Э.А. Али-заде. Рецепция творчества Чехова в арабском мире

Прежде чем говорить о восприятии Чехова в арабском мире в наше время, совершим небольшой экскурс в прошлое, учитывая, что реакция арабов на творчество великого русского классика на разных этапах их литературного развития в XX в., скорее всего, мало известна широкой аудитории.

Начало пути Чехова к арабскому читателю связано с палестино-ливано-сирийским регионом (так называемой «Великой Сирией» — «аш-Шам»), который на рубеже XIX—XX вв. стал центром распространения русской литературы и переводческой деятельности непосредственно с русского языка. Большая роль в этом принадлежала открытым во многих городах данного культурного пространства русским школам и семинариям Императорского Православного палестинского общества. Выпускники и преподаватели этих учебных заведений, особенно мужской учительской семинарии в Назарете (1886), стали первыми переводчиками и пропагандистами художественного наследия знаменитого писателя.

В начале прошлого века Чехов воспринимался арабами как занимательный повествователь, «смешной писатель». Переводчиков привлекали исключительно ранние юмористические рассказы Чехова, что не было случайным, учитывая тяготение чеховской юмористики к анекдоту, традиционно пользующемуся у арабов большим успехом.

Первое произведение Чехова на арабском языке появилось в 1905 г., когда сириец Ибрахим Джабир, преподаватель назаретской учительской семинарии, выпустил сборник рассказов русских писателей «Редкостная жемчужина в драгоценных рассказах», куда включил и чеховский рассказ «Пари». Затем последовали сценки «Дипломат», «Жених и папенька», «Интеллигентное бревно», «Гость», «О вреде табака», изданные в 1913 году другим преподавателем учительской семинарии в Назарете — Антуном Балланом в сб. «Размышление». Все эти юмористические рассказы при переводе модифицировались (адаптировались) в соответствии с творческими установками переводчиков и «арабским вкусом», что было веянием того времени. И сами переводчики прямо указывали, что выполняли переводы «с вольностью». На этом этапе арабских литераторов привлекала лишь сюжетная сторона «смешных» рассказов Чехова. Вне поля их зрения оставались особенности художественного мастерства писателя.

В 1920-е годы и в последующие десятилетия в арабских странах, прежде всего в Египте, в пору становления реалистического направления в литературе и приоритета жанра рассказа, большим успехом пользовалось новеллистическое творчество Чехова. Но теперь переводы делались в основном через языки-посредники — английский или французский, а в Ираке — через турецкий и лишь иногда — с русских оригиналов. Намечалась тенденция к более адекватному воспроизведению чеховских рассказов, хотя еще долгое время сохранялась приверженность к свободной передаче подлинника. Менялось первоначальное отношение к Чехову, как к юмористу. Египетских прозаиков, сгруппировавшихся вокруг литературного объединения «новая школа» (Махмуда Теймура, Йахйи Хакки, Махмуда Тахира Лашина и др.) и выступавших также в ипостаси литературных критиков, начинала интересовать и техника чеховской новеллистики. Литераторам Египта оказался близок художественный мир Чехова-реалиста. Они увидели новую манеру письма, такие составляющие малой прозы русского писателя, как юмор, граничащий с иронией, углубленное внимание к внутреннему миру «маленького человека», краткость и простота повествования, отсутствие риторики, интерес к повседневным, обыденным событиям текущей жизни. В «негероических героях» рассказов Чехова египетские литераторы находили черты характера, типичные и для их соотечественников.

Рассказы Чехова стали эталоном для этого поколения арабских писателей. И сами литераторы (египтяне Махмуд Теймур, Йахйа Хакки, иракец Махмуд Ахмед ас-Сеййид, ливанец Михаил Нуайме и др.) говорили о воздействии Чехова на формирование их литературных пристрастий, называли русского новеллиста своим литературным наставником. Чеховское «присутствие» особенно ощутимо в рассказах египетских писателей, вошедших в их сборники 1920-х годов, — Мухаммеда Теймура (1892—1921) «Свадьба и похороны», Исы Убейда (ум. 1923) «Я для тебя», М.Т. Лашина (1894—1954) «Поздравляю, Умм Мухаммед», «Сержант Багдади» и др. М.Т. Лашину принадлежит также национальная адаптация чеховского рассказа «Тяжелые люди» под арабским названием «Взрыв» (1926). «Чеховским» по праву можно считать раннее новеллистическое творчество Махмуда Теймура (1894—1973) того времени.

В 1920—30-х годах Чехов оказался одним из самых переводимых в арабском мире русских писателей и важную роль в этом сыграла периодика, особенно египетская. В одном только каирском журнале «ар-Ривайа» в течение 1937—39 годов появились рассказы «Человек в футляре», «Страшная ночь», «Рассказ без конца», «Любовь», «Дуэль» и многие другие¹. В журнале «ас-Сийаса» вышла «Скучная история», в «аль-Муктатафе» — «Пари» (1928), многочисленные рассказы в вольном переводе Мухаммеда ас-Сибаи (1881—1931) публиковал еженедельник «аль-Баляг». В эти годы рассказы Чехова печатали газеты и журналы Ирака (например, «Враги», «Без заглавия», «Тоска», «Душечка»), Сирии («Произведение искусства»), журнал Саудовской Аравии «аль-Манхаль» (основан в 1937 г.) — первое литературное издание на Аравийском полуострове. Затронутые в них жизненно важные вопросы русской действительности были созвучны насущным проблемам арабского общества. В 1931 году в первом номере каирского журнала «аль-Иха» в переводе (с русского) его издателя — главного редактора, палестинского эмигранта в Египте Селима Кобейна (1870—1951), знатока русской литературы, обращавшегося также к творчеству Л.Н. Толстого и его сына Л.Л. Толстого, Гоголя, Горького, были помещены четыре шуточных объявления из мелочишки «Контора объявлений Антоши Ч.».

В 1940-е годы стало широко известным арабам и имя Чехова-драматурга благодаря переводам в Каире его пьес «Медведь» (1944) и «Вишневый сад» (с англ., 1948). В предисловиях к ним переводчики — соответственно театральный деятель Заки Тулеймат (1899—1982) и Мухаммед Тахир аль-Джабаляви (1898—1979) — отмечали новаторство Чехова-драматурга, особенности его психологизма, достижения в сфере раскрытия внутреннего мира человека — и впервые сформулировали мировое значение чеховского творчества.

В это же десятилетие множество рассказов Чехова появлялось на страницах арабских журналов. Отдельными изданиями вышли «Моя жизнь», «Рассказ неизвестного человека» (Каир, 1947) в переводе Махмуда аш-Шниты. Вольные переводы из Чехова, сделанные Мухаммедом ас-Сибаи, заняли большое место в сборнике «Русские рассказы» (Каир, 1945).

Начиная с середины 1940-х годов значительный интерес к многогранному творчеству Чехова проявлялся со стороны арабских литературоведов. Одна из первых статей о Чехове напечатана в 1945 году в каирском журнале «аль-Муктатаф». Событием 1947 года стал выход в Каире книги «Чехов» палестинца Наджати Сыдки (1905—1979). Помимо биографии Чехова, в нее вошли переведенные (с русского) самим Н. Сыдки шесть рассказов («Письмо ученому соседу», «Спать хочется», «Из записок мечтателя», «Ванька», «В бане») и четыре одноактные пьесы писателя («Лебединая песня», «Трагик поневоле», «Медведь», «О вреде табака»). В предисловии переводчик отмечал, что он «старался сохранить дух автора, его настрой, его выражения, чтобы арабский читатель мог ощущать: он читает другую литературу, отличную от его родной, перед ним другое общество, не его»². Н. Сыдки затронул вопрос об импрессионистических чертах в произведениях писателя: стремление передать «различные настроения людей», «одним штрихом выразить главное»³.

В 1950-е годы, в период утверждения в литературе критического реализма как основного художественного метода, Чехов вступил в пору наивысшей своей популярности в арабском мире. Переводы его произведений стали более качественными. Публиковались они и отдельными изданиями, и в периодических изданиях Египта («Пари», «Хамелеон»), Ливана (пьеса «Предложение», рассказы «Совет», «Супруга», «Мститель»), Ирака, Сирии и др. Переводы, изданные отдельными книгами (в том числе в Бейруте — «Моя жизнь», 1954; «Дуэль», 1959; «Скучная история»; в Каире — ««Чайка» и другие пьесы», 1959), обычно снабжались предисловиями самих переводчиков, чаще всего профессиональных, среди них — известные Фуад и Сухейль Аййубы в Сирии, Мухаммед аль-Маасарани, Сухейль Идрис, Мунир аль-Баальбаки в Ливане, Ханна Маркас в Египте и др. В 1954—1955 годах дамасское издательство «Дар аль-Иакза аль-арабиййа» выпускает двухтомное Собрание сочинений Чехова (переводчики Фуад Аййуб и Сухейль Аййуб). Переводчики упомянутых книг отмечали высокое мастерство Чехова-художника, его новаторскую роль в истории развития русской литературы, осуществившего революцию в театральном искусстве, как и переворот в области короткого рассказа. Акцентировались особенности чеховского мироощущения, острая наблюдательность художника-психолога, глубокое сочувствие к судьбам своих персонажей, «терпящих крах, крушение иллюзий», и другие составляющие, обеспечившие непреходящий успех Чехова в русской литературе.

Специальные статьи и книги публиковались в связи с 50-й годовщиной со дня смерти писателя. Одна из книг — «Социальное содержание произведений Антона Чехова» Фуада Аййуба вышла в Дамаске (1954). Другая — «Антон Чехов» увидела свет в Багдаде (1954). Ее автор Шакир Хасбак в предисловии охарактеризовал Чехова как великого писателя-гуманиста, целью жизни которого было служить человечеству. В книгу вошли в переводе самого Хасбака рассказы «Попрыгунья», «Володя», «Ведьма», «После театра» и др. Бейрутский журнал «аль-Адаб» (1954, № 10) опубликовал статью «Антон Чехов» сирийца Джаляля Фарука аш-Шарифа (1925—1983), переводчика труда «Горький и Чехов. Переписка» (Дамаск, 1953).

Примечательны две статьи в каирском журнале «аль-Маджалля»: египетского новеллиста и философа Абд аль-Гаффара Макави «Чехов-поэт» (1957, № 5), посвященная проблеме лирического начала в художественном творчестве писателя, и другого египетского философа Анвара Абд аль-Малика «Философия Чехова» (из двух частей), где рассматриваются вопросы, отражающие чеховскую концепцию «жизни, человека, общества», «литературы, искусства, эстетики» (1958, № 19, 21). Как утверждает Абд аль-Малик, появление чеховской повести «Степь» ознаменовало «рождение великого искусства и великого художника», верившего в возможности человека и питавшего «надежду на гуманное будущее», для которого правда — «высшая ценность, которой должно служить искусство»⁴.

Творчество Чехова связывали с задачами своих национальных литератур известные арабские писатели и критики — палестинка Асма Туби (1905—1983), для которой Чехов — «лучший образец мировой словесности»⁵, иорданец Махмуд Сейф ад-Дин аль-Ирани (1914—1974), признававший, что Чехов «стал учителем для основоположников новеллы в нашей стране»⁶, египтяне Рага ан-Наккаш⁷, Рашад Рушди⁸ и многие другие.

На юбилейную дату — 100-летие со дня рождения Чехова, откликнулся крупнейший египетский писатель Нагиб Махфуз (1911—2006), будущий лауреат Нобелевской премии (1988), опубликовав в специальном выпуске каирского еженедельника «Ахбар аль-адаб» (1960) статью о русском классике, в которой поведал, что сочинения Чехова он читал еще в юности и они привели его в восторг.

В то же время некоторые арабские исследователи рассматривали произведения Чехова сквозь призму модернистских течений, в частности — экзистенциализма; раздавались голоса о пессимистическом мироощущении писателя, безысходной участи его героев, мотивах страха и смерти, занимавших большое место в его творчестве, и это расценивалось как понимание писателем бессмысленности, абсурдности существования. Подобные оценки, как правило, вызывали резкую критику арабских последователей чеховского искусства (Джаляль Фарук аш-Шариф в Сирии, Анвар аль-Маадави и Али ар-Раи в Египте и др.). Споры вокруг «пессимистического» взгляда Чехова на жизнь усилились в 1960-е годы, когда в арабских странах западная модернистская эстетика нашла благодатную почву. Эти диспуты побудили, в частности, видного египетского литературного критика Сабри Хафиза (р. 1939) в 1964 году (в статье «Поэтический реализм драматургии Чехова») обратиться к анализу чеховских пьес, подчеркнуть «общечеловеческое» звучание проблем, тревожащих персонажей писателя в его «бессмертных жемчужинах искусства». Как писал критик, «Чехов занимает выдающееся место в мировой драматургии, он заложил основу большинства современных течений в драме <...>. Чехов-драматург поражает глубиной познания тайных областей человеческой души <...> Он дал новое изображение человека на сцене <...> Даже долгими паузами, подлинным «потоком молчания», столь распространенным в его пьесах, он сумел передать всю силу тех взрывов, которые таятся в душах его персонажей, добрых по натуре, ищущих лучшей жизни <...>. Своей удивительной простотой он в корне потряс мировой театр <...>. Чехов является самым правдивым реалистом». Пьесы Чехова, по словам критика, — самое значительное явление в мировой драматургии <...> они бессмертны, всю глубинную сущность которых исчерпать до конца невозможно»⁹. Чеховской драматургии Сабри Хафиз посвятил и труд «Театр Чехова»¹⁰.

Арабских литературных деятелей привлекала и личность, частная жизнь Чехова. Однако вместе с достоверным обликом писателя на страницах арабской прессы встречались рассуждения, снижавшие и искажавшие образ Чехова-человека, например, в статье «Женитьба Чехова. Писатель, которого не любили женщины» Хабиба Джамати, где автор вместе с тем воздавал должное писательскому мастерству русского классика, признавая, что «он был выдающимся художником-гуманистом, блестящим драматургом <...> имя которого продолжает жить, ибо оно бессмертно»¹¹.

Расширялась география распространения творческого наследия Чехова в арабском мире. Русский писатель становился популярным в Ливии, Йемене, Иордании, Кувейте, Бахрейне, Саудовской Аравии, Судане и других арабских странах. Иорданский писатель, литературовед, критик Шакир ан-Набульси (1940—2014) выпускает книгу «Открытые финалы: искусство Чехова-новеллиста» (1963), где акцентирует вопросы, связанные с поэтикой Чехова как мастера малой повествовательной формы и рассматривает подтекст в качестве важной слагаемой его рассказов.

В 1970—80-е годы много чеховских рассказов публиковалось в журналах разных арабских стран — египетских «Клуб рассказа», «аль-Хиляль» и «аль-Джадид», иракском «аль-Аклям», саудовском «аль-Фусуль», поместившем переводы произведений «Смерть чиновника», «Вишневый сад», «Дамы» и др. Новеллы русского прозаика включались в сборники мировых рассказов. Например, в вышедшем в Джидде (Саудовская Аравия) в 1981 году таком сборнике¹² Чехов представлен двумя рассказами — «Дорогие уроки» и «Тоска». В кувейтской серии «Из мирового театра» напечатана пьеса «Дядя Ваня»¹³.

Книгу сирийской писательницы и литературоведа Надийи Хост (р. 1935) «Писатели и позиции»¹⁴ завершает статья «Невозможность счастья по Чехову». Согласно Н. Хост, любовь, не дающая возможности героям чеховских драм «Чайка», «Вишневый сад», «Три сестры», рассказа «Невеста», повести «Мужики» и др. быть счастливыми, отношения полов с их чрезмерной эмоциональностью — свидетельство неустроенности, противоречивости окружающей реальности и в то же время стремления сделать общественную жизнь «человечной». «Возможно, в этом кроется одна из многих причин того, что творческое наследие Чехова живет вечно, передается из поколения в поколение и каждое поколение считает, что писатель близок ему, будто бы повествует о нем», — замечает Н. Хост, говоря о непреходящей ценности произведений русского классика¹⁵.

К 1990-м годам в арабских странах были переведены почти все произведения Чехова — рассказы, повести, пьесы, переписка писателя с Горьким (второе издание в 1981 г.), в разных контекстах его письма к русским литераторам и другие документы. В багдадском журнале «аль-Аклям» вышли публикации, посвященные Чехову и Лидии Авиловой: «Антон Павлович Чехов по бумагам его подруги Лидии Авиловой»¹⁶ в переводе Аймана Ахмеда и воспоминания Лидии Авиловой «Чехов в моей жизни»¹⁷ в переводе Наима Бадави. Одни и те же произведения Чехова неоднократно издавались в разных переводах, в том числе особо популярные в арабских странах пьесы «Чайка» и «Вишневый сад». В предисловиях переводчики говорили о месте Чехова в арабском культурном сознании, преобладало восторженное отношение к творческому наследию и личности писателя. На арабский язык были переведены работы российских (В. Ермилова, А. Белкина, К. Чуковского, З. Паперного) и западноевропейских исследователей жизненной и писательской биографии Чехова (А. Моруа «Искусство Чехова»¹⁸, Анри Труайя «Чехов»¹⁹, «Предисловие» Эрнеста Дж. Симмонса к английскому изданию сборника «Дама с собачкой»²⁰, переведенному на арабский со всеми вошедшими в него рассказами («Дом с мезонином», «Попрыгунья», «Несчастье», «Хирургия» «Месть», «На подводе», «Рассказ госпожи NN»), сокращенный перевод книги Дэвида Магаршака «Чехов-драматург», напечатанный в каирском журнале «аль-Масрах»²¹. Отметим также книгу Фрэнка О'Коннора «Одинокий голос» в переводе Махмуда ар-Рабии²².

Итог рецепции творчества Чехова, его богатого литературного наследия как бы подвел сирийский прозаик Саид Хуранийа (1929—1994) в статье «Уроки Чехова»²³. С. Хуранийа, размышляя о накале борьбы вокруг творчества Чехова на Западе, особенно в среде английских и французских литераторов (экзистенциалисты называли писателя основоположником «театра абсурда», а марксисты считали его «предвестником революции»), попытался объяснить мотивы столь пристального внимания к Чехову литераторов разных мировоззренческих позиций. «Я убежден, что главная причина такого интереса кроется в универсальности гуманизма, пронизывающего творчество Чехова. Но не только в этом. Ведь он заложил основы величайших идейных и литературных течений, которыми «кипела» Европа после Первой мировой войны. Он был очень русским и в то же время мировым писателем, высокой целью творений которого являлось уважение достоинства отдельной личности и всего народа в целом; огромная галерея образов, которую создал Чехов, обнажает скрытые грани зла, это ему удалось сделать мастерски — иронично, лаконично»²⁴. «Настоящими жемчужинами», «новаторским явлением в развитии русской драматургии» называет чеховские «Чайку», «Три сестры» и «Вишневый сад» египетский театровед Фаузи Фахми²⁵.

В XXI веке, в непростое для арабского мира время, не угасает внимание к творчеству Чехова, проявляясь в самых разнообразных формах. Издаются в переводах отдельные произведения писателя (например, рассказ «Отец» в саудовском журнале «ан-Навафиз», выходящем в г. Джидде). В 2004 году в Адене появляется Хрестоматия йеменского литературоведа и переводчика, знатока русского языка и русской словесности, Ахмеда Али Ахмеда аль-Хамдани «Чехов Антон и другие. Тексты из русской литературы»²⁶. В ней Чехов представлен в переводе самого аль-Хамдани (с русского) пьесой «Иванов» и одноактными водевилями — «О вреде табака» и «Свадьба». Хрестоматия содержит предисловие переводчика о драматургической деятельности Чехова. Говоря о новаторстве Чехова-водевилиста, аль-Хамдани отмечает, что он «разрушил узкие традиции водевиля и представил новое видение этого жанра драматургического искусства, опираясь на реформаторский опыт Тургенева», расширил тематический диапазон легкой комедии и приблизил ее к «жизни людей, насущным социальным и нравственным проблемам своей эпохи»; называя водевиль «драмой в одном действии», «одноактной комедией», Чехов ввел его в большую русскую литературу, сделал «частью русской словесности» и передал этот опыт будущим поколениям мировых литераторов²⁷.

В 2006 году каирский ежемесячный журнал «Адаб ва накд» (№ 250) в постоянной рубрике «Сигналы», которую ведет Рага ан-Наккаш, напечатал статью в связи с кончиной старейшины сирийской литературы Абд ас-Саляма аль-Уджейли. Как отметил ан-Наккаш, аль-Уджейли известен в Сирии всем; одни знали его как врача (совмещал врачебную практику с литературной деятельностью. — Э.А.), другие — как литератора. Безгранична была его любовь к простым людям, понимание их тревог; он бесплатно лечил бедняков, не колеблясь, покупал за свой счет лекарства, когда осознавал острую в них нужду. По словам ан-Наккаша, этот образ Абд ас-Саляма аль-Уджейли ассоциируется с личностью «великого русского литератора-гуманиста» Чехова, который тоже был врачом и прилагал большие усилия, чтобы облегчить участь больных — обездоленных сограждан (открывал медицинские пункты, бесплатно лечил крестьян).

Имя Чехова непременно упоминается во всех работах арабских исследователей русской классики, увидевших свет в последнее время. Так, египетский поэт и критик Мухаммед Ибрахим Абу Санна (р. 1937) в статье о Толстом в каирском журнале «аль-Хиляль» общепризнанную значимость «Войны и мира» иллюстрирует высказыванием Чехова об этом романе²⁸, когда писатель перечитывал его осенью 1891 года: «Каждую ночь просыпаюсь и читаю «Войну и мир». Читаешь с таким любопытством и с таким наивным удивлением, как будто раньше не читал. Замечательно хорошо» (П., 4, 281).

В 2009 г. каирский Национальный переводческий центр переиздал книгу Горького «Литературные портреты», впервые опубликованную в арабском переводе Альфреда Фарага в 1957 г. Во введении к переводу Набиль Фараг отметил, что постановки пьес Чехова «Дядя Ваня» и «Вишневый сад» — самые популярные в Египте. Среди перечисленных им египетских переводчиков русской литературы присутствуют и имена переводчиков чеховских произведений.

Как сообщает бахрейнская газета «аль-Васат» от 23 апреля 2012 года, бахрейнский новеллист и переводчик Махди Абдаллах в 2006 году выпустил в собственном переводе вторым изданием сборник «Избранные рассказы мировой литературы», где в числе 18 шедевров мировой классики — произведения таких «гигантов рассказа», как Б. Брехт, Достоевский, Кафка и Чехов.

В 2012—13 годах с серией популяризаторских статей о Чехове, в том числе и в его соотнесенности с другими русскими деятелями культуры, на страницах багдадской газеты «аль-Мада» выступает иракский журналист и переводчик Дыйа Нафи (р. 1941). Вот некоторые его публикации: «Шакир Хасбак и Чехов», «Пушкин и Чехов», «Толстой и Чехов», «Станиславский и Чехов», «Достоевский и Чехов», «О комедии Чехова «Медведь»», «Об одной неизвестной пьесе Чехова», «Ахматова и Чехов» и др.

В 2014 г. в переводе египетского литератора Ахмеда Шафии (р. 1977) вышла книга «Рассказы» канадской новеллистки Элис Мунро, 82-летней обладательницы Нобелевской премии 2013 года. Многие критики сравнивают ее с Чеховым. В предисловии к арабскому изданию переводчик пишет, что он пользуется случаем рассказать о малой прозе великого Чехова, оказавшего влияние на творчество многих египетских новеллистов. Переводчик подчеркивает, что Чехов среди всемирно известных рассказчиков, таких как Эдгар По, Мопассан, Кэтрин Мэнсфилд, Хемингуэй, — исключительное явление и никому из новеллистов не удалось достичь лаконичности и ёмкости чеховских рассказов.

В том или ином контексте приводятся высказывания, афоризмы Чехова, например такие: «Медицина — моя законная жена, а литература — любовница»; знаменитая «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли» (из пьесы «Дядя Ваня», слова доктора Астрова. — Э.А.); или вот такой эпизод: «Когда Чехову задали традиционный вопрос, какое его произведение более всего близко его сердцу, он ответил: рассказ «Студент»» (по свидетельству Бунина. — Э.А.). И даже строки из статьи Маяковского «Два Чехова» (1914) (без указания на оригинал):

«Вы не знаете Чехова!
Я не знаю Чехова?
Он любил людей такой любовью нежной
Как любит женщина, как любит только мать».

Свидетельством немеркнущей значимости литературного наследия Чехова для арабской культуры стало открытие 19 апреля 2011 года в саду Российского центра науки и культуры в Каире памятника русскому классику, приуроченное к 150-летию со дня его рождения. Чехов оказался первым литератором из России, чей памятный монумент установлен в столице Страны пирамид. Автор скульптуры — известный египетский художник и скульптор Усама ас-Серви, выпускник Санкт-Петербургского института живописи, скульптуры, архитектуры им. И.Е. Репина. Присутствовавший на торжественной церемонии открытия памятника министр культуры временного правительства Египта Имад Абу Гази отметил большое влияние творчества Чехова на культурную жизнь египтян; пьесы Чехова с успехом идут в местных театрах, чему способствовало недавнее издание в стране собрания сочинений писателя на арабском языке.

Сегодня проблемы и вопросы, поставленные в чеховских произведениях, и чеховские персонажи актуальны, как и во все времена, близки и понятны современным читателям в различных ареалах арабского мира.

Примечания

1. Долинина А.А. Русская литература в арабских странах // Русская литература. Л., 1960. № 1. С. 203.

2. Сыдки Наджати. Тшихуф (Чехов). Каир, 1947. С. 8—9.

3. Там же. С. 28.

4. Абд аль-Малик Анвар. Фальсафа Тшихуф фи-ль-хайат ва-ль-инсан ва-ль-муджтамаа (Чеховская философия жизни, человека, общества) // Аль-Маджалля. Каир, 1958. № 19. Июль. С. 28—34.

5. Туби Асма. Уксусатуна (Наша новелла) // Аль-Адаб. Бейрут, 1955. № 4. С. 8—9.

6. аль-Ирани Махмуд Сейф ад-Дин. Вступление к его переводу «Рассказа госпожи NN» Чехова под арабским названием «аль-Аниса Натали» («Мадемуазель Натали») // аль-Араби. Кувейт, 1960. № 24. С. 107.

7. ан-Наккаш Рага. Нахв кысса арабиййа (Об арабском рассказе) / Аль-Адаб. Бейрут, 1959. С. 11—14.

8. Рушди Рашад. Фанн аль-кысса аль-касыра (Искусство короткого рассказа). 1-е изд. 1959. 2-е изд. — Бейрут, 1975. С. 110—121.

9. Хафиз Сабри. Аль-Вакыиййа аш-шиариййа фи масрахиййа Тшихуф (Поэтический реализм драматургии Чехова) // Аль-Адаб. Бейрут, 1964. № 8, 9. С. 50, 53.

10. Хафиз Сабри. Масрах Тшихуф. Багдад, 1973.

11. Джамати Хабиб. Завадж Тшикуф. Аль-Адиб аллязи карихатху ан-ниса (Женитьба Чехова. Литератор, которого не любили женщины // аль-Хиляль. Каир, 1960. № 10. С. 40.

12. Баиа ат-табг (Продавец табака). Джидда, 1981.

13. Тшихуф Антун. Амм Ванйа (Дядя Ваня) // Мин аль-масрах аль-алями (Из мирового театра). Кувейт, 1972. № 40. (Ежемесячная серия издается в кувейтской столице с 1969 г.).

14. Хост Надийа. Куттаб ва мавакыф (Писатели и позиции). Дамаск, 1983.

15. Там же. С. 148.

16. Антун Бавлувити. Тшикуф фи аурак садыкатихи Лидийа Афилуфа (Антон Павлович Чехов по бумагам его подруги Лидии Авиловой) // аль-Аклям. Багдад, 1980. № 9.

17. Афилуфа Лидийа. Тшихуф фи хайати (Чехов в моей жизни) // аль-Аклям. Багдад, 1986. № 4.

18. Моруа Андре. Фанн Тшикуф (Искусство Чехова) // аль-Маджалля. Каир, 1960. № 41.

19. Труайя Анри. Тшикуф (Чехов). Каир, 1987.

20. Тшикуф Антун. Сеййида ва-ль-кальб (Дама с собачкой). 2-е изд. Бейрут, 1981.

21. Магаршак Дэвид. Тшикуф аль-катиб аль-масрахи (Чехов-драматург) // аль-Масрах. Каир, 1967. Февраль.

22. О'Коннор Фрэнк. ас-Саут аль-мунфарид (Одинокий голос). — Каир, 1969.

23. Хуранийа Саид. Азф мунфарид ли-заммар аль-хайй (Соло квартального флейтиста). Дамаск, 1994.

24. Там же. С. 73.

25. Фахми Фаузи. Ад-Дирама ар-русиййа. XII—XX (Русская драма. XII—XX). Каир, 1996. С. 106.

26. Хамдани Ахмед Али Ахмед. Тшихуф Антун ва ахарин. Нусус мин аль-адаб ар-руси (Чехов Антон и другие. Тексты из русской литературы). Аден, 2004.

27. Там же. С. 26, 30.

28. Абу Санна Мухаммед Ибрахим. Тулстуй. Аль-Инсан ва-ль-мубдиа (Толстой. Человек и творец) // аль-Хиляль. Каир, 2006. № 6. С. 168.