5.2.4. Пьеса и ее оценка А.П. Чеховым

Участники дискурса — А.П. Чехов и его корреспонденты: Ал.П. Чехов, А.С. Суворин, А.Н. Плещеев, А.С. Лазарев, И.Н. Потапенко, М.П. Чехов, А.М. Пешков (М. Горький) и др.

Жанр — эпистолярий.

Эта часть общей структуры раскрывает сложное состояние художника в процессе постановок его пьес, взаимоотношений со зрителем, постановщиками, актерами. А.П. Чехов пишет своим корреспондентам о множестве проблем, которые приходится преодолевать и особенно о сложности восприятия и режиссерами, и артистами, и зрителями его пьес, дает конкретные рекомендации, также очень кратко, не развернуто, но строго и точно. Формируется эта речевая данность на растяжении смыслов, противопоставлении позитивных и негативных мнений, оценок А.П. Чеховым своих пьес. Следует обратить внимание, что ни одно из мнений не является однозначным, внутри каждой метапоэтической фразы обнаруживается сложность состояний, рефлексии, оценок.

Фрагменты дискурса

«Сегодня пришло Ваше письмо, где Вы пишете о своем разговоре с Жителем. Вы думаете, что я не должен был брать Иванова «готовым». Я прошу Вас вообразить себя автором моей пьесы, чтобы чутье подсказало Вам, как Вы не правы. Зачем Вы Репину взяли «готовой»? Что было бы, если бы Хлестаков и Чацкий тоже не были взяты «готовыми»? Если мой Иванов не для всех ясен, то это потому, что все четыре акта сделаны неумелой рукой, а вовсе не потому, что я своего героя взял «готовым». Герои Толстого взяты «готовыми»; прошлое и физиономии их неизвестны, угадываются по намекам, но ведь Вы не скажете, чтобы эти герои Вас не удовлетворяли. Вся суть в размерах авторского таланта — das ist Hund begraben. Контуры моего Иванова взяты правильно, начат он так, как нужно, — мое чутье не чует фальши; сплоховала же растушевка, а оттого, что тушевка плоха, Вы заподозрили контуры. Женщины в моей пьесе не нужны. Главная моя была забота не давать бабам заволакивать собой центр тяжести, сидящий вне их. Если бы мне удалось сделать их красивыми, то я считал бы свою задачу по отношению к ним совершенно исполненною. Женщины участвовали в погибели Иванова... Ну так что же? Неужели нужно длинно пояснять это участие, которое понятно и тысячу раз уже трактовалось раньше меня?» (А.С. Суворину, 8 февраля 1889 г.).

«Пьеса («Леший») вышла скучная, мозаичная, но все-таки она дает мне впечатление труда. Вылились у меня лица положительно новые; нет во всей пьесе ни одного лакея, ни одного вводного комического лица, ни одной вдовушки. Всех действ<ующих> лиц восемь, и из них только три эпизодические. Вообще я старался избегать лишнего, и это мне, кажется, удалось. Одним словом, умный мальчик, что и говорить» (А.С. Суворину, 14 мая 1889 г.).

«Свободин нисколько не виноват. Если пьеса [«Леший». — В.Х.] в самом деле не годится и если не велит начальство, то что поделаешь? Виноват он только в нерасчетливости: дорога ко мне обошлась ему не меньше ста рублей» (А.Н. Плещееву, 21 октября 1889 г.).

«Пьеса моя [«Чайка». — В.Х.] провалилась без представления. Если в самом деле похоже, что в ней изображен Потапенко, то, конечно, ставить и печатать ее нельзя» (А.С. Суворину, 17 декабря 1895 г.).

«Я не забыл о том, что обещал Анне Ивановне посвятить «Чайку», но воздержался от посвящения умышленно. С этой пьесой у меня связано одно из неприятнейших воспоминаний, она отвратительна мне, и посвящение ее не вяжется ни с чем и представляется мне просто бестактным» (А.С. Суворину, 4 января 1897 г.).

«Автор классических пьес, твой брат и благодетель, доктор медицины А. Чехов» (Ал.П. Чехову, 17 (29) декабря 1897 г.).

«Ну-с, сударь мой, 21-го сего месяца уезжаю в Москву, а оттуда за границу. Можете себе представить, написал пьесу. Но так как она пойдет не теперь, а лишь в будущем сезоне, то я не переписал ее начисто. Пусть так полежит. Ужасно трудно было писать «Трех сестер». Ведь три героини, каждая должна быть на свой образец, и все три — генеральские дочки! Действие происходит в провинциальном городе, вроде Перми, среда — военные, артиллерия» (А.М. Пешкову (М. Горькому), 16 октября 1900 г.).

«Пьеса [«Три сестры». — В.Х.] сложная, как роман, и настроение, говорят, убийственное» (В.Ф. Комиссаржевской, 13 ноября 1900 г.).

«Мне кажется, что в моей пьесе [«Вишневый сад». — В.Х.], как она ни скучна, есть что-то новое. Во всей пьесе ни одного выстрела, кстати сказать» (О.Л. Книппер-Чеховой, 25 сентября 1903 г.).

«Почему ты в телеграмме говоришь о том, что в пьесе [«Вишневый сад». — В.Х.] много плачущих? Где они? Только одна Варя, но это потому, что Варя плакса по натуре, и слезы ее не должны возбуждать в зрителе унылого чувства. Часто у меня встречается «сквозь слезы», но это показывает только настроение лица, а не слезы. Во втором акте кладбища нет» (Вл.И. Немировичу-Данченко, 23 октября 1903 г.).

«[О «Вишневом саде». — В.Х.] Нет, я никогда не хотел сделать Раневскую угомонившеюся. Угомонить такую женщину может только одна смерть. А быть может, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Раневскую играть не трудно, надо только с самого начала верный тон взять; надо придумать улыбку и манеру смеяться, надо уметь одеться. Ну, да все ты сумеешь, была бы охота, была бы здорова» (О.Л. Книппер-Чеховой, 25 октября 1903 г.).

Ключевые слова и словосочетания: скучная, мозаичная, неприятнейших (воспоминаний), отвратительна (пьеса), готовый, контуры, растушевка, центр тяжести, сложная, как роман, новое, сквозь слезы, верный тон.

Скучный — «1. Испытывающий скуку; унылый, невеселый. || Свойственный скучающему человеку, выражающий скуку. 2. Вызывающий скуку, неинтересный. || Проходящий или проводимый в скуке, в безрадостных, неинтересных занятиях».

Мозаичный — «2. перен. Состоящий из разнородных элементов; смешанный».

Неприятный — «Не нравящийся своими качествами, свойствами. || Вызывающий чувство неудовольствия, огорчения, неловкости».

Отвратительный — «1. Вызывающий отвращение (во 2 знач.). 2. Разг. Очень плохой, скверный, гадкий».

Готовый — «3. Приготовленный, годный к употреблению, использованию. || Окончательно сделанный; завершенный, законченный в своем изготовлении, производстве».

Контур — «1. Внешнее очертание предмета».

Растушевка — от растушевать — «Растереть, размазать равномерно тушь, карандаш в теневых местах рисунка».

Центр тяжести — «самое основное, главное, сущность, суть чего-л.».

Сложный — «1. Состоящий из нескольких частей, элементов. 2. Многообразный по составу входящих частей, отношений, связей».

Роман — «1. Большое по объему повествовательное произведение, обычно в прозе, со сложным и развитым сюжетом».

Новый — «1. Вновь сделанный или вновь приобретенный; не бывший или мало бывший в употреблении. || Такой, который не существовал раньше, только что, недавно возник, появился или возникнет, появится».

Сквозь — «1. Употребляется при обозначении предмета, вещества, среды, через которые проходит, проникает, виднеется что-л. || при обозначении какого-л. явления, состояния и т. п., за которыми можно различить, заметить и т. п. что-л., через которые проступают другие явления, состояния. || при обозначении действия, которое перемежается или прерывается другим действием».

Верный — «3. Соответствующий истине, действительности; правильный, точный».

Тон — «1. Муз., физ. Характеристика звука (высота звука, определяемая частотой звуковых колебаний: музыкальный звук в противоположность шуму. 2. Мед. Звук работающего сердца, его клапанов; звук, получаемый при выстукивании полых органов человеческого тела. 7. Характер звучания речи, манера произношения (или письма), выражающие чувство говорящего, его отношение к предмету речи, особенности душевного склада и т. п. || Манера, стиль театральной игры. 8. Характер, стиль поведения, жизни. || Характер или общий вид чего-л. 9. Цвет, окраска, а также оттенок какого-л. цвета, отличающийся той или иной степенью яркости, насыщенности».

Использование терминов в очередной раз возвращает нас к вопросу о музыкальности пьес А.П. Чехова. «Несомненно, что в чеховском театре больше, чем прежде, уделялось внимания звукам. <...> Чехов приписывал им роль не создателей иллюзии, но создателей драматургии» [Мелхингер 1991: 204, 262].

«Чехов говорил о своих рассказах, что в них есть только начало и конец, а «середка отсутствует». Это признание справедливо только в относительной степени. Но в иных чеховских рассказах мы в самом деле ощущаем «наклонение к финалу», вдохновенную разработку финального эффекта, насыщение финала особой музыкальностью.

И в чеховской драматургии мы хорошо улавливаем эти особенности композиции, по крайней мере в таких пьесах, как «Дядя Ваня», «Три сестры» и отчасти «Вишневый сад». В них Чехов придает финалам характер широких симфонических заключений, лирических, взволнованных, охватывающих жизнь на сцене одним общим настроением, объединяющих действие глубоко человеческим и ласкающим лейтмотивом» [Роскин 1946: 113].

«Встречи» и «проводы» придают музыкальный характер построению чеховских пьес, — пишет М. Григорьев. — Служа опорными пунктами развития действия, они тем самым создают своеобразный ритм пьесы. Кроме того, они придают действию своеобразную внутреннюю динамичность: нарастание и ослабевание действия» [Григорьев 1924: 89—90]. И он же указывает: «Чехов больше любит пиано, чем форте. Любимый музыкальный прием Чехова заключается в сведении звука на нет, диминуэндо, оканчивающееся тишиной» [Григорьев 1924: 72—83].

Музыкальность пьес А.П. Чехова создает особый драматургический лиризм: «Лирик, а не драматург смотрит на нас из-за последней группы трех сестер... Это мы вопрошаем и ждем, что наша обетованная земля придет за нами сама...» [Станиславский 1962: 112]

Рефлексия А.П. Чехова над пьесами часто приводит его к выявлению недостатков, которые он устраняет на протяжении всей творческой жизни. По его мнению, «Леший» скучный, мозаичный, неприятный, «Чайка» отвратительная, плохая. Но в то же самое время идет постоянный анализ и работа над тонкими нюансами пьесы. А.П. Чехов говорит о «готовом», то есть окончательно сделанном «Иванове», этот образ завершен, никакие добавления к нему невозможны, но он работает над внешними очертаниями, контурами по правилам импрессионистичности, делая образ более пластичным, живым. В метапоэтике А.П. Чехова важны термины изобразительного искусства «контур» и «растушевка». Речь идет о нюансах, теневых местах, как и положено импрессионистичности текста. При этом постоянно определяется центр тяжести, то есть точка, через которую проходит равнодействующая сил тяжести, выявляется самое основное, суть. Структура произведения — сложная, многообразная, не только состав частей, но и связь между ними. Это особое искусство создания внутренних связей, и А.П. Чехов в нем огромный мастер. Он понимает, что создает новый тип пьесы, и принцип его верный, соответствующий истине, правильный, точный.

Повторяется и термин, первично из области музыки, как мы уже отмечали, — тон. Здесь это, скорее всего, оттенок настроения, речи, ее звучания, особый характер поведения героев, особые оттенки краски, цвета по яркости, колориту. Действует звуковой камертон, создающий особое настроение, мягкую тональность. Иногда по контрасту звук может быть реально жестким, как звук лопнувшей струны в «Вишневом саде».