О.В. Спачиль. Лесной контекст пьес А.П. Чехова «Леший» и «Дядя Ваня»

О пьесах А.П. Чехова «Леший» (1890) и «Дядя Ваня» (1897) говорят как об одних из первых формировавших ряд произведений русской литературы на экологическую тему. Зазвучала эта тема у Чехова, безусловно, еще в ранних рассказах, но особенно ярко — в рассказе «Свирель» (1887).

Герой рассказа — тощий старик Лука, «акромя хлебушка» насущного ничего не потреблявший, «в рваной сермяге и без шапки», всю жизнь ходит за стадом, играет на свирели, пасёт «спутанных лошадей», коров, овец, да всё время божьи дела примечает зорко. Приказчик Мелитон Шишкин, бродя с ружьём по еловой чаще, вышел на Луку. «Пустяшный разговор о погоде двух случайно встретившихся людей постепенно открывает устами Луки вселенский смысл»¹. Для христианского сознания Луки конец мира неизбежен, но ему до слёз жалко всех и вся: «Жалко, братушка! И боже, как жалко! Земля, лес, небо... тварь всякая — всё ведь это сотворено, приспособлено, во всём умственность есть. Пропадёт всё ни за грош. А пуще всего людей жалко» (С VI, 327). Не остаётся равнодушным Лука и к судьбе леса: «И леса тоже... — повторил пастух. — И рубят их, и горят они, и сохнут, а новое не растёт. Что и вырастет, то сейчас его рубят; сегодня взошло, а завтра, гляди, и срубили люди — так без конца краю, покеда ничего не останется» (С VI, 324).

Как подметил А.И. Солженицын, «Чехов за 70 лет вперёд угадал все тревоги экологов и убедительнейше, неопровержимо их изложил, — наверно, да конечно, не из его одних впечатлений сложилось, какой-то вещий старик ему передал»². На эту мысль о «вещем старике» Александра Исаевича, скорее всего, натолкнул образ старого пастуха Луки Бедного — печальника о пересыхающих реках, о всякой рыбе, животных и птицах, о всём божьем творении. Вряд ли какой-то один человек поведал Чехову тайны мироздания, но, безусловно, был целый ряд факторов, которые способствовали выработке, как сказали бы теперь, экологического сознания. Не претендуя на составление исчерпывающего списка, назовём только некоторые.

Детство и юность А.П. Чехов провёл в Таганроге и его окрестностях — в хуторах и деревушках приазовской степи, среди южнорусской природы. Русский лес он увидел после переезда в центральную Россию. По сравнению с безлесым югом, лесные массивы этих мест, конечно же, поразили писателя.

Возвращаясь к детству А.П. Чехова, важно отметить наличие в Александровской таганрогской гимназии метеорологической станции. В книге «Краткая историческая записка о Таганрогской гимназии», составленной директором гимназии Э. Рейтлингером (в Записке Рейтлингера охвачено время от основания гимназии до 1875 г.) и секретарём педагогического совета И. Островским (с 1875 по 1879 г. включительно), есть пассаж, описывающий, как оснащались лаборатории учебного заведения: «Физический кабинет обогатился в 1841 г. полным собранием метеорологических инструментов, а в 1844 г. приобретено физических аппаратов на сумму 2341 руб. Метеорологические наблюдения производились почти непрерывно в Таганрогской гимназии от самого ее основания до 1852 года. Результаты наблюдений отсылались в академию наук»³. Сумма, потраченная на оборудование лабораторий гимназии, — 2341 рубль, по тем временам была огромной. Во время учёбы А.П. Чехова ученическая метеорологическая станция продолжала свою работу, заведовал ею Иван Фёдорович Крамсаков, преподававший в разные годы математику, географию, естественную историю⁴. Традиции наблюдений за природными явлениями и погодой, существовавшие в таганрогской гимназии, имели далекоидущие последствия в жизни семьи Чеховых, именно к ним восходит дневник мелиховского летописца — Павла Егоровича Чехова, отца писателя⁵.

В наши дни в Мелихове тоже поставлена задача создать метеорологическую станцию, что совершенно оправданно.

Подробно вопрос о вовлечённости Антона Павловича и Павла Егоровича в составление корреспонденций для Отдела сельскохозяйственной статистики Министерства земледелия рассмотрен А.П. Кузичевой: «Мелиховские корреспонденции сына и отца посылались, видимо, до осени 1898 г., вплоть до кончины П.Е. Чехова. Далее эти наблюдения, ввиду пребывания Чехова в Ялте, вероятно, по его просьбе, вела какое-то время М.Ф. Терентьева, молодая земская учительница в только что открывшейся мелиховской школе»⁶. Чехов неоднократно в шутку и всерьёз упоминал про своё участие в деле сельскохозяйственной статистики: цитаты из его писем приведены в упомянутой нами статье А.П. Кузичевой. Вот лишь одна из них — напоминание сестре о необходимости продолжать наблюдения за температурой и погодой, посланное из Ялты: «Не забыла ли ты сказать Марии Фёдоровне, чтобы она записывала температуру и погоду? Пусть она заполняет листки «Отдела статистики» и посылает их от моего имени. Один (из двух) лист присылала бы мне, я писал бы что-нибудь от себя и возвращал бы Марии Фёдоровне для отсылки в Петер<бург>» (П VII, 339).

На формирование экологических взглядов А.П. Чехова отчасти повлияло и знакомство с поэтическим наследием Николая Федоровича Щербины (1821—1869) — «экофилософа из степной глубинки»⁷. Цикл «Песни о природе» этого уроженца степного хутора под Таганрогом был хорошо известен Чеховым. Поэт бывал в доме родителей А.П. Чехова, а позже писатель поддерживал общение с семьёй Н.Ф. Щербины. Пантеистическими идеями вдохновлены строки поэта: «Тогда одним живущим существом / Я вижу мир перед собою, / И многое скрывается в одном, / И дышит общею душою»⁸. Отголоски этих строк есть в монологе о мировой душе из пьесы «Чайка» (1896).

В соответствующем контексте можно напомнить о том, что в Аттестате зрелости Антона Чехова стоит «пять» по Закону Божьему. Он читал строки Писания, гласящие: наш мир конечен и неотвратимо движется к Апокалипсису, всё живое невинно страдает в результате греховного выбора человека: «Вся тварь совокупно стенает и мучается» (Рим. 8:19). И именно человек, по этому учению, ответственен за изменение мира, за обновление и воскрешение всего живого — «Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих» (Рим. 8: 19). Лука из рассказа «Свирель» говорит об этом: пока сам человек не обновлён, то «всему пропадать надо»: «Пришла пора божьему миру погибать. <...> И, боже, как жалко! <...> И солнце, и небо, и леса, и реки, и твари — всё ведь это сотворено, приспособлено, друг к дружке прилажено. Всякое до дела доведено и своё место знает. И всему этому пропадать надо!» (С VI, 323).

Следует сказать, что эстетический подход к деревьям, травам, цветам формировался в русской литературе под влиянием церковных источников, и прежде всего — ветхозаветного рассказа о рае из Книги Бытия, откуда он перешёл в богослужебные, гимнографические, учительные и апокрифические сочинения⁹. «Плач Адама» об утраченном рае, известный на Руси с XI века, был включён в церковную службу на неделю сыропустную, что обусловило его повсеместную известность и популярность. Лес фигурирует во многих житиях как место отшельнических подвигов святых. И именно житийная литература содержит первый на Руси плач о порубленных деревьях. Мы имеем в виду житие Сергия Радонежского, написанное Епифанием Премудрым. Даже после переработки этого жития Пахомием Логофетом в нём сохранились следующие строки: «...Удивительно поистине было видеть то, что у них было тогда: был от них недалеко лес, — не так как теперь, но где кельи строящиеся были поставлены, здесь же над ними и деревья были, осеняя их, шумели над ними. <...> Начали приходить сюда христиане, проходя через леса те, и понравилось им здесь жить. И многие люди захотели остаться там, начали по обе стороны места этого селиться, и начали рубить леса те, — ведь никто не запрещал им. И сделали они себе многие выселки, прежнюю изменив пустынь, и, не пощадив ее, преобразили пустынь в широкое чистое поле, которое и теперь мы видим...»¹⁰. «Плач Адама» и Житие Сергия Радонежского были хорошо известны А.П. Чехову и, безусловно, оказали своё воздействие на формирование его взглядов на природу.

Тема леса в жизни человека волновала передовые умы конца XIX века. По совету Л.Н. Толстого в 1887 году А.С. Суворин начал печатать в своей газете «Новое время» книгу американского писателя Г.Д. Торо, название которой тогда переводили «В лесу». А.П. Чехов 17 октября 1887 года пишет из Москвы В.Г. Короленко: «Кстати же посылаю Вам вырезку из «Нового времени». Этого Торо, о котором Вы из нее узнаете, я буду вырезывать и беречь для Вас. Первая глава многообещающая; есть мысли, есть свежесть и оригинальность, но читать трудно. Архитектура и конструкция невозможны. Красивые и некрасивые, легкие и тяжеловесные мысли нагромождены одна на другую, теснятся, выжимают друг из друга соки и, того и гляди, запищат от давки.

Когда приедете в Москву, я вручу Вам этого Торо, а пока прощайте и будьте здоровы» (П II, 130). В комментарии к письму, составленном Н.А. Роскиной, читаем: «Эта вырезка содержит первую главу кн<иги> амер<иканского> пис<ателя> Г.Д. Торо «В лесу». Ей предпослано предисловие А.С. Суворина, в котором говорится, что печатать книгу Торо ему посоветовал Лев Толстой. Автор книги произвёл такой опыт: он ушёл от людей и жил в лесу совершенно один, в доме, построенном своими руками. Толстой интересовался этим опытом опрощения и включил отрывки из книги Торо в свой «Круг чтения»» (П II, 415, прим.).

Примечательно, что время начала работы над пьесой «Леший» (1888 год) совпало с оживлённой полемикой о состоянии лесов в связи с принятием 4 апреля 1888 года лесоохранительного закона. В периодике появился целый ряд публикаций, разъяснявших этот закон и привлекавших внимание общественности к необходимости рачительного использования лесных богатств России. К этому времени были уже широко известны книги Фёдора Карловича Арнольда (1819—1902) — русского учёного-лесовода, основателя русской школы лесоустройства: «Руководство к лесоводству», «Лесная таксация», «Лесоводство», «Справочная книга для земледельцев и лесничего», «Хозяйство в русских лесах»¹¹. В 1843 году Ф.К. Арнольд руководил таксационными работами в Бузулукском бору, в Крыму и других районах. Итогом этой работы стала составленная в 1848 году карта государственных лесов Европейской России.

К концу 80-х годов Ф.К. Арнольд был профессором Санкт-Петербургского лесного и межевого института (ныне Санкт-Петербургский государственный лесотехнический университет), директором Петровской земледельческой и лесной академии (ныне Московская сельскохозяйственная академия имени К.А. Тимирязева), его труды были отмечены правительственными наградами. После выхода закона 4 апреля 1888 года Ф.К. Арнольд предпринял составление фундаментального труда под общим названием «Русский лес», вышедшего двумя изданиями в 1890 и 1893 годах в трех томах (четырёх книгах).

Перед началом работы над трехтомником шестидесятивосьмилетний профессор, признанный патриарх отечественного лесоводства¹², заручился поддержкой признанного на тот момент писателя Владимира Алексеевича Тихонова (1857—1914), давшего согласие довести издание до завершения самостоятельно, в случае если такая необходимость возникнет. Во вступлении к первому тому Ф.К. Арнольд пишет о своём соавторе: «Молодые, талантливые силы В.А. Тихонова вынесут на своих плечах почти всю работу задуманного издания; он с таким же правом, как и я, должен считаться автором книги, за работу над которой он принялся с любовью»¹³. Предисловие ко второму изданию, написанное 26 мая 1893 года, развивает ту же мысль: «В настоящем втором издании «Русского леса», так точно, как и в первом, моим неизменным сотрудником оставался В.А. Тихонов, на которого легла почти вся тяжесть нового издания, по случаю слабости моего здоровья, — и если за всем тем имя его не помещено на заглавном листе рядом с моим, то только по необыкновенной скромности моего друга»¹⁴.

Расходы на издание взял на себя А.Ф. Маркс и снабдил трехтомник общим объёмом около 70 печатных листов большим количеством прекрасно выполненных гравюр, эстампов, чертежей и карт (более 400), не пожалев денег на прекрасное оформление. К «первому тому приложена большая карта России, с нанесением на ней степени лесистости каждого уезда и отношений площади казенных и частных лесов, и маленькая карта лесистости Европы»¹⁵. Карта была напечатана в четыре краски и представляла собой замечательное произведение полиграфического мастерства.

Первый том посвящен «рассмотрению современного состояния русских лесов и ознакомляет читателей: с значением вообще леса, с пространством и распределением лесов в России, с порядками при отпусках срубаемого леса; отмечает непорядки, существовавшие и еще существующие в хозяйстве русских лесов, рассматривает и освещает лесоохранительный закон 4 апреля 1888 г. и знакомит с содержанием лесоохранительных законов в других западноевропейских государствах»¹⁶.

Первый том «Русского леса» открывается обобщающим пассажем о том, на чём сосредоточено внимание автора: «Это леса, так сказать, прирученные или по крайней мере привыкшие к человеку, волей-неволей, подчинившиеся ему; это те леса, которые русский интеллигентный человек непременно видел хоть один раз, о которых много пишут в последнее время в газетах, говорят в обществе, которые беспощадно вырубаются или даже совсем уничтожаются, благодаря корыстолюбию, жадности, а может быть и малодушию людей, словом — это тот самый многострадальный лес, положение которого сделалось в настоящее время так угрожающе-печально, что правительство признало наконец необходимым протянуть ему на помощь свою сильную руку, принять его под свое покровительство и выступить на его защиту»¹⁷.

У нас нет сведений о том, что А.П. Чехов читал книги Ф.К. Арнольда, но мы хорошо знаем, что общение А.П. Чехова с Владимиром Алексеевичем Тихоновым было приятельским и довольно тесным. Начав как актёр, В.А. Тихонов¹⁸ впоследствии посвятил себя полностью журналистской и литературной работе, сотрудничал с такими периодическими изданиями, как «Новое время», «Россия», «Всемирная иллюстрация», «Неделя», «Исторический вестник», «Русская мысль», «Вестник Европы»; с 1891 по 1894 гг. был редактором журнала «Север». За свои произведения «Байбак» и «Козырь» В.А. Тихонов был удостоен Грибоедовской премии. В личной библиотеке А.П. Чехова, описанной С.Д. Балухатым, насчитывается пять книг Тихонова: «Комедии»; СПб., 1888; «В наши дни. Повести и рассказы»; СПб., 1892; «Военные и путевые очерки и рассказы»; СПб., 1892; «Разбитые кумиры. Повести и рассказы». СПб., 1898; «Пустоцвет (В деревне)», роман; СПб., 1899. На подаренных томиках — удивительно теплые слова от «сердечно» и «горячо любящего» автора: «Самому моему наилюбимейшему писателю и дорогому человеку»; «В день именин сердца моего, т. е. в день свидания с дорогим Антоном Павловичем Чеховым»¹⁹.

Личное знакомство писателей произошло в конце 1888 года. Об этом, «как и о дальнейших встречах с Чеховым, Тихонов рассказал в воспоминаниях, напечатанных в «Руси», 1904, № 208 и 232; «Новой иллюстрации», 1905, № 26; «Мире божьем», 1905, № 8; «Петербургской газете», 1910, № 16; «Чеховском юбилейном сборнике», М., 1910, и в сборнике «О Чехове», М., 1910»²⁰. В дневнике Тихонова есть такая запись от 16 апреля 1888 года:

«Сейчас у меня сидел И.Л. Леонтьев (Щеглов), и мы с ним беседовали об Ант. Пав. Чехове. Про талант Чехова я уже и не говорю, — это, во всяком случае, самый свежий, самый яркий, самый талантливый из всех современных беллетристов; но Леонтьев характеризовал мне его как человека, и я положительно заочно влюбляюсь в Чехова: в нём есть именно всё то (по словам Леонтьева), что я так люблю в человеке.

Какая великая будущность ждёт Чехова! Это я неустанно твержу с 1883 года (тогда впервые я познакомился с его произведениями), и как мне было обидно, когда его не понимали или не хотели понять. Соймонов и я твердили, что у Чехова — громадная будущность. Наши предсказания сбываются, и мы торжествуем. И ко всему этому ещё и прекрасный человек. Да что же это за восторг!»²¹.

Восторженное отношение к Чехову Тихонов сохранил до конца своих дней. А.П. Чехов отвечал В.А. Тихонову симпатией и даже ходатайствовал за него перед А.С. Сувориным: «Тихонов, редактор «Севера», перестал быть редактором и теперь бедствует. Это немножко кутила и немножко Хлестаков, но честный, справедливый и добрый парень, а редактором он был очень недурным. Не найдётся ли у вас в редакции или в магазине для него какого-нибудь места? Я прошу за него очень охотно. Сегодня я получил от него письмо, в котором он пишет, что стесняется сам заговорить с вами о бедственном положении и возлагает это на меня» (П V, 296).

К характеристике Чехова «честный, справедливый и добрый» вполне можно добавить и прилагательное «скромный». Ни в одном списке творческих работ В.А. Тихонова мы не находим указания на кропотливый труд по составлению трехтомника «Русский лес». Только указания на его соавторство в предисловии самого Ф.К. Арнольда дают веское основание включить его в состав авторов капитального труда. Трудно предположить, что А.П. Чехов был не в курсе работы над изданием или не видел уже готовых книг, которые явились научным достижением и образцом полиграфической техники своего времени.

Тема сохранения лесных богатств еще долго оставалась злободневной и актуальной. Брат писателя Александр Павлович Чехов включил целую главу о лесах в свою книгу «Исторический очерк пожарного дела в России» (Изд. Кн. А.Д. Львова, СПб., 1892). Глава так и называется «Меры по охранению лесов»²². Там, в частности, говорится: «Недавно вышедший закон по охранению лесов достаточно известен, и останавливаться на нём поэтому нет особенной необходимости»²³. Далее Ал.П. Чехов приводит текст самого последнего циркуляра от 24 марта 1892 года по охране лесов от пожаров.

Младший брат писателя Михаил Павлович во время своей службы в Угличе в 1894 году подружился с лесничим Угличского лесничества Сафаром Исмаиловичем Урусбиевым, выпускником Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии. По воспоминаниям Михаила, он рассказывал о леснике-балкарце Антону Павловичу, который и посоветовал написать о судьбе Урусбиева. Рассказ о несчастном балкарце, оторванном властями от своих родных гор, появился спустя семь лет под названием «Преступник»²⁴.

М.П. Чехов также был корреспондентом газеты «Новое время». По свидетельству сына Сергея Михайловича, отец «в своей статье «Непочатый угол» <...> касался вопроса о рациональном использовании казённых лесов и о хищническом истреблении лесов кулаками и браконьерами»²⁵.

Дорогостоящие фолианты Ф.К. Арнольда «Русский лес» не обнаружены в собраниях чеховских книг. Но труды Лесного института, профессором которого был в тот период Арнольд, были хорошо известны А.П. Чехову. Среди книг из личной библиотеки писателя, переданных в библиотеку города Таганрога, Е.А. Шапочка описала два томика: «Курс метеорологии и климатологии / Сост. Д.А. Лачинов, доцент Лесного института. С 122 рисунками и 6 раскрашенными картами в тексте. Издание Ф. Павленкова. С.-Петербург, 1889. 332 с. <...> и Кайгородов Дмитрий. Беседы о русском лесе: Краснолесье (Хвойный лес). (Со многими рисунками). Издание третье, исправленное и дополненное. С.-Петербург: Издание А.С. Суворина, 1892. II, 120 с.»²⁶. Следует отметить, что Д.Н. Кайгородов (1846—1924), «отец русской фенологии», также состоял профессором Санкт-Петербургского лесного института, был известен как автор многочисленных научных и научно-популярных трудов. Одна из его книг — «Собиратель грибов. Карманная книжка, содержащая в себе описание важнейших съедобных, ядовитых и сомнительных грибов, растущих в России. Изд. 2-ое. А.С. Суворина, СПб., 1891, 104 стр.» — хранится в Доме-музее А.П. Чехова в Ялте²⁷.

Мы имеем все основания утверждать, что лес, о котором идёт речь в пьесах «Леший» и «Дядя Ваня», так же, как и лесная карта уезда, над которой трудится Михаил Львович Хрущёв, — реальные объекты современной Чехову действительности, часть того социально-исторического и культурного контекста, в котором создавалась пьеса. Из этого более ясен ответ А.П. Чехова на вопрос И.Я. Гурлянда: почему центром пьесы является человек, влюблённый в леса. ««Наболевший вопрос», — коротко ответил Чехов и прекратил разговор»²⁸.

Бездумное расхищение и фактическое истребление природных богатств не могло не волновать думающих людей, осознающих, что «окружающей человека» природы не существует, люди — часть всего живого на планете, и уничтожение лесов есть предвестник исчезновения самого человека как вида с лица Земли. Мы уже писали о значении деревьев и садов в чеховской аксиологии на примере пьесы «Вишнёвый сад». В «Лешем», а затем и «Дяде Ване» образ леса претерпел сходную трансформацию — от объекта действительности до метафоры и символа. Лес как объект заботы и попечения чеховских героев — это отклик чуткого к жизни писателя на тему, волновавшую современников.

В качестве постскриптума к данной статье приведём короткую статью без подписи из журнала «Русский Вестник» за 1896 год. Эта заметка вполне характерна для трактовок того времени: жизнь и здоровье человека ставятся в прямую зависимость от исчезновения лесов:

«Влияние обезлесения на увеличение смертности. В парижскую медицинскую академию (11 февраля 1896 г.) представлен доклад о состоянии смертности в тех департаментах, в которых истреблены леса. Перепись указывает на прогрессирующее уменьшение рождаемости в тридцати департаментах, лишенных лесной растительности; с 1886 по 1891 г. смертность в этих департаментах была в 9 раз сильнее, чем в остальной Франции. Доклад настаивает на том, чтобы истребление леса было признано за причину уменьшения народонаселения и чтобы против этого были приняты правительством меры»²⁹.

Литература

Арнольд Ф.К. Русский лес. Изд. 2-е. Т. I. СПб.: Изд. А.Ф. Маркса, 1893. 325 с.

Арнольды // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1890. Т. II. С. 151—152.

Балухатый С. Библиотека Чехова // Чехов и его среда. Л.: Academia, 1930. С. 197—423.

Биттирова Т.Ш. Судьба Сафарли Урусбиева и Чеховы // Вестник Карачаево-Черкесского гос. ун-т им. У.Д. Алиева. 2011. № 29. С. 128—133.

Влияние обезлесения на увеличение смертности // Русский Вестник. 1896. Кн. 7. С. 344—345.

Гитович Н.И. Из дневника В.А. Тихонова // Литературное наследство. Т. 68. Чехов. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 493—498.

Елеонская А.С. «Древесные образы» в произведениях древнерусской литературы // Древнерусская литература. Изображение природы и человека. М.: Наследие, 1995. С. 4—18.

Житие Сергия Радонежского. URL: https://predanie.ru/book/80405-tvoreniya/#/tocl (дата обращения: 08.11.2017).

Кузичева А.П. Земская деятельность А.П. Чехова // Чеховская карта мира. Мат-лы междунар. науч. конф. Мелихово, 3—7 июня 2014 г. М.: Изд-во «Мелихово», 2015. С. 66—85.

Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. Т. 2. 1889 — апр. 1891. М.: ИМЛИ РАН, 2004. 592 с. Мелиховский летописец: Дневник Павла Егоровича Чехова / Сост. А.П. Кузичева, Е.М. Сахарова. М.: Наука, 1995. 267 с.

Писатели чеховской поры: Избр. произведения писателей 80—90-х годов: В 2 т. М.: Худож. лит., 1982. Т. 2. 415 с.

Поляков А.Н. Патриарх отечественного лесоводства: к 175-летию со дня рождения Ф.К. Арнольда // Лесное хозяйство. 1994. № 6. С. 16—17.

Рейтлингер Э., Островский И. Краткая историческая записка о Таганрогской гимназии. Таганрог: Тип. А.М. Миронова, 1880. 96 с.

Солженицын А.И. Окунаясь в Чехова // А.П. Чехов: Pro et contra: антология: В 3 т. Т. 3. СПб.: РХГА, 2016. С. 685—715.

Спутники Чехова / под ред. В.Б. Катаева. М.: Изд-во МГУ, 1982. 480 с.

Чехов Ал. П. Исторический очерк пожарного дела в России. М.: Гос. лит. музей; Летний сад, 2015. 412 с.

Чехов С.М. О семье Чеховых. М.П. Чехов в Ярославле. Ярославль: Верхне-Волжск. книжн. изд-во, 1974. 224 с.

Шапочка Е.А. Литературная табель о рангах: Чехов // Таганрогская правда. 2015. 15 июля. С. 4.

Шапочка Е.А. Личная библиотека А.П. Чехова в фондах городской Таганрогской библиотеки // Чеховиана. Чехов: взгляд из XXI века / отв. ред. В.Б. Катаев. М.: Наука, 2011. С. 430—441.

Шапочка Е.А. Таганрогская Александровская гимназия. Таганрог: ООО Изд-во «Лукоморье», 2010. 244 с.

Примечания

1. Шапочка Е.А. Литературная табель о рангах: Чехов // Таганрогская правда. 2015. 15 июля. С. 4.

2. Солженицын А.И. Окунаясь в Чехова // А.П. Чехов: Pro et contra: антология: В 3 т. Т. 3. СПб.: РХГА, 2016. С. 694—695.

3. Рейтлингер Э., Островский И. Краткая историческая записка о Таганрогской гимназии. Таганрог: Тип. А.М. Миронова, 1880. С. 14.

4. Шапочка Е.А. Таганрогская Александровская гимназия. Таганрог: ООО Изд-во «Лукоморье», 2010. С. 87.

5. Мелиховский летописец: Дневник Павла Егоровича Чехова / Сост. А.П. Кузичева, Е.М. Сахарова. М.: Наука, 1995. 267 с.

6. Кузичева А.П. Земская деятельность А.П. Чехова // Чеховская карта мира. Мат-лы междунар. науч. конф. Мелихово, 3—7 июня 2014 г. М.: Изд-во «Мелихово», 2015. С. 81.

7. Шапочка Е.А. Таганрогская Александровская гимназия. Указ. изд. С. 156—161.

8. Там же. С. 158.

9. Елеонская А.С. «Древесные образы» в произведениях древнерусской литературы // Древнерусская литература. Изображение природы и человека. М.: Наследие, 1995. С. 4—18.

10. Житие Сергия Радонежского. URL: https://predanie.ru/book/80405-tvoreniya/#/tocl (дата обращения: 08.11.2017).

11. Арнольды // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. II. СПб., 1890. С. 151—152.

12. Поляков А.Н. Патриарх отечественного лесоводства: к 175-летию со дня рождения Ф.К. Арнольда // Лесное хозяйство. 1994. № 6. С. 16—17.

13. Арнольд Ф.К. Русский лес. Изд. 2-е. Т. I. СПб.: Изд. А.Ф. Маркса, 1893. С. VII.

14. Там же. С. III.

15. Там же. С. VI.

16. Там же.

17. Там же. С. 4.

18. Писатели чеховской поры: Избр. произведения писателей 80—90-х годов: В 2 т. Т. 2. М.: Худож. лит., 1982. С. 387—388; Спутники Чехова / под ред. В.Б. Катаева. М.: Изд-во МГУ, 1982. С. 471—472.

19. Балухатый С. Библиотека Чехова // Чехов и его среда. Л.: Academia, 1930. С. 300—301.

20. Гитович Н.И. Из дневника В.А. Тихонова // Литературное наследство. Т. 68. Чехов. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 493.

21. Там же. С. 493.

22. Чехов Ал. П. Исторический очерк пожарного дела в России. М.: Гос. лит. музей; Летний сад, 2015. С. 75—108.

23. Там же. С. 104.

24. Биттирова Т.Ш. Судьба Сафарли Урусбиева и Чеховы // Вестник Карачаево-Черкесского гос. ун-та им. У.Д. Алиева. 2011. № 29. С. 128—133.

25. Чехов С.М. О семье Чеховых. М.П. Чехов в Ярославле. Ярославль: Верхне-Волжск. книжн. Изд-во, 1974. С. 70.

26. Шапочка Е.А. Личная библиотека А.П. Чехова в фондах городской Таганрогской библиотеки // Чеховиана. Чехов: взгляд из XXI века / отв. ред. В.Б. Катаев. М.: Наука, 2011. С. 437.

27. Балухатый С. Библиотека Чехова // Чехов и его среда. Л.: Academia, 1930. С. 347.

28. Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. Т. 2. 1889 — апр. 1891. М.: ИМЛИ РАН, 2004. С. 187.

29. Влияние обезлесения на увеличение смертности // Русский Вестник. 1896. Кн. 7. С. 344—345.