Недавно, осенью 2013 года, нашел листки более чем полувековой давности: впечатления от первого приезда в Саратов. Я был приглашен на «Научную конференцию в ознаменование 130-летия со дня рождения Н.Г. Чернышевского и 50-летия Саратовского университета», организованную тремя учреждениями: Саратовским университетом, ленинградским Пушкинским Домом и саратовским Домом-музеем Н.Г. Чернышевского. Конференция состоялась 15—18 октября 1958 года. Открытие конференции 15 октября почему-то началось в 18 часов, так что я приехал в Саратов уже вечером.
Почтенный лингвист проф. А.Ф. Ефремов не был обозначен в программе, как нигде не был назван А.П. Скафтымов. Мой доклад «О некоторых различиях в критическом методе Чернышевского и Добролюбова» и Т.И. Усакиной «Чернышевский и Вал. Майков» были прослушаны 16 октября.
В очерке я упомянул IV международный конгресс славистов в Москве, участником которого я был. Он состоялся за месяц до саратовской конференции, 1—10 сентября 1958 г.
Б.Е.
Современные представления о времени и пространстве очень перемешались из-за сосуществования разных видов транспорта. Самолет ТУ-104 покрывает расстояние Москва—Тбилиси за два часа. Дизель Москва-Ленинград проходит 700 км за 8 часов. Поэтому я надеялся, что скорый поезд Москва—Саратов преодолеет 800 км между этими городами за одну ночь с небольшой добавкой. И — увы — просчитался. Оказывается, поезд в ходу около 22 часов, идет он всего раз в сутки, поэтому я попал в Саратов лишь через два часа после открытия конференции. Безуспешно искал несколько минут такси, пока не выяснил случайно, что здание университета — рядом с вокзалом!
Успел еще на конец первого заседания. Все уже запарились, а саратовский лингвист профессор Ефремов всё еще никак не мог дочитать свой доклад о лексике Чернышевского. Председательствовал какой-то скромный высокий старик в черной тужурочке. Я и не предполагал, что это — всемирно известный ученый, чьими статьями мы восхищались еще на студенческой скамье, чье имя лишь при упоминании вызывало у наших иностранных коллег на международном конгрессе славистов восторженное «о-о-о!», в кого влюблена добрая половина Саратова, — профессор Александр Павлович Скафтымов.
На следующий день, после моего доклада, он подошел и долго беседовал со мною. Он говорил и о Чернышевском, и о Добролюбове, и о своей книге, подготовляемой к печати, и о Саратове. Говорил тихо, скромно, но удивительно проницательно и талантливо. В его спокойной, изящной манере было что-то от чеховской гениальности.
Антипод ему по характеру — Юлиан Григорьевич Оксман, живой, полный замыслов и концепций, брызжущий энергией, яркий, сангвинистический человек и ученый. В нем есть частица Карла Маркса.
Научный и технический руководитель конференции — профессор Евграф Иванович Покусаев, талантливый ученый с доброй улыбкой и легкой хитринкой в речи, заведующий кафедрой русской литературы Саратовского университета.
Вокруг маститых — талантливая научная молодежь. Только что окончившая аспирантуру Татьяна Ивановна Усакина прочла очень тонкий и эрудированный доклад о связях критического метода Валерьяна Майкова и Чернышевского.
Исключительно гостеприимно саратовцы относились к иногородним. После длиннейших вечерних заседаний все же считали долгом показывать нам город. Гуляли в знаменитых Липках, где любил бывать Чернышевский, бросали бумажных голубей в черную ночную Волгу, безуспешно пытались найти в полночь пароход, который перевез бы всю компанию на другой берег.
Гостеприимство не привело, однако, к научному лицемерию. Когда ульяновский историк Р.А. Таубин прочел халтурный доклад о связях Чернышевского с революционным подпольем, то местные историки В.В. Пугачев и И.В. Порох выступили с уничтожающей критикой. По этому поводу проф. В.Г. Базанов (зам. директора Пушкинского Дома) в прениях заметил шутливо, вызвав гром аплодисментов: «С саратовцами опасно спорить, у них ведь Покусаев! Пугачев!! Порох!!!».
Заседания проходили в великолепном здании Научной библиотеки СГУ, с сияющими залами, алюминиевыми стеллажами, и — самое главное — с превосходным, истинно тучным коллективом сотрудником во главе с энтузиастом книги и обаятельным человеком Верой Александровной Артисевич.
Были в доме-музее Чернышевского. К сожалению, очень мало сохранилось подлинных вещей. Раздражали многочисленные бездарные картины на стенах, где Чернышевский стандартно-апостольски декларирует, а остальные фигуры стандартно-пигмейски благоговеют. Встречала нас хозяйка, Нина Михайловна Чернышевская (внучка), в которой, к сожалению, тоже что-то было от картинных апостолов.
Очень грустное впечатление осталось от посещения саратовского кладбища. Над могилой Чернышевского сделали массивную кирпичного цвета арку чуть ли не пятиметровой высоты, которая напоминает наземный вестибюль московского метро «Кропоткинская» и совершенно не подходит в качестве надгробия к скромной могиле великого человека.
Но не эти досадности — главное. Мы уехали с чувством большой гордости за яркий талантливый коллектив саратовских литературоведов и за интереснейшую конференцию, которую теперь решили проводить постоянно.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |