4.1. Драма и драматург

Участники дискурса — герои рассказов, автор, корреспонденты А.П. Чехова: Н.А. Лейкин, А.С. Суворин, И.Л. Леонтьев, А.М. Евреинова, А.Н. Плещеев и др.

Жанры — рассказы, эпистолярий.

Драма и драматург осмысляются А.П. Чеховым на основе взаимоисключающих определений и понятий. Имеет место ирония как некий прибавочный элемент, дающий особое измерение чеховской мысли.

Фрагменты дискурса

«Все, что только есть в природе самого страшного, самого горького, самого кислого и самого ослепительного, драматургами уж перебрано и на сцену перенесено. Глубочайшие овраги, лунные ночи, трели соловья, воющие собаки, дохлые лошади, паровозы, водопады... все это давно уже «ce sont des пустяки», которые нипочем даже сызранским и чухломским бутафорам и декораторам, не говоря уж о столичных... Герои и героини бросаются в пропасти, топятся, стреляются, вешаются, заболевают водобоязнью... Умирают они обыкновенно от таких ужасных болезней, каких нет даже в самых полных медицинских учебниках» («Модный эффект»).

«Современные драматурги начиняют свои пьесы исключительно ангелами, подлецами и шутами — пойди-ка найди сии элементы во всей России! Найти-то найдешь, да не в таких крайних видах, какие нужны драматургам. Поневоле начнешь выжимать из головы, взопреешь и бросишь...» (Ал.П. Чехову, 24 октября 1887 г.).

«Наши беллетристы и драматурги любят в своих произведениях изображать художников; теперь, читая Крамского, я вижу, как мало и плохо они и публика знают русского художника» (А.С. Суворину, 3 апреля 1888 г.).

«Поймите раз навсегда, что драматургия — Ваша профессия, что Вам приходится писать ежегодно по одной, по две пьесы, что поэтому поневоле Вы не можете писать одни только шедевры. На десяток пьес должно приходиться семь неважных — таков удел-с» (В.А. Тихонову, 31 мая 1889 г.).

«Мне кажется, что сей Немирович очень милый человек и что со временем из него выработается настоящий драматург. По крайней мере, с каждым годом он пишет все лучше и лучше. Нравится он мне и с внешней стороны: прилично держится и старается быть тактичным. По-видимому, работает над собой» (А.Н. Плещееву, 27 ноября 1889 г.).

«Вообще говоря, я драматург неважный» (Е.М. Шавровой-Юст, 18 ноября 1895 г.).

«Я более недоволен, чем доволен, и, читая свою новорожденную пьесу, еще раз убеждаюсь, что я совсем не драматург» (А.С. Суворину, 21 ноября 1895 г.).

«Что касается моей драматургии, то мне, по-видимому, суждено не быть драматургом» (А.С. Суворину, 13 декабря 1895 г.).

«Твой брат и благодетель, известный драматург» (Ал.П. Чехову, 28 декабря 1897 г.).

«Я «Геншеля» не видел и не читал, таким образом, совсем не знаю, что это за пьеса. Но Гауптман мне нравится, и я считаю его большим драматургом» (Н.П. Кондакову, 2 марта 1901 г.).

«Про пьесу Найденова ничего не знаю. Какова она? Немирович очень холоден с ним почему-то и, как мне кажется и казалось, несправедлив к нему. Найденов, кстати сказать, как драматург, гораздо выше Горького» (О.Л. Книппер-Чеховой, 22 августа 1902 г.).

Ключевые слова: страшного, горького, кислого, ангелами, подлецами, шутами, неважный, профессия, выработается, известный, большим.

Страшный — «1. Вызывающий, внушающий чувство страха».

Горький — «2. Исполненный тягот, невзгод, горя; тяжелый, горестный».

Кислый — «3. перен. Уныло-тоскливый, выражающий неудовольствие, без всякого подъема, воодушевления».

Ангел — «1. В религиозном представлении: сверхъестественное существо, посланец бога (изображается обычно в виде крылатого юноши)».

Подлец — «Подлый, низкий, бесчестный человек, негодяй».

Шут — «3. перен. Разг. пренебр. Тот, кто паясничает и балагурит на потеху другим, является общим посмешищем».

Неважный — «1. Не имеющий большого значения, не заслуживающий особого внимания».

Профессия — «Род трудовой деятельности, занятий, требующий определенной подготовки и являющийся обычно источником существования».

Выработаться — «1. Образоваться, создаться, сложиться на основе опыта, упражнения и т. п.».

Известный — «1. Такой, о котором или которого знают; знакомый. 2. Пользующийся известностью, всеобщим признанием; знаменитый, прославленный».

Большой — «1. Значительный по величине, размерам. 2. Значительный по силе, интенсивности, глубине. || Важный по значению».

Характеристика современной драматургии является безжалостно строгой. Опорные лексемы показывают, что она вызывает чувство страха, горести, тоски, неудовольствия. А.П. Чехов видит на сцене негодяев или идеальных людей, не соответствующих действительности, а также тех, кто балагурит или кривляется на потеху другим. В характеристике по отношению к себе А.П. Чехов строг в первую очередь: считает себя драматургом посредственным, плохим, — может быть и по отношению к отрицаемой им современной драматургии — иронии здесь предостаточно. И в то же время о занятии драматургией говорится как о профессии, которой добиваются в результате получения опыта, большой работы. Не без иронии, но в то же самое время с чувством уважения к своей профессии А.П. Чехов называет себя известным, то есть понимает, что о деятельности его хорошо знают и его произведения пользуются популярностью. Метапоэтический текст последовательно представляет постижение человеком языка искусства, суть которого в том и состоит, «что он обращен к интимному самопониманию всех и каждого»; поэтому, «понимая, что говорит искусство, человек недвусмысленно встречается, таким образом, с самим собой» [Гадамер 1998: 263]. Эстетическое отношение есть узнавание, но не зеркальное, а «остраненное» узнавание субъектом себя — в объекте (герое) и героя — в себе. И речь идет об авторе, «понимаемом, конечно, не как говорящий индивид, который произнес или написал текст, но как принцип группировки дискурсов, как единство и источник их значений, как центр их связности», — отмечает М. Фуко [Фуко 1971: 63].

При этом стоит отметить, что «драма нисколько не стремится стать подобным изготовленным объектом; она хочет быть не продуктом деятельности, но действием: ведь Драма изначально представляет собой рассказ о некоем событии, и автор отказывается освящать это событие актом своего личного делания, иными словами, отказывается превращать его в поэму. Драма тем самым выбирается в противовес поэме. Однако, поскольку замысел Драмы состоит в том, чтобы изобразить именно такой отказ, этот последний и образует ее действие, понуждая автора вести игру с тем, от чего он сам же и отказывается; как только поэма готова «застыть», ее формирование останавливается, но остановка эта никогда не бывает окончательной. Следовательно, у нас есть известное право читать Драму как поэму; более того, мы даже обязаны читать ее так, если хотим испытать то же головокружение, что и ее автор; однако и останавливать это головокружение мы должны одновременно с автором, все время отстраняясь от зарождающейся на наших глазах прекрасной поэмы; Драма — это постоянное отнятие от груди, вкушение иной, более горькой и более разнообразной субстанции, нежели цельное молоко поэмы» [Барт 2000: 313].

Следует отметить тончайшие переходы, нюансировку в рассмотрении А.П. Чеховым драматургии как вида драматического искусства, а драматурга как профессии. И его «поддерживает» в этом К.С. Станиславский: «Трагедия теперешней театральной революции, которая и шире, и сложней прежней, заключается в том, что ее драматург еще не народился. А между тем наше коллективное творчество начинается с драматурга, — без него артистам и режиссеру делать нечего» [Станиславский 1962: 467]. И для А.П. Чехова, и для К.С. Станиславского существенное у драматурга — его интеллигентность.