Участники дискурса — герои пьесы «Чайка», А.П. Чехов и его корреспонденты А.Н. Маслов, А.С. Суворин, М.П. Алексеева.
Жанр — драматургия, эпистолярий.
И герои пьес, и сам А.П. Чехов нередко обсуждают сюжеты произведений. А.П. Чехов часто не определяет цепь событий, а предполагаемую тему, которая обусловливает сюжет, причем важно, что чаще всего это жизнь людей обыкновенных: «Вы напишите легкую комедию в 3—4-х актах из жизни интеллигентных людей среднего полета. Военный элемент (за исключением отставных) цензурою вычеркивается. Если у Вас нет времени заняться большой пьесой, то напишите что-нибудь одноактное» (А.Н. Маслову (Бежецкому), середина октября 1888 г.).
Ключевые слова: жизнь, интеллигентные люди, средний полет.
Жизнь — «2. Физиологическое состояние человека, животного, растения от зарождения до смерти. 3. Полнота проявления физических и духовных сил. 4. Период существования кого-л. 5. Образ существования кого-л. 6. Деятельность общества и человека в тех или иных ее проявлениях, в различных областях, сферах. 7. Окружающая нас реальная действительность; бытие».
Интеллигентный — «2. Свойственный, присущий интеллигенту, интеллигенции. 3. Образованный, культурный».
Средний — «3. Ни хороший, ни плохой, ничем не выдающийся, рядовой, посредственный».
Посредственный — «1. Невысокий по качеству, не очень хороший, средний, заурядный».
Как видим из значений ключевых слов, интеллигентного человека, то есть обладающего большой внутренней культурой, А.П. Чехов хочет видеть в среднем, даже посредственном, заурядном человеке. Глубину мысли, в которую А.П. Чехов погружает нас, употребляя слово «интеллигентный», можно определить, если обратиться к его высказываниям об интеллигенции, которую он никогда не воспринимал однозначно. На это указывает В.Я. Лакшин в работе «Толстой и Чехов» (1975): «Чехов не делает предметом своего безусловного сочувствия ни один из классов русского общества. Он не творит себе кумира и из интеллигенции, с которой так часто связывалось его имя. «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, — пишет Чехов в феврале 1899 года, — не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям — интеллигенты они или мужики, — в них сила, хотя их и мало. Несть праведен пророк в отечестве своем; и отдельные личности, о которых я говорю, играют незаметную роль в обществе, они не доминируют, но работа их видна; что бы там ни было, наука все подвигается вперед и вперед, общественное самосознание нарастает, нравственные вопросы начинают приобретать беспокойный характер и т. д. и т. д.». Верный суровой объективности и презиравший иллюзии, Чехов не признает единственно надежным способом изменения общества ни один из названных им путей, но надеется на их решительное совокупное действие. Чехов по характеру человек справедливый. Он не бесстрастен, не равнодушен, а именно справедлив. Есть тут, конечно, и след научно-медицинского воспитания: вера в опьн, точное знание, позитивную науку. Но это и просто склад его души, прирожденная особенность, сказывающаяся и в писаниях» [Лакшин 1975: 140].
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |