественник и первооткрыватель, исследователь новых земель на африканском континенте, естествоиспытатель и ботаник.

127. Верни Ловетт Камерон (1844—1894) — военный моряк, английский путешественник, первый европеец, пересёкший экваториальную Африку от Индийского океана до Атлантического.

128. Из письма А.П. Чехова — М.В. Киселевой от 14 января 1887 г. // ПСС. Т. 21. С. 11—12.

129. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 45.

130. Ермилов В.В. Антон Павлович Чехов. С. 45—46.

131. См. Белинский В.Г. Московский театр // Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1953—1959. Т. II. С. 391—392.

132. Белинский Виссарион Григорьевич (1811—1848) — русский писатель, выдающийся литературный критик и публицист.

133. А. Б. [А.И. Богданович] Критические заметки. Московский Художественный театр // Московский Художественный театр в русской театральной критике: 1898—1905. М., 2005. С. 199—200.

134. Бунин И.А. О Чехове // Полное собрание сочинений в 13 т. (16 кн.). М., 2006—2007. Т. 8. С. 203.

135. Островский Александр Николаевич (1823—1886) — русский драматург, творчество которого является важнейшим этапом развития русского национального театра.

136. «Азовский вестник», 1875, 9 января.

137. Жак Оффенбах (1819—1880) — французский композитор, театральный дирижёр и виолончелист, основоположник и наиболее яркий представитель французской оперетты.

138. Вальяно Григорий Ставрович (1823—1888) — русский актер и театральный антрепренёр.

139. Кондратьев Иван Максимович (1841—1924) — драматург, старший делопроизводитель в канцелярии московского генерала-губернатора, с 1883 г. секретарь Общества русских драматических писателей и оперных композиторов.

140. Крылов Виктор Александрович (1838—1906) — один из авторов «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», русский драматург. Им написано около 125 пьес.

141. Ознобишин Иван Дмитриевич (1837—1896) — статский советник, землевладелец Симбирской и Владимирской губ., коннозаводчик; сын Дмитрия Петровича Ознобишина и Елизаветы Александровны, урожденной Рогановской. Выпускник (1857) императорского Александровского (быв. Царскосельского) лицея, чиновник ведомства Министерства внутренних дел, почетный смотритель Симбирской Мариинской женской гимназии и Курмышского уездного училища. Автор комедии «Семейная драма» (СПб., 1898).

142. Ленский Дмитрий Тимофеевич (настоящая фамилия Воробьёв; 1805—1860) — русский писатель, переводчик, актёр; автор популярных в XIX веке водевилей.

143. Кони Фёдор Алексеевич (1809—1879) — русский драматург, театральный критик, мемуарист и переводчик, историк театра, педагог. Отец выдающегося государственного и общественного деятеля А.Ф. Кони.

144. Каратыгин Пётр Андреевич (1805—1879) — русский актёр и драматург.

145. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 49—50.

146. Иоганн Себастьян Бах (1685—1750) — великий немецкий композитор, органист, капельмейстер, музыкальный педагог. Автор более 1000 музыкальных произведений во всех значимых жанрах своего времени (за исключением оперы).

147. Альберт Швейцер (1875—1965) — немецкий и французский протестантский теолог, философ культуры, гуманист, музыкант и врач, лауреат Нобелевской премии мира. Автор фундаментальной монографии «Иоганн Себастьян Бах». См.: А. Швейцер «Иоганн Себастьян Бах». М., 2011.

148. Белинков А.В. Юрий Олеша. Сдача и гибель советского интеллигента. Мадрид, 1976. С. 558—559. Белинков Аркадий Викторович (1921—1970) — писатель, литературный критик, историк литературы, публицист.

149. Дьяченко Виктор Антонович (1818—1876) — русский драматург, поэт. Всего написал 76 пьес, которые пользовались большим успехом у публики, любили их и артисты Императорских театров за сценичность и техническую отделку. Лучшими его произведениями считались «Жертва за жертву» и «Гувернер».

150. Чернышев Иван Егорович (1833—1863) — актёр драматической труппы Санкт-Петербургских императорских театров, в свое время чрезвычайно популярный драматург.

151. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 50.

152. Иоганн Кристоф Фридрих фон Шиллер (1759—1805) — немецкий поэт, философ, теоретик искусства и драматург, профессор истории и военный врач, представитель направлений «Буря и натиск» и романтизма (в более узком смысле, его германского течения).

153. Грибоедов Александр Сергеевич (1795—1829) — русский поэт, прозаик, драматург, дипломат, лингвист, историк, востоковед, пианист и композитор.

154. Сухово-Кобылин Александр Васильевич (1817—1903) — русский философ, драматург, переводчик, почётный академик Петербургской Академии наук.

155. Подробный разбор текста пьесы [Безотцовщина] на предмет литературных связей см., например Сухих И.Н. Проблемы поэтики Чехова. Л., 1987.

156. Чудаков А.П. Антон Павлович Чехов. С. 51.