Казалось бы, какие могут быть загадки в пьесе, о которой написаны тысячи литературоведческих и театроведческих работ, по которой вот уже более ста лет ставят спектакли крупнейшие русские и зарубежные режиссеры и которая легла в основу нескольких фильмов. Все исследовано, проговорено, проверено на практике такими гениями режиссуры, как В.И. Немирович-Данченко, Г.А. Товстоногов, А.В. Эфрос, Ю.П. Любимов, О.Н. Ефремов. Однако чем дальше по времени отступает от нас пьеса и ее автор, тем больше вопросов возникает при чтении и анализе текста.
Часть этих вопросов порождена недостатком наших знаний о той реальности, в которой жили Чехов и его герои. Эти вопросы не возникали у современников писателя и у тех, кто обращался к пьесе позже, вплоть до середины XX века. Дореволюционная Россия еще была в памяти у старшего поколения. Сегодня нам приходится многое открывать заново.
Часть вопросов связана со стереотипами восприятия главных героев и действия пьесы, которые сложились под влиянием легендарных постановок и ставших классическими критических статей. Мы склонны больше доверять взглядам театральных авторитетов, таких как Станиславский или Немирович-Данченко, чем пытаться самостоятельно разгадать замысел автора. Готовясь к постановке, современный режиссер читает не столько сам текст пьесы, сколько воспоминания актеров, игравших в «Трех сестрах», размышления режиссеров, ставивших пьесу, театральные рецензии и описания спектаклей.
Без самостоятельного, глубокого погружения в авторский мир, без досконального исследования характеров, времени и обстоятельств, в которых действуют персонажи, невозможно найти свое — неповторимое и актуальное — решение пьесы, заново открыть знакомый сюжет.
Попробуем подойти к тексту «Трех сестер» с этих позиций и попытаемся исследовать текст и понять, о чем повествует пьеса Чехова.
Чехов работал над пьесой больше года и продумывал каждую реплику, каждое слово. Начнем с авторского описания действующих лиц, но прежде скажем несколько слов об этимологии фамилии Прозоровы. По одной из версий, в основе этой фамилии лежит прозвище, образованное от слова «прозорливый». Согласно другой гипотезе, фамилия образована от нецерковного мужского имени Прозор, исходное значение которого — «проницательный, предвидящий». Приставка «про» может также обозначать начало какого-нибудь процесса, предшествующего чему-нибудь: прозелень, проседь, — или предшествующую стадию развития организмов: проехидна. Второе толкование, на мой взгляд, больше соответствует замыслу Чехова. Сестрам Прозоровым еще только предстоит «прозреть» и начать новую, подлинную жизнь.
Ольга, Маша, Ирина. Сестры перечислены по старшинству. Сначала старшая Ольга, затем средняя Маша и потом самая юная сестра Ирина. Указывать их отчество и фамилию нет надобности, так как мы уже знаем отчество и фамилию их брата. Здесь есть один любопытный момент: Маша замужем за Кулыгиным, и, следовательно, ее фамилия не Прозорова, а Кулыгина. Во времена Чехова женщина, выходя замуж, почти всегда брала фамилию мужа. Чехов не обращает наше внимание на это обстоятельство. С одной стороны, вероятно, чтобы не запутывать читателя, а с другой стороны, возможно, для него Маша, хоть она и замужем, по-прежнему принадлежит скорее семейству Прозоровых, чем Кулыгиных.
Далее идет перечисление военных, друзей дома Прозоровых:
Вершинин Александр Игнатьевич, подполковник, батарейный командир.
Тузенбах Николай Львович, барон, поручик.
Соленый Василий Васильевич, штабс-капитан.
Чебутыкин Иван Романович, военный доктор.
Федотик Алексей Петрович, подпоручик.
Родэ Владимир Карлович, подпоручик.
Когда речь идет о военных, Чехов сообщает нам не только фамилию, имя и отчество действующих лиц, но также указывает их звания. К этому можно добавить и то, что отец трех сестер был генералом и командовал бригадой. Важно знать и учитывать при анализе пьесы воинские звания персонажей. В иерархическом обществе, каким было русское общество конца XIX века, звания и титулы играли важную роль в межличностном общении. Чехов не раз подчеркивает это обстоятельство в своих произведениях. Достаточно вспомнить рассказ «Толстый и тонкий» о случайной встрече на вокзале двух друзей детства. Когда один из них, коллежский асессор, узнал, что приятель его уже действительный тайный советник, он «вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился...». Такова подспудная сила чина.
Отец сестер генерал Прозоров командовал бригадой, в которой служили и продолжают служить офицеры, гости сестер.
«В прежнее время, когда был жив отец, к нам на именины приходило всякий раз по тридцать-сорок офицеров, было шумно, а сегодня только полтора человека и тихо, как в пустыне...» — говорит Маша.
А сколько всего офицеров служило в артиллерийской бригаде царской армии в конце XIX века? Какова общая численность такой военной единицы, как бригада?
Вся артиллерия Русской армии последней четверти XIX века была сведена в артиллерийские бригады, которые делились на батареи. Бригада состояла из 6 батарей, а каждая батарея артиллерии насчитывала 6 офицеров, 27 унтер-офицеров, 290 солдат. В ней было 206 лошадей и 8 орудий калибра 9 и 4 фунта. Таким образом, бригада насчитывала до 2000 военнослужащих, из них 35—40 офицеров. Значит, в гости к генералу Прозорову приходили почти все обер- и штаб-офицеры. Прошел всего год, и об именинах Ирины вспомнило только 6 офицеров.
Теперь распределим действующих лиц, имеющих офицерские звания, по старшинству.
Как правило, командовал бригадой генерал-майор (это звание Прозорова), а батареей — полковник или подполковник (звание Вершинина).
Затем идет штабс-капитан Соленый, поручик Тузенбах и подпоручики Родэ и Федотик.
Знание этих деталей может помочь нам понять непростые отношения между Тузенбахом и Соленым, между Вершининым и младшими по званию офицерами. Конечно, воинское звание — это не единственное и далеко не главное обстоятельство, определяющее взаимоотношения персонажей, но не учитывать его было бы опрометчиво. Соленому для недовольства достаточно было, что Тузенбах, младший по званию, встает на его пути к сердцу Ирины. Но Тузенбах не простой поручик. Он еще и обладатель почетного дворянского титула «барон». Сам поручик не придает своему титулу большого значения, но в глазах окружающих баронский титул выделяет его из безликой офицерской среды и уравнивает со старшим по званию штабс-капитаном. Штабс-капитан Соленый делает все, чтобы поставить поручика Тузенбаха на место.
Вершинин, вероятно, впервые встречается со своими подчиненными вне службы, в доме Прозоровых, и можно заметить, что он избегает сближения с ними.
Разговаривая, он обращается только к сестрам и никак не реагирует на неудачные замечания Соленого или на философствования Тузенбаха.
Список действующих лиц завершают Ферапонт, сторож из земской управы, старик, и Анфиса — нянька, восьмидесяти лет. О том, что собой представляла земская управа, мы еще поговорим позже. Стоит обратить внимание на то, что из всех персонажей только у Анфисы указан возраст.
Теперь продолжим чтение пьесы и остановимся на первой же реплике Ольги:
ОЛЬГА. Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел снег. Мне казалось, я не переживу, ты лежала в обмороке, как мертвая. Но вот прошел год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже в белом платье, лицо твое сияет. (Часы бьют двенадцать.) И тогда также били часы.
Возникают правомерные вопросы:
Как умер отец, отчего? Каковы обстоятельства его смерти?
Сестры не говорят об этом, но они, без сомнения, помнят каждую деталь, каждую подробность этого трагического события. Чехов не указывает ни обстоятельств, ни причин смерти генерала, но, как врач, он не мог не пофантазировать на эту тему. Итак, отец умер в день Ирининых именин. От чего он умер, мы не знаем, но, вероятно, его смерть была неожиданна. Во-первых, только этим можно объяснить реакцию Ирины: она потеряла сознание и «лежала в обмороке, как мертвая». Во-вторых, Чебутыкин, врач и многолетний друг семьи, ни словом не упоминает о болезни своего многолетнего товарища и командира. А ведь следить за здоровьем и лечить солдат и офицеров бригады входит в обязанности полкового врача. Он не чувствует себя виноватым в смерти генерала, хотя позднее, по ходу в пьесы, глубоко переживает смерть совершенно незнакомой женщины.
ЧЕБУТЫКИН (угрюмо). Черт бы всех побрал... подрал... Думают, я доктор, умею лечить всякие болезни, а я не знаю решительно ничего, все позабыл, что знал, ничего не помню, решительно ничего. <...> Черт бы побрал. В прошлую среду лечил на Засыпи женщину — умерла, и я виноват, что она умерла. Да... Кое-что знал лет двадцать пять назад, а теперь ничего не помню. Ничего... В голове пусто, на душе холодно. Может быть, я и не человек, а только делаю вид, что у меня руки и ноги... и голова; может быть, я и не существую вовсе, а только кажется мне, что я хожу, ем, сплю. (Плачет.) О, если бы не существовать! (Перестает плакать, угрюмо.) Черт знает...
Можно предположить, что если генерал долго болел перед кончиной, то Чебутыкин чувствовал бы свою вину как врач, не сумевший помочь больному. Смерть «от старости» исключается. Отец сестер был действующим генералом, командовал бригадой. О его возрасте в пьесе не говорится, но можно предположить, что ему было около 60 лет, как и Чебутыкину. Раз так, то, скорее всего, наше предположение о неожиданной смерти наиболее правдоподобно. Причиной неожиданной, внезапной смерти чаще всего оказываются сердечно-сосудистые заболевания — инфаркт или инсульт, то есть, говоря проще, генерал умер «от удара». Зная из литературы того времени — новелл В.М. Гаршина, рассказов И.Л. Щеглова, повестей А.И. Куприна — нравы и обычаи офицерского сообщества времен Чехова, мы можем предположить, что эта гипотеза вполне обоснованна. В повести «Поединок» Куприн так описывает генеральскую жизнь: «Есть в армии два таких промежуточных звания — батальонного и бригадного командиров: начальники эти всегда находятся в самом неопределенном и бездеятельном положении. Летом им все-таки приходилось делать батальонные учения, участвовать в полковых и дивизионных занятиях и нести трудности маневров. В свободное же время они сидели в собрании, с усердием читали «Инвалид» и спорили о чинопроизводстве, играли в карты, позволяли охотно младшим офицерам угощать себя, устраивали у себя на домах вечеринки и старались выдавать своих многочисленных дочерей замуж».
К повести Куприна «Поединок» мы еще вернемся как к самому достоверному свидетельству пошлой, бессмысленной и бесцельной жизни русского офицерства в конце XIX века. «Три сестры» написаны и поставлены до знакомства Чехова с Куприным, которое состоялось в феврале 1901 года. «Поединок» закончен и опубликован в 1905 году, уже после смерти Чехова, но Куприн в повести описывает не единичный случай, а создает картину жизни и быта военных, типичную для России того времени. У читателя «Трех сестер» может сложиться впечатление, что офицеры — герои пьесы Вершинин, Тузенбах, Федотик, Родэ и даже Соленый — все как один интеллигентные, милые, умные люди. Что от вечной русской болезни страдает только Чебутыкин, что покойный генерал Прозоров был строгим, требовательным, но справедливым отцом, давшим детям прекрасное классическое образование, что дом Прозоровых — это островок культуры и интеллигентности в океане провинциальной пошлости и невежества. Однако эта картина сильно отличается от той, которую предлагают нам писатели, не понаслышке знакомые с военной жизнью, такие как упомянутые выше Куприн, Гаршин или Щеглов. С И.Л. Леонтьевым, писавшим под псевдонимом Иван Щеглов, драматургом и беллетристом, отставным капитаном, участником многих сражений, Чехов познакомился задолго до написания «Трех сестер», в 1887 году, и дружил с ним до самой смерти. Особенно ценил Чехов военные рассказы Щеглова «Поручик Поспелов. Из записной книжки молодого офицера» и «Миньона. Из хроники Мухрованской крепости».
Вот какое описание офицерской жизни дает Щеглов в рассказе «Миньона»:
В Мухровани холостые кружки представляли нечто совсем невозможное, а артиллерийская «Камчатка» считалась хуже всех (««Камчаткой» был окрещен уединенный каземат, занимаемый холостым офицерством крепостной артиллерии», как поясняет автор в начале повести. — А.Н.).
Этой славой она всецело была обязана штабс-капитану Дедюшкину, допивавшемуся до того, что однажды его видели ехавшим из городского трактира верхом на своем собственном денщике, и окрещенному за свое погибельное пристрастие «Зеленым змием». Пил он действительно с редкой систематичностью и любовью, вкладывая в это неблагодарное ремесло всю свою душу и все свое жалованье. Различные сорта водок назывались у него по именам, как у ботаника — роды растений. Было семь сортов водок, которые назывались «Семь смертных грехов», другая водка, настоянная на двенадцати травах, называлась «Двенадцать разбойников», третья, посильнее градусом, — «Черная немочь» и т. п.; точно так же и рюмки по размеру и времени выпивки назывались: «звездная», «лунная», «постельная», «пугачевская» и т. д. Подпоручик Дембинский, далеко уступая штабс-капитану в винной энциклопедии, значительно превосходил его в светской, добровольно заменяя для крепостного общества газету, телеграф и телефон. Такое разнообразие способностей не обходилось, конечно, без вреда для его физиономии, и его бы давно выслали из Мухровани, если бы она не была то самое место, куда его сослали за шулерство вместе с капитаном Дедюшкиным, попавшим туда же за пьянство. Прапорщик Нищенков вследствие своей анекдотической глупости занимал место посреди обоих и наполнял свою пустую жизнь смутными и несбыточными мечтами о каких-то великосветских амурах. И так как амурам в Мухровани было отведено совершенно особое место — за городской чертой, у одной скверной еврейки, носившей заманчивую фирму «Султанши», то ограниченный в своих бонтонных претензиях прапорщик усвоил своей физиономии неменяющееся выражение брезгливого недовольства и загадочного глубокомыслия.
Такова была жизнь этой богом проклятой «Камчатки», затерянной в самом конце скучливой крепости, отстоявшей от города на целых четыре версты, — города невзрачного и незначительного, жившего единственно на счет этой же самой крепости. Летом Мухровань, окаймленная зеленеющим берегом Днестра, представляла вид довольно сносный, но осенью, во время дождей, превращалась в настоящее блюдо грязного киселя, в котором плавали дома, жиды и свиньи.
А вот описание офицерской жизни и нравов из повести Куприна «Поединок»:
За исключением немногих честолюбцев и карьеристов, все офицеры несли службу как принудительную, неприятную, опротивевшую барщину, томясь ею и не любя ее. Младшие офицеры, совсем по-школьнически, опаздывали на занятия и потихоньку убегали с них, если знали, что им за это не достанется. Ротные командиры, большею частью люди многосемейные, погруженные в домашние дрязги и в романы своих жен, придавленные жестокой бедностью и жизнью сверх средств, кряхтели под бременем непомерных расходов и векселей. Они строили заплату на заплате, хватая деньги в одном месте, чтобы заткнуть долг в другом; многие из них решались — и чаще всего по настоянию своих жен — заимствовать деньги из ротных сумм или из платы, приходившейся солдатам за вольные работы; иные по месяцам и даже годам задерживали денежные солдатские письма, которые они, по правилам, должны были распечатывать. Некоторые только и жили, что винтом, штоссом и ландскнехтом: кое-кто играл нечисто, — об этом знали, но смотрели сквозь пальцы. При этом все сильно пьянствовали как в собрании, так и в гостях друг у друга, иные же, вроде Сливы, — в одиночку.
Таким образом, офицерам даже некогда было серьезно относиться к своим обязанностям. Обыкновенно весь внутренний механизм роты приводил в движение и регулировал фельдфебель; он же вел всю канцелярскую отчетность и держал ротного командира незаметно, но крепко, в своих жилистых, многоопытных руках. На службу ротные ходили с таким же отвращением, как и субалтерн-офицеры, и «подтягивали Фендриков» только для соблюдения престижа, а еще реже из властолюбивого самодурства.
Батальонные командиры ровно ничего не делали, особенно зимой.
Понятно, что такая жизнь в течение 25—30 лет способна подорвать даже самое крепкое здоровье. По праздничным дням, а именины дочери — это большой семейный праздник, на который приглашался весь офицерский состав бригады, гости и хозяева сначала много ели, много пили, потом старшие играли в карты, а молодежь танцевала под звуки военного оркестра.
Отец умер в день Ирининых именин. Когда? Утром, до прихода гостей? Или вечером, после их ухода? А может, он умер во время праздника, на глазах у всех? Ответа на этот вопрос в тексте пьесы нет. Мы можем лишь предполагать, как это случилось, исходя, во-первых, из преимущества того или иного решения с точки зрения режиссерского замысла и актерского исполнения, во-вторых, из особенностей чеховского творчества и, наконец, из наиболее вероятного с медицинской точки зрения диагноза. Генерал мог умереть утром, до прихода гостей, когда часы били полдень, как говорит Ольга. Мог умереть ночью, после того как праздник уже состоялся и гости разошлись. А мог скончаться в самый разгар праздника, когда часы били полночь:
ОЛЬГА. Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина.
Первый и второй варианты возможны, но наиболее интересен драматургически и более вероятен с медицинской точки зрения третий, самый драматический вариант — смерть в разгар праздника.
Важно оговорить, что это всего лишь наше предположение, но посмотрим, что оно может нам дать. Представьте себе картину, когда после сытного обеда и обильной выпивки начались танцы. Отец именинницы тоже решил тряхнуть стариной и показать пример молодежи. Прямо во время танцев его сердце не выдерживает, он теряет сознание, падает на пол, хрипит, пытается что-то сказать, подняться, но через мгновение замолкает и остается на полу без движения. Окружающие сначала не понимают, что произошло. Принимают всё за розыгрыш, смеются и аплодируют выходке командира. Постепенно приходит понимание серьезности происходящего, генералу пытаются помочь, расстегивают мундир, приносят воды, но... все напрасно. Генерал мертв.
Праздник мгновенно превращается в трагедию, радость сменяется горем. Вот тогда и теряет Ирина сознание, лежит в обмороке, «как мертвая».
Если согласиться с такой версией произошедшего, то теперь, год спустя со дня смерти любимого отца, сестры впервые могут «вспомнить обо всем легко» и оценить трагикомизм ситуации. Возникает ситуация «смеха сквозь слезы». Оплакивая отца, сестры смеются над своим дурацким, нелепым поведением в момент его смерти. Прошел год, и теперь можно посмеяться. Это всего лишь версия, но она самая «чеховская», трагифарсовая. Так же нелепа смерть чиновника Червякова в раннем рассказе Чехова «Смерть чиновника». В рассказе «Скрипка Ротшильда» трагизм болезни и смерти жены главного героя, гробовщика Якова, подчеркивается его неуклюжим, нелепым, нескладным проявлением сострадания и заботы о больной. Он начинает делать гроб еще при ее жизни. Нелепа и трагикомична смерть Беликова, героя рассказа «Человек в футляре». Трагизм смерти Чехов противопоставляет абсурдности обстоятельств и причин, к смерти приведших.
В той же реплике Ольга вспоминает, что народу на похоронах было мало. Она оправдывает это плохой погодой, но проститься с любимым командиром не могла бы помешать даже самая страшная непогода. Вероятно, причина не в этом, а в равнодушном или даже неприязненном отношении к генералу Прозорову его подчиненных. Одно дело не прийти на именины дочери командира, рискуя вызвать раздражение и неудовольствие начальника, совсем другое дело — манкировать его похоронами или именинами дочери после его смерти. Но мы забежали вперед.
Пора вернуться к обстоятельствам смерти генерала. Чехов оставил за нами право выбрать их, исходя из интересов нашего решения, нашей трактовки пьесы, но обязательно опираясь на доскональное знание обстоятельств жизни героев, подробное изучение окружающей их реальности. Выбор остается за постановщиком и актерами. Главное — сделать и максимально убедительно обосновать свой выбор для плодотворного решения сценических задач.
Следующий интересный вопрос, возникающий при прочтении пьесы, касается Ольги и ее работы учительницей в женской гимназии.
ОЛЬГА. <...> Оттого, что я каждый день в гимназии и потом даю уроки до вечера, у меня постоянно болит голова и такие мысли, точно я уже состарилась. И в самом деле, за эти четыре года, пока служу в гимназии, я чувствую, как из меня выходят каждый день по каплям и силы, и молодость.
Что представляло собой гимназическое образование в России в конце XIX века?
К концу XIX века женское среднее образование в России существовало уже почти полвека. 30 мая 1858 года было утверждено «Положение о женских училищах ведомства Министерства народного просвещения». Женские училища предназначались в основном для девочек городских сословий «среднего достатка». Делились женские училища на два разряда — шестигодичные и трехгодичные. В училищах первого разряда преподавали Закон Божий, русский язык, арифметику, основы геометрии, географию, общие сведения из естественной истории и физики, всемирную и русскую историю. За дополнительную плату воспитанниц обучали чистописанию, рисованию и рукоделию, иностранным языкам (французскому и немецкому), танцам, музыке, пению. В училищах второго разряда преподавали Закон Божий, краткую грамматику русского языка, сокращенную русскую историю, географию, начала арифметики, чистописание и рукоделие. Как значилось в «Положении...», училища обоих разрядов преследовали цель «сообщить ученицам то религиозное, нравственное и умственное образование, которого должно требовать от каждой женщины, в особенности же от будущей матери семейства».
Вскоре после издания «Положения...» женские училища были открыты в Вологде, Тотьме, Усть-Сысольске, Твери, Самаре, Моршанске, Ржеве, Чернигове, Туле, Смоленске, Нижнем Новгороде и многих других городах. К 1865 году в России насчитывалось уже 176 женских училищ.
В 1870 году было утверждено «Положение о женских гимназиях и прогимназиях Министерства народного просвещения», по которому женские училища первого разряда переименовывались в женские гимназии, а второго разряда — в женские прогимназии. Обучение было платным. Учились в гимназиях в основном дети имущих классов. Обучение было семилетним, позднее восьмилетним, и начинали девочки учебу в возрасте 9—10 лет.
Преподавать в гимназии могли только те, кто получил гимназическое образование. Это значит, что Ольга, которой в начале пьесы 28 лет, окончила гимназию еще в Москве, так как в этот провинциальный город, где сейчас живут сестры, семейство Прозоровых переехало одиннадцать лет назад. Тогда Ольге было 17—18 лет, а преподавать она начала в 24 года (в своей реплике она упоминает: «И в самом деле, за эти четыре года, пока служу в гимназии...»).
Любопытно заметить, что Ольга начала преподавать после того, как Маша, средняя сестра, вышла замуж. Отец-генерал наверняка хотел выдать дочерей замуж и обеспечить их будущее. Поэтому и устраивались в доме многолюдные праздники. Первой нашла мужа более младшая по возрасту сестра Маша. Старшая обиделась на судьбу и пошла работать. Ирине в ту пору еще рано было думать о замужестве. Мы не знаем, учились ли младшие сестры в гимназии. Возможно, учились и даже ее окончили. Но Маша не работает. Домохозяйкой ее тоже не назовешь. По дому у надворного советника Кулыгина все делает прислуга. Ирина в конце пьесы говорит о том, что она собирается работать учителем в школе. Для преподавания в школе также требовалось гимназическое образование. Кроме гимназического, сестры могли получить домашнее образование, весьма распространенное в то время. Их готовили к замужеству, а не к трудовой жизни. Отсутствие всякого представления о том, что такое труд, и привело к страшному разочарованию сначала Ольгу, а затем во втором акте и Ирину, которая, поработав на телеграфе, разочаруется в спасительной роли труда на общее благо... Иллюзии, связанные с великой, спасительной, облагораживающей миссией трудящегося человека, исчезли. Ольга мечтает о замужестве, Ирина надеется на любовь и встречу с «настоящим». Маша за четыре года замужества успела разочароваться и в любви, и в браке. Работать она не собирается. Надеяться ей не на что. Без мужа в Москву она уехать не сможет. В голове у нее звучат слова из пушкинской поэмы «Руслан и Людмила»: «У лукоморья дуб зеленый...» У Пушкина немало строф, которые Чехов мог бы цитировать вместе со своей героиней.
Почему Маша повторяет именно эти строки? Что значит лукоморье и где оно находится?
В восточнославянской мифологии Лукоморье — это сакральное место на краю земли, где стоит мировое древо; вершина его упирается в небеса, а корни в преисподнюю, и по нему можно попасть в мир богов или в потусторонний мир. А еще, как гласят легенды, Лукоморьем называли древнее Северное царство, где люди впадают в зимнюю спячку, чтобы проснуться к возвращению весеннего Солнца (такое толкование можно найти в работах собирателя и исследователя фольклора, историка и этнографа А.Н. Афанасьева). Лукоморье упоминается во многих произведениях устного народного творчества, в том числе в сказках и заговорах. Строки из поэмы Пушкина Чехов, скорее всего, выбрал не случайно. Маша подсознательно мечтает о том, чтобы уснуть и проснуться в другой, счастливой жизни. Появление Вершинина она впоследствии и воспримет как такое пробуждение. Повторяя строчки из «Руслана и Людмилы», Маша словно совершает ритуальный обряд, заговаривает судьбу, молит о перемене участи. Чувствуя себя замужем словно в плену у злого волшебника Черномора, она мечтает о смелом рыцаре Руслане, который освободит ее от постылых брачных оков. Подполковник Вершинин — Руслан вскоре уже выйдет на сцену.
Но прежде чем появится Вершинин, в гостиной показываются Тузенбах, а следом Чебутыкин и Соленый:
СОЛЕНЫЙ (входя из залы в гостиную с Чебутыкиным). Одной рукой я поднимаю только полтора пуда, а двумя пять, даже шесть пудов. Из этого я заключаю, что два человека сильнее одного не вдвое, а втрое, даже больше...
Что же такое пуд, сколько это?
Современному зрителю такая устаревшая единица измерения массы, как пуд, не знакома. Много это или мало? Судите сами: в соответствии с «Положением о мерах и весах 1899 года» один пуд приравнивался к 16,38 кг. Соответственно, полтора пуда — это чуть меньше 25 кг. Силен Соленый!
Одним ударом двух зайцев убил. Похвалился своей физической силой и продемонстрировал силу своей логики. С логикой у Чехова свой особый счет. Некоторые сентенции Соленого выглядят пародией на примеры логических умозаключений из учебника логики. Только вот ни Тузенбах, ни даже Чебутыкин его не слушают.
Трудно сказать, о чем беседовали Соленый и Чебутыкин перед тем, как войти в гостиную, но в ответ на рассуждения Соленого доктор сначала произносит:
ЧЕБУТЫКИН (читает на ходу газету). При выпадении волос... два золотника (старинная русская единица измерения массы, приблизительно 4,2 г. — А.Н.) нафталина на полбутылки спирта... растворить и употреблять ежедневно... (Записывает в книжку.) Запишем-с!
А затем, обращаясь к Соленому, продолжает:
Так вот, я говорю вам, пробочка втыкается в бутылочку, и сквозь нее проходит стеклянная трубочка... Потом вы берете щепоточку самых простых, обыкновеннейших квасцов...
Что такое квасцы и какова сфера их применения?
Какой рецепт предлагает Чебутыкин? Напомню еще раз, что для нас важна любая, даже самая мелкая подробность, любая деталь. Квасцы используются в косметике и медицине по сей день.
Для получения квасцов применяется переработка сернокислых солей, которые подвергаются процессам гидролиза. Состав и химическая формула квасцов мало что могут дать для нашего анализа, а вот если говорить о сфере применения, то медицина давно уже знает об их вяжущих, прижигающих, кровоостанавливающих свойствах.
Также они снимают воспаление, подсушивают, борются с патогенной микрофлорой, обволакивают и применяются как прижигание. Кроме всего прочего, это вещество отлично устраняет зуд. Еще совсем недавно мужчины пользовались им как универсальным средством после бритья. К тому же это отличный натуральный антиперспирант, то есть средство, которое избавляет от излишней потливости, и при этом квасцы не блокируют выделение влаги из пор, а препятствуют размножению бактерий. Мы помним, что Соленый очень переживает: ему кажется, будто у него руки пахнут трупом. В первом акте, обращаясь к Чебутыкину, он говорит: «Через двадцать пять лет вас уже не будет на свете, слава богу. Года через два-три вы умрете от кондрашки, или я вспылю и всажу вам пулю в лоб, ангел мой», — затем следует ремарка Чехова: «Вынимает из кармана флакон с духами и опрыскивает себе грудь, руки». Во втором акте после реплики: «Я даже немножко похож на Лермонтова... как говорят...» — идет авторская ремарка: «Достает из кармана флакон с духами и льет на руки». В третьем акте Соленый также поливает руки духами, а в четвертом акте произносит: «Старик волнуется напрасно. Я позволю себе немного, я только подстрелю его, как вальдшнепа. (Вынимает духи и брызгает на руки.) Вот вылил сегодня целый флакон, а они всё пахнут. Они у меня пахнут трупом».
Вполне обоснованно поэтому можно предположить, что в первом акте он просит у доктора совета, как избавиться от неприятного запаха. Чебутыкин рекомендует квасцы, но Соленый, не доверяя доктору, предпочитает духи как более сильное средство.
Есть и еще одно объяснение рецепту, предложенному Чебутыкиным: квасцы используются при лечении геморроя. Благодаря их обволакивающему действию они создают на поверхности прямой кишки тонкую пленку. Она защищает от раздражающих слизистую выделений, а значит, больной не чувствует зуда, жжения и боли. Укрепляя сосуды в районе геморроидальных узлов, лекарство снижает также и отек. Задействовав прижигающие свойства, можно остановить не очень сильные кровотечения. Антимикробный эффект позволяет бороться с патогенной микрофлорой, которая активно атакует ослабленные ткани.
Все эти подробности должны были быть хорошо известны доктору Чехову, тем более что он сам страдал от этой неприятной болезни и, будучи врачом, нередко упоминал геморрой в своих сочинениях и письмах: «Начну с весны. Стало жарко, и всякая растения лезет из земли и показывает свой характер. Непогода ушла в область воспоминаний, но хандра продолжается, ибо задница моя все еще не свободна от геморроя. Писал ли я тебе о геморрое? Зуд, напряжение, раздражение и всякая пакость. Поговори с каким-нибудь старцем чиновником, и он расскажет тебе, в чем дело»1. Болезнь эта дурно сказывается на характере больного. По мнению врачей, человек становится просто невыносимым в общении с окружающими. Перестает радоваться жизни, отмечать веселые или просто интересные моменты. Его абсолютно все раздражает, каждая мелочь, любое досадное недоразумение вызывает у него бурю негодования. Возможно, он и сам недоволен подобным состоянием и страдает от своего несносного поведения отнюдь не меньше окружающих.
Не правда ли, это описание состояния и поведения больного похоже на то, как ведет себя штабс-капитан Соленый в пьесе?!
Окончательный выбор варианта, объясняющего реплику Чебутыкина, обращенную к Соленому в самом начале первого акта («Так вот я говорю вам, пробочка втыкается в бутылочку, и сквозь нее проходит стеклянная трубочка... Потом вы берете щепоточку самых простых, обыкновеннейших квасцов...»), остается за театром, за режиссером и актером, но выбор этот сделать необходимо, иначе текст Чебутыкина превращается в бессмысленную болтовню, а исполнитель роли Соленого упускает возможность более глубоко понять характер своего персонажа. В произведениях Чехова, как мы уже говорили, нет ничего случайного, непродуманного.
После того, как Чебутыкин уходит за подарком Ирине, в пьесе появляется Протопопов Михаил Иванович. Маша даже не помнит толком его отчества (Иванович или Потапович?). Вернее, появляется не он сам, а подаренный им пирог. Сестры не удивляются такому вниманию. Вероятно, и раньше он оказывал семейству Прозоровых знаки почтения. Его, как председателя земской управы, вполне могли приглашать на праздники в семействе генерала Прозорова. На этот раз, как говорит Ирина, его не приглашали. Не ставят на стол и его пирог. Ольга тут же отсылает Анфису с пирогом на кухню и предлагает угостить им Ферапонта.
Чехов в ремарке называет посылку от Протопопова тортом, а Анфиса и Ольга — пирогом. Справедливо задать вопрос: есть ли разница между этими двумя аппетитными кондитерскими изделиями и если да, то в чем она?
В чем разница между пирогом и тортом?
Пироги изначально считались в русской традиционной культуре праздничным блюдом. Слово «пирог» образовано, по всей видимости, от слова «пир», то есть это «хлеб для праздничного застолья». Без пирогов не обходилось ни одно торжественное событие. Определенный их вид соответствовал каждому конкретному случаю, чем объясняется разнообразие выпечки и множество видов начинок.
На именины на стол подавался пирог с капустой. В православной традиции именины — особый праздник, поэтому и ритуалы в этот день были особые. Для этого события специально готовились разнообразные пироги, которые могли быть и сладкими, и солеными. Их посылали родне и близким людям в знак приглашения на торжество. Как правило, для крестных пекли сладкую выпечку, что символизировало особое отношение к этим людям. На столе у именинника находился каравай. Традиционно кульминацией празднества был ритуал разламывания его над головой у виновника торжества. Тогда начинка (обычно изюм и орехи) сыпалась на голову именинника, а гости в это время приговаривали: «Чтобы на тебя так сыпалось золото и серебро». Пирог на домашнем столе считался залогом изобилия и благополучия.
Если пирог — это печеное изделие из теста, обычно с начинкой, которое выпекается или жарится, то торт представляет собой несколько слоев коржей, пропитанных кремом, сиропом или вареньем, с наполнителями (ягоды, фрукты, разного рода крем или суфле, шоколад). Сверху торты украшаются глазурью, кремом или фруктами, а также различными узорами или фигурками. Торты подразделяются на песочные, слоеные, вафельные и бисквитные.
Итак, познакомившись с кулинарными традициями и обычаями, связанными с именинами, мы вправе предположить, что Протопопов послал для праздника именин Ирины пирог с капустой или именинный каравай с начинкой. Посылка была упакована в бумагу или картонную коробку. Вряд ли Ферапонт нес ее по улице без упаковки. Трудно поэтому согласиться с мнением Г.А. Товстоногова, который в книге «Зеркало сцены» в главе, посвященной репетициям «Трех сестер» в БДТ в 1965 году, пишет: «Прежде, чем говорить о Протопопове («Не люблю я Протопопова, этого Михаила Потапыча или Иваныча. Его не следует приглашать»), Доронина (Маша. — А.Н.) должна взглянуть на торт. Торт этот необычайный, поэтому на него можно обратить внимание. Он большой, воздушный, розовая пена. С тортом надо говорить, как с Протопоповым»2. Если видно, что это не пирог, а торт (в ремарках упоминается именно «торт»), то почему и Анфиса, и Ольга называют его пирогом? Ну, Анфиса в силу происхождения и рода занятий все печные изделия может называть пирогом, но Ольга не может не видеть разницу. Не говоря о том, что такой необычный, воздушный торт нести по улице без коробки рискованно. Особенно если несет старик Ферапонт. Предлагая свое решение, Товстоногов сознательно или неумышленно игнорирует авторское слово. Хотя сама по себе мысль сделать подарок Протопопова прообразом самого Протопопова плодотворна и конструктивна. Как же не нарушить волю автора и реализовать замысел режиссера? Очень просто. Надо так упаковать подарок, чтобы сразу был понятен характер того, кто ее послал: по-купечески роскошно и безвкусно. О том, что внутри пирог, мы узнаём от Анфисы. Ей об этом, вероятно, сообщил Ферапонт. Что там на самом деле, мы не увидим, да это и не важно. Посылка заменяет появление самого Протопопова. Сестры относятся к этому персонажу негативно. Он ни разу не появится на сцене, но сыграет важную роль в развитии сюжета. У него роман с Наташей. Роман, который продолжится и после того, как Наташа станет женой Андрея. Это он возьмет Андрея на службу секретарем земской управы. Это он примет решение назначить Ольгу директором гимназии. И он же будет заботиться о детях Андрея и Наташи в четвертом действии пьесы. Самого председателя земской управы мы не увидим. Зато неоднократно услышим его фамилию — Протопопов. У Чехова еще с тех времен, когда он подписывал свои сочинения псевдонимом Чехонте, сохранилась страсть к «говорящим» фамилиям. Мы уже рассматривали этимологию фамилии Прозоров. Можно вспомнить и героев рассказа «Хамелеон»: Жигалова, Хрюкина и Очумелова, или Бризжалова и Червякова из рассказа «Смерть чиновника», или историю с лошадиной фамилией из одноименного рассказа. В драматургии Чехова также много «говорящих» фамилий. Например, Треплев, Сорин и Заречная в «Чайке» или Гаев и Симеонов-Пищик из «Вишневого сада».
Фамилия Протопопов из этого же разряда. Приставка «прото» — греческого происхождения и на русский язык переводится как «первый, главный». С помощью этого префикса образуются, например, наименования лиц по высшей степени качества, ими проявляемого (протобестия), а также названия церковных должностей со значением старшинства в звании (протопоп, протодиакон).
В то же время вторая составная часть фамилии может ассоциироваться не только со словом «поп» (а оно допускает в том числе ироничное отношение, вспомним «Сказку о попе и работнике его Балде» и русские бытовые сказки, в которых образ попа несет целый ряд отрицательных коннотаций), но еще и со словом «попа».
Возможно еще одно объяснение такого зло-ироничного выбора фамилии для этого персонажа.
Имя и фамилия председателя земской управы совпадают с именем и фамилией известного в свое время литературного критика Михаила Алексеевича Протопопова (см. вклейку, ил. 1), опубликовавшего в газете «Русская жизнь» в 1892 году статью под названием «Жертва безвременья». В статье автор, сторонник народнических взглядов, называет Чехова «писателем без опоры и цели» и обвиняет в неспособности «усвоить» общественную идею. Несправедливость этой статьи глубоко задела и возмутила Антон Павловича. Ведь она появилась как раз тогда, когда писатель работал над книгой о поездке на остров Сахалин. Окрестив невидимого и малосимпатичного персонажа пьесы именем своего литературного врага, Чехов отомстил критику за несправедливые и предвзятые обвинения в безыдейности.
Думается, что Чехов дал председателю земской управы такую фамилию неслучайно: ироничные и негативные оттенки смысла здесь без труда улавливаются. Неудивительно поэтому, что сестры не хотят видеть его на своем празднике. К его роли в пьесе мы еще вернемся, когда будем говорить о Наташе и ее истории.
Как только заканчивается эпизод с пирогом от Протопопова, на сцену возвращается Чебутыкин в сопровождении солдата, несущего серебряный самовар, подарок Ирине от доктора. Русскому читателю объяснять, что такое самовар, не надо, хотя мало кто пользуется этим приспособлением для кипячения воды сегодня (разве что современной версией — электрическим самоваром). Для иностранцев и тех русских, кто с самоваром не знаком, достаточно будет объяснить, для чего он употребляется. Без самовара, который немцы называли «русской машиной для изготовления чая», в России XIX века не обходилось ни одно застолье. Обычно самовары изготовлялись из меди или латуни, но встречались самовары и из серебра и даже из золота. Изготовленные из драгоценных металлов, эти самовары были намного дороже, но работали так же, как медные или латунные. Пустой тратой денег и вызвана бурная реакция сестер на подарок Чебутыкина. Оправдываясь, доктор признается в любви к сестрам как единственным и самым близким людям:
ЧЕБУТЫКИН. Милые мои, хорошие мои, вы у меня единственные, вы для меня самое дорогое, что только есть на свете. Мне скоро шестьдесят, я старик, одинокий, ничтожный старик... Ничего во мне нет хорошего, кроме этой любви к вам, и если бы не вы, то я бы давно уже не жил на свете... (Ирине.) Милая, деточка моя, я знаю вас со дня вашего рождения... носил на руках... я любил покойницу маму...
Как символ добра, тепла и семейного уюта самовар чаще всего дарят на свадьбу. Намек на это смущает Ирину. У Ольги вызывает раздражение не сам подарок, а то, что Чебутыкин, снимающий у сестер в доме квартиру, часто опаздывает с ее оплатой, а то и вовсе забывает заплатить, но тратит деньги на ненужные, лишние вещи. В доме у Прозоровых наверняка уже есть самовар. Ольга, отвечающая за ведение хозяйства в доме, предпочла бы, чтобы вместо дорогих подарков доктор вовремя и полностью оплачивал квартиру.
Не успел доктор распорядиться, чтобы самовар отнесли в залу, как Анфиса сообщает, что пришел незнакомый полковник. Им оказывается Вершинин.
У него тоже «говорящая» фамилия — Вершинин. Вершина. Среди синонимов этого слова — победа, венец, глава. Как победитель, завоеватель он появляется в доме Прозоровых. Но это всего лишь иллюзия. В четвертом акте Вершинин отнюдь не победитель, а проигравший и трусливо покидающий поле боя дезертир. Ирония Чехова в отношении подполковника проявляется не только в фамилии.
В его внешности нет ничего героического, ничего от победителя. Его не сразу узнаёт Ольга, а у Маши непроизвольно вырывается: «О, как вы постарели!» А ведь Вершинину всего 42 года. Вероятно, он не столько внешне постарел, сколько душевно износился, обтрепался. Служба и семейная жизнь состарили и надломили его. Но встреча с сестрами — как встреча с молодостью, полной надежд и ожиданий, — оживила Вершинина.
МАША. Помнишь, Оля, у нас говорили: «влюбленный майор». Вы были тогда поручиком и в кого-то были влюблены, и вас все дразнили почему-то майором...
ВЕРШИНИН (смеется). Вот, вот... Влюбленный майор, это так...
МАША. У вас были тогда только усы...
Почему у поручика Вершинина в доме Прозоровых было прозвище «влюбленный майор»? Попробуем ответить на этот вопрос. Для этого вспомним, что у картины художника и капитана в отставке Павла Андреевича Федотова «Сватовство майора» было второе название «Влюбленный майор» (см. вклейку, ил. 2). Картина эта привлекла огромное внимание и живой интерес российской публики. За эту работу художник был удостоен звания академика.
Лихой вояка — одна рука в бок, на эфесе сабли, другая лихо подкручивает черный ус. Яркий тип самоуверенного позера и ловеласа. Вот какие ассоциации, вероятно, вызывал у сестер влюбленный молодой поручик Вершинин. Отсюда и прозвище — «влюбленный майор». Маша вспомнила это, вероятно, тогда, когда Вершинин машинально принял эту самую позу, которой был обязан своим прозвищем. Нашу догадку подтверждает и следующая реплика Маши: «У вас были тогда только усы...» Ведь и у федотовского влюбленного майора есть только усы, зато как лихо он их подкручивает. Прошли годы, Вершинин постарел, отрастил бороду, и теперь в его внешности не осталось ничего от «влюбленного майора», но, оказавшись в центре внимания, он ожил и распустил перья. Вскоре после приветствий, знакомства и воспоминаний о Москве, о том, кто где жил и где служил, заговорили о городе, где сестры живут уже одиннадцать лет и куда недавно приехал Вершинин.
Что представляет собой город, где разворачиваются события пьесы «Три сестры»?
Вот что мы узнаём о городе из текста пьесы: «...здесь какая широкая, какая богатая река! Чудесная река! <...> ...Такой здоровый, хороший, славянский климат. Лес, река... и здесь тоже березы. <...> Хорошо здесь жить». А еще — что вокзал железной дороги находится в двадцати верстах от города. Далеко это или не очень? Верста — это старинная русская мера длины, величина которой неоднократно менялась; с XVIII века она равнялась 500 саженям, или 1,06 километра. Соответственно, вокзал расположен от города на расстоянии чуть более 20 километров. Определить место действия пьесы это нам не поможет. Обратимся к автору.
В письме к А.М. Горькому во время работы над пьесой Чехов пишет: «Действие происходит в провинциальном городе вроде Перми, среда — военные, артиллерия»3.
До того как были написаны «Три сестры», Чехов посетил Пермь один раз, по дороге на Сахалин в апреле 1890 года, и город произвел на него мрачное впечатление. «Плыл я до Перми 2,5 года — так казалось. Приплыл туда в 2 часа ночи. Поезд отходил в 6 часов вечера. Пришлось ждать. Шел дождь. Вообще дождь, грязь, холод... бррр!» — так описывает Чехов свое первое короткое пребывание в Перми в апреле 1890 года4. Но чеховское «бррр» относится скорее к дождю и мерзкой погоде, чем к городу, с которым писатель так и не успел познакомиться.
Мы постараемся исправить это «упущение». Для этого займемся историей Перми.
Что представлял собой город вроде Перми в конце XIX века?
Впервые слово «Пермь», согласно некоторым источникам, встречается в недатированной части «Повести временных лет», а позднее в житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым в конце XIV века. В средние века слово «Пермь» обозначает не поселение, а обширные территории на северо-востоке русских земель. «Перь маа» на языке вепсов, финно-угорского племени, населявшего эти земли в XII—XIV веках, означает «дальняя земля». Сегодня это территории северной части Пермского края и республики Коми.
Мы помним строки из вступления к поэме Пушкина «Руслан и Людмила», которые преследуют Машу на протяжении всей пьесы: «У лукоморья дуб зеленый...». Лукоморье — далекая волшебная северная страна — оказывается тем местом, «Перь маа», где живут три сестры, сами того не подозревая. В пьесе Чехов не говорит, как называется город, в котором живут герои пьесы, но возможно, что мысль о пушкинской строке с упоминанием лукоморья пришла ему в голову после знакомства с этимологией слова «Пермь».
Датой основания Перми принято считать 1723 год. В этом году на реке Егошиха начинается строительство медеплавильного завода. В 1796 году по указу Павла I Пермское наместничество было преобразовано в Пермскую губернию с центром в Перми. Губернатором был назначен Карл Федорович Модерах, человек с репутацией одного из лучших инженеров России. На посту губернатора Модерах активно занимался строительством и благоустройством дорог, сооружением казенных и общественных зданий.
Современники отмечали: «Дороги... он довел до такого совершенства, что им удивлялись иностранцы, видевшие шоссе Франции и Англии, особенно если принять во внимание протяжение губернии»5. А известный русский писатель и публицист второй половины XIX века П.И. Мельников-Печерский утверждал, что Пермь выстроена правильнее Нью-Йорка и поражает прямотой своих улиц6. К заслугам Модераха относят и продуманный городской план Перми. В 1800 году по распоряжению губернатора и по его проекту началось строительство каменного гостиного двора, вмещавшего 60 купеческих лавок. В 1812 году, после победы в Отечественной войне, в гостином дворе была возведена часовня Святого Николая Чудотворца. После смерти губернатора в 1819 году город продолжали застраивать по его плану в течение всего XIX века. В 1874 году началось строительство театра оперы и балета. Уже осенью 1879 года публике была представлена музыкальная драма А.С. Даргомыжского «Русалка». В этом театре еще при жизни композитора были поставлены все оперы Чайковского, уроженца Пермской губернии. В городе в 1886 году открывается первый кинотеатр — «Иллюзион». В 1884—1887 годах было выстроено здание Мариинской женской гимназии.
Конец XIX века стал для города периодом грандиозного железнодорожного строительства. В 1874—1878 годах была введена в строй линия Пермь — Кушва — Екатеринбург, по которой Чехов в 1890 году продолжил свое путешествие на Сахалин после краткого пребывания в Перми. В 1897—1898 годах была проложена Пермь-Котласская ветка, соединившая Уральскую железную дорогу с железнодорожной сетью Европейской России.
Согласно переписи 1897 года, население Перми составляло 45 205 человек — в основном мещане, купцы, ремесленники, чиновники и служащие. В это время в России было всего два города-миллионника — Санкт-Петербург и Москва, около десяти городов с населением от полумиллиона до миллиона и столько же с населением порядка ста тысяч жителей. Но и города с населением в 50 тысяч и более считались крупными, как правило губернскими центрами.
Для сравнения: согласно той же переписи, в Самаре и Нижнем Новгороде проживало 90 тысяч, в Ростове-на-Дону 119 тысяч, а в Казани 130 тысяч человек.
В пьесе Вершинин упоминает: «...среди ста тысяч населения этого города...». Чехов увеличивает количество жителей города, где проживают сестры Прозоровы, почти в два раза, тем самым превращая его в еще более крупный город, чем тот, каким была реальная Пермь в конце XIX века7.
Маша говорит: «В этом городе знать три языка ненужная роскошь. Даже и не роскошь, а какой-то ненужный придаток, вроде шестого пальца. Мы знаем много лишнего». Можно ли верить ее утверждению? Прав ли Вершинин, отвечая ей: «Допустим, что среди ста тысяч населения этого города, конечно, отсталого и грубого, таких, как вы, только три. Само собою разумеется, вам не победить окружающей вас темной массы...»? И Маша, и Вершинин демонстрируют неоправданно высокомерное и пренебрежительное отношение к местным обитателям. Чехов вряд ли согласен с их мнением. Без иронии нельзя утверждать, что семейство Прозоровых — это единственный островок культуры и образования среди океана «темной массы отсталых и грубых жителей».
В чеховском городе как минимум две гимназии — женская, где служит Ольга, и мужская, где учительствует муж Маши, Кулыгин. Есть театр, на площади перед которым произошла ссора Тузенбаха и Соленого. Есть губернская земская управа, где секретарем, а затем членом управы служит Андрей. Земские управы, возникшие в результате государственной реформы 1864 года, являлись исполнительным органом власти земского собрания и играли важную роль в повседневной жизни города.
В задачу земской управы входила организация общественного благоустройства: в их ведении находились пути сообщения, больницы, народное просвещение, улучшение агротехники и помощь в развитии сельского хозяйства. Многие представители интеллигенции восприняли реформу 1864 года с энтузиазмом: талантливые врачи, учителя, фельдшеры, инженеры отправились работать в провинцию, где трудились на благо экономического, социального и культурного развития. Мы легко соглашаемся с обвинениями сестер Прозоровых в адрес горожан, забывая, что это говорит не автор, а его герои. Что думает автор, напрямую нам знать не дано. Его точку зрения мы можем только предполагать, исходя из замысла, скрытого в тексте, и той реальности, которую он описывал.
Знание реальных исторических фактов позволяет по-новому взглянуть на давно знакомые, казалось бы, ситуации и характеры. При оценке героев пьесы мы находимся в плену у многочисленных сценических прочтений, начиная с К.С. Станиславского и кончая современными экспериментальными постановками. Составить свое, оригинальное и обоснованное представление можно, только проделав подробнейшую исследовательскую работу. Чехов считал, что написал комедию. Об этом свидетельствует Станиславский в книге «Моя жизнь в искусстве», вспоминая первое прочтение пьесы для труппы театра. Чехов был расстроен: «Оказывается, что драматург был уверен, что он написал веселую комедию, а на чтении все приняли пьесу как драму и плакали, слушая ее»8. «Веселая комедия» — в этих словах ключ к свежему, непредвзятому прочтению пьесы. Попробуем понять, что же смешного видел автор в своем создании, и взглянуть на события пьесы под комедийным углом.
Появление на сцене Андрея Прозорова, брата трех сестер, предваряют звуки игры на скрипке. Сестры с гордостью сообщают Вершинину, что это играет их брат, который избрал себе ученую карьеру и, должно быть, будет профессором.
Мы не знаем, почему из всех возможных музыкальных инструментов Чехов выбрал для Андрея скрипку. Он ведь мог играть на гитаре, на флейте, на арфе, наконец. Тузенбах и Маша играют на фортепиано, и, судя по всему, играют хорошо. Маша даже очень хорошо; по словам Тузенбаха, «почти талантливо». А как и что играет на скрипке Андрей? Вряд ли он, с его ленью и безволием, научился как следует играть на таком сложном инструменте. Скорее всего, в залу доносятся скрипящие, пронзительно фальшивые звуки, которые назвать игрой можно только с большой натяжкой и очень любя исполнителя. Зато такой нескладный музыкальный акцент служит достойным, ироничным завершением второго раунда философских рассуждений Вершинина и Тузенбаха. Первым раундом можно считать мечты и рассуждения Ирины и Тузенбаха о счастье и необходимости трудовой жизни.
Чехов — мастер создавать комические ситуации. Искреннее восхищение сестер скромными, мягко говоря, «музыкальными способностями» брата вполне может если не рассмешить, то вызвать улыбку. Когда Ирина продолжит расхваливать брата и показывать его подарки, мы узнаём, что Андрей не только играет на скрипке, но умеет выпиливать «разные штучки». Неумелую игру на скрипке иногда в шутку называют «пилением». Андрей мастер выпилить разные штучки и любит «пилить» на скрипке.
У Чехова был огромный выбор возможных увлечений для героя. Это и рисование, и лепка, и фотография, и вышивание и проч., и проч. Но он выбрал выпиливание, которое так забавно «рифмуется» с игрой на скрипке. Таким образом, проанализировав выбор автора, мы можем ответить на три вопроса, которые часто оказываются вне зоны интереса постановщиков спектакля: во-первых, почему Андрей играет именно на скрипке? Потому, что Чехову требовался особый, СКРИПичный характер звучания. Во-вторых, как Андрей играет? Играет он неумело: пилит, скрипит. И в-третьих, почему Чехов выбирает для Андрея такое странное увлечение, как выпиливание по дереву? Комизм предложенного Чеховым решения заключается в схожести звукового выражения увлечений Андрея. «Пиление» — это хобби Андрея и возможный ключ к его характеру.
Андрей Прозоров не самый младший в семье, но и не самый старший. Чехов не указывает его возраст, но мы знаем, что он учится или учился в университете в Москве. Скорее всего, он не окончил университет, а после смерти отца остался с сестрами в городе, но собирается продолжить учебу и вернуться в Москву осенью. Перерыв в занятиях можно объяснить его желанием поддержать сестер после смерти отца, не оставлять их одних с горем утраты. Могут быть и другие причины, объясняющие перерыв в занятиях. Андрей говорит, что отец угнетал всех воспитанием и заставлял учиться. С его уходом необходимость в науках отпала.
Есть еще одна важная причина, по которой Андрей не вернулся в Москву: это причина экономическая. Он лишился финансовой поддержки, которую ему, несомненно, оказывал отец, пока был жив. Как он сам говорит, пенсию за отца после его смерти получают только сестры. Они не состоянии оплатить его занятия в университете и жизнь в Москве. Вместо того чтобы вернуться в Москву и продолжить учебу, Андрей остается в городе, знакомится с девушкой Наташей, влюбляется в нее и собирается сделать ей предложение. Но это произойдет позже, в конце первого акта, во время праздничного завтрака. А пока продолжается знакомство Вершинина с семейством Прозоровых.
Новому гостю сообщат, что Андрей владеет английским и занимается переводами, его сестры знают три иностранных языка, а Ирина даже четыре. Выглядит это довольно нескромно и отдает неким самохвальством. А в приведенной выше реплике Маши про то, что знать три языка в этом городе — «ненужная роскошь», проглядывает кокетство. Мол, да, мы очень много знаем, только вот никто не в состоянии это оценить! Трудно поверить, что Чехов солидарен с Вершининым, когда тот, соглашаясь с Машей, говорит, что среди ста тысяч «отсталого и грубого» населения города только три сестры исключительны не в пример другим. Это явное преувеличение. Неужели зал оперного театра каждый вечер заполняют только «грубые и отсталые» жители города?! Что касается знания иностранных языков, то для нас сегодняшних знание трех языков — это большое достижение. В чеховское время изучение французского и немецкого входило в программу гимназического образования. К тому же у нас нет возможности проверить, насколько хорошо сестры владеют языками. Познания Андрея в английском тоже вызывают сомнения. Ему, судя по всему, так и не удалось закончить перевод с английского, о котором он упоминает Вершинину при знакомстве. Любопытно, что в пьесе только Наташа пусть плохо, с ошибками и акцентом, но говорит по-французски. Разговор о Наташе и ее истории мы продолжим, когда придет ее пора появиться на сцене, а пока остановимся на возражении Вершинина Маше, открывающем второй раунд философских рассуждений. Философствовать в пьесе герои начинают практически с самого начала и на протяжении всего действия будут заниматься этим увлекательным, но, увы, бесплодным делом.
Какие философские взгляды разделяют персонажи пьесы «Три сестры»?
Здесь уместно вспомнить реплику Андрея Ефимовича Рагина, одного из центральных героев рассказа Чехова «Палата № 6», обращенную к Ивану Дмитриевичу Громову, обитателю вышеназванной палаты: «Вы как-то изволили говорить, что в России нет философии, но философствуют все, даже мелюзга».
Про пьесу «Чайка» Чехов писал: «Комедия, три женских роли, шесть мужских, четыре акта, пейзаж (вид на озеро); много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви»9. Про «Трех сестер» драматург мог бы написать: «Пять пудов философствований», или, как говорит Соленый, «философистики».
Ироническим камертоном для философских рассуждений персонажей служит уже знакомый нам силлогизм Соленого о том, насколько два человека сильнее одного:
СОЛЕНЫЙ (входя из залы в гостиную с Чебутыкиным). Одной рукой я поднимаю только полтора пуда, а двумя пять, даже шесть пудов. Из этого я заключаю, что два человека сильнее одного не вдвое, а втрое, даже больше...
Это заявление выглядит пародией на диалектическую логику. Сохраняя видимость разумного, оно абсурдно само по себе и лишено всякого смысла в контексте происходящего на сцене. Сочетание внешне разумного, логичного, но по сути своей абсурдного, нелепого характеризует высказывания многих героев пьесы. Современники Чехова старались не замечать противоречий и несоответствий в словах и поступках персонажей. Неспокойная, полная революционных предчувствий общественная атмосфера конца XIX века побуждала прогрессивную интеллигенцию воспринимать призывы «к труду в поте лица» как программу действий. Театры и публика хотели видеть в чеховских героях пример для подражания. Им прощали слабости и недостатки, обвиняя во всем отсталую и грубую мещанскую среду, их окружающую. Как представляется, это не соответствовало изначальному замыслу драматурга. Чехов не противопоставлял сестер, Андрея, Вершинина, Тузенбаха — Наташе, Соленому, Чебутыкину. У него нет «положительных» и «отрицательных» персонажей. Все его характеры амбивалентны. В них немало черт привлекательных, вызывающих сочувствие и симпатию, и черт отталкивающих, достойных осуждения. Чехов не судит своих героев. Он предоставляет это право читателям и зрителям. Это нам нужны герои и антигерои, поэтому часто в постановках все три сестры вкупе с Вершининым и Тузенбахом наделяются почти исключительно положительными чертами, а Наташе, Соленому, Кулыгину остается наше осуждение и порицание. Это несправедливо не только по отношению к персонажам пьесы, но и к замыслу автора в целом. Своя правда, боль и радость есть у каждого чеховского героя. Ирина не может не вызывать симпатии, но это не значит, что можно игнорировать авторскую иронию в ее адрес, когда она начнет рассуждать о смысле и цели жизни, о человеческом счастье:
ИРИНА. Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете и я знаю, как надо жить. Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге... Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается... о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать. И если я не буду рано вставать и трудиться, то откажите мне в вашей дружбе, Иван Романыч.
Барский образ жизни Ирины никак не вяжется с ее прогрессивными высказываниями. Во второй половине XIX века русская интеллигенция увлекалась революционно-демократическими идеями. Читала и обсуждала Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Писарева, Герцена. Семейство Прозоровых не могло остаться в стороне от модных тенденций. Гимн труду в исполнении Ирины симпатичен, но вызывает ироничную улыбку своей экзальтированностью. «Лучше быть волом или простой лошадью, чем молодой женщиной...» — звучит весьма экзальтированно. Во втором акте авторская ирония получает подтверждение. Революционно-демократические настроения Ирины не подкреплены жизненным опытом и быстро сменяются разочарованием и усталостью при первом столкновении с реальной трудовой жизнью.
Барон Тузенбах охотно подхватывает начатую Ириной тему:
ТУЗЕНБАХ. Тоска по труде, о боже мой, как она мне понятна! Я не работал ни разу в жизни. Родился я в Петербурге, холодном и праздном, в семье, которая никогда не знала труда и никаких забот. Помню, когда я приезжал домой из корпуса, то лакей стаскивал с меня сапоги, я капризничал в это время, а моя мать смотрела на меня с благоговением и удивлялась, когда другие на меня смотрели иначе. Меня оберегали от труда. Только едва ли удалось оберечь, едва ли! Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через какие-нибудь 25—30 лет работать будет уже каждый человек. Каждый!
Он так же, как и Ирина, заражен радикальными революционно-демократическими настроениями и так же, как Ирина, склонен романтизировать их. Смерть на дуэли помешает претворить в жизнь его мечту о трудовой жизни. Но у нас нет уверенности, что барон, подобно Ирине, очень скоро не разочаровался бы в своей воплощенной мечте. Чехов знаком с трудовой жизнью и не идеализирует ее. Трудиться трудно! Философствовать, красиво говорить о труде — это одно, а зарабатывать на жизнь честным трудом — совсем другое.
Чебутыкин иронизирует над пафосом Тузенбаха, не обращает внимания на словесный выпад Соленого и в следующей реплике упоминает Добролюбова:
ЧЕБУТЫКИН (смеется). А я в самом деле никогда ничего не делал. Как вышел из университета, так не ударил пальцем о палец, даже ни одной книжки не прочел, а читал только одни газеты... (Вынимает из кармана другую газету.) Вот... Знаю по газетам, что был, положим, Добролюбов, а что он там писал — не знаю... Бог его знает...
О том, кем был и что написал Добролюбов, не знает не только доктор, но большинство современных русских читателей пьесы, не говоря уже об иностранных. Чехов мог упомянуть Белинского, Чернышевского, Писарева или кого-нибудь еще из русских писателей и литературных критиков XIX века. Но он остановил свой выбор на Добролюбове. Почему?
Кто такой Добролюбов?
Николай Александрович Добролюбов (1836—1861) — русский литературный критик, поэт, публицист, революционный демократ. Его короткая жизнь вместила в себя немало переживаний, духовных поисков и воплощенных творческих идей. Он много и легко писал. За один 1858 год он напечатал 75 статей и рецензий. Некоторые произведения Добролюбова, особенно направленные против императора Николая I, так и не были опубликованы при жизни. Сочинения Добролюбова, издававшиеся под видом чисто литературных критических статей, рецензий на естественнонаучные сочинения или политических обозрений, содержали в себе острые общественно-политические высказывания.
Умер Добролюбов от туберкулеза в 25 лет, за год до смерти лечился за границей и много ездил по Европе. До самой последней минуты оставался в сознании. По свидетельству писательницы А.Я. Панаевой, автора знаменитых «Воспоминаний», за несколько дней до смерти Н.А. Добролюбов произнес: «Умирать с сознанием, что не успел ничего сделать... ничего! Как зло насмеялась надо мной судьба! Пусть бы раньше послала мне смерть!.. Хоть бы еще года два продлилась моя жизнь, я успел бы сделать хоть что-нибудь полезное... теперь ничего, ничего!»10
Добролюбов несправедлив к себе. За свою совсем недолгую жизнь он успел очень много. Статьи «Что такое обломовщина?» о романе Гончарова «Обломов» и «Луч света в темном царстве» о пьесе Островского «Гроза» стали классикой литературной критики, образцом демократически-реалистического подхода к литературе. Сам термин «реализм» как обозначение художественного стиля первым употребил Добролюбов в статье «О степени участия народности в развитии русской литературы». К литераторам-демократам, как пишут исследователи, Чехов относился с уважением. «Это порядочные люди были», — говорил он Бунину о Добролюбове и литераторах этого круга. Антон Павлович не разделял их революционный пафос, но понимал необходимость и неизбежность социальных преобразований.
Трагически короткая, но полная смысла и деятельности судьба Добролюбова представляет резкий контраст с растительным, бессмысленным существованием Чебутыкина, у которого есть все основания оплакивать свою бессмысленную и бесполезную жизнь. «Тарара... бумбия... сижу на тумбе я...» — напевает Чебутыкин в финале пьесы. Но в запеве песенки, восходящей, по всей видимости, к гимну парижских «шансонеток», дальше есть строки, не упомянутые в пьесе:
Та-ра-рабумбия,
Сижу на тумбе я,
И горько плачу я,
Что мало значу я.
Эта песенка была хорошо известна в чеховское время, и читатели-зрители договаривали ее за Чебутыкина.
Чехов сочувствует Чебутыкину и готов многое простить ему за любовь к трем сестрам. Мы тоже симпатизируем доктору, забывая при этом, что он пьет запоем, не способен выполнять свои врачебные обязанности, задолжал сестрам за квартиру за восемь месяцев, пристрастил Андрея к карточной игре. Мы вслед за автором готовы все простить слабому, старому и больному герою. Думается, что, если бы Добролюбов писал рецензию на пьесу «Три сестры», он обошелся бы с Чебутыкиным гораздо строже. Так же, как он обошелся с добродушным героем романа Гончарова Ильей Ильичом Обломовым, обвинив его «в совершенной инертности, происходящей от апатии ко всему, что делается на свете»11.
В статье о романе Гончарова «Что такое обломовщина?» критик пишет: «Если я вижу теперь помещика, толкующего о правах человечества и о необходимости развития личности, — я уже с первых слов его знаю, что это Обломов. Если встречаю чиновника, жалующегося на запутанность и обременительность делопроизводства, он — Обломов. Если слышу от офицера жалобы на утомительность парадов и смелые рассуждения о бесполезности тихого шага и т. п., я не сомневаюсь, что он Обломов. Когда я читаю в журналах либеральные выходки против злоупотреблений и радость о том, что, наконец, сделано то, чего мы давно надеялись и желали, — я думаю, что это все пишут из Обломовки. Когда я нахожусь в кружке образованных людей, горячо сочувствующих нуждам человечества и в течение многих лет с неуменьшающимся жаром рассказывающих все те же самые (а иногда и новые) анекдоты о взяточниках, о притеснениях, о беззакониях всякого рода, — я невольно чувствую, что я перенесен в старую Обломовку...»12
Много, правильно и красиво говорить, ничего при этом не делая, — вот что Добролюбов называет «обломовщиной». Илья Ильич Обломов — литературный брат Андрея Прозорова и его сестер, литературный крестный Чебутыкина, а также близкий родственник Тузенбаха и друг Соленого. Неслучайно фамилия Добролюбова возникает в пьесе сразу вслед философствованиям Ирины и Тузенбаха. У образованных современников Чехова упоминание о Добролюбове в контексте происходящего непременно рождало ассоциации с Обломовым и обломовщиной. Чехов предлагает взглянуть на героев строгими глазами критика-реалиста. Трезвый, беспристрастный взгляд, не замутненный слезами сострадания и сочувствия, поможет разглядеть много нового в характере и поступках персонажей.
Чебутыкин говорит: «Вот... Знаю по газетам, что был, положим, Добролюбов, а что он там писал — не знаю... Бог его знает...»
А знают ли его собеседники, кто такой Добролюбов? Читали ли сестры или Тузенбах Добролюбова? Что они думают по поводу его литературного творчества и проблем, им затрагиваемых? Вопросы, на который драматург не дает ответа. А нам полезно задуматься и предложить свои версии. Выбор остается за театром и определяется режиссерским замыслом, историей, которую режиссер и актеры собираются рассказать зрителям. Мало кто из наших современников читал Добролюбова, хотя это легко исправить. Знакомство с его критическими статьями поможет лучше понять общественную атмосферу в России второй половины XIX века, настроения и мысли интеллигенции, к которой принадлежат чеховские герои. Они на словах стремятся к правде Добролюбова, но как сложится их жизнь на деле, мы не знаем. Можно представить, что жизнь Ольги, например, сложится так же нелепо, как и жизнь доктора, и так же, как доктор, она в старости будет одиноко доживать свои дни и сожалеть о прожитой впустую жизни. А можно представить, что пережитые страдания (а сестрам предстоит много пережить и выстрадать за время от начала пьесы до ее конца) преобразят героинь, помогут им найти свой жизненный путь, понять свое предназначение, начать новую жизнь здесь, в этом городе, а не в Москве, которая представляется им как некое мифическое Лукоморье. Место, где мечты сбываются.
Но вернемся к тексту. Фраза Чебутыкина с упоминанием о Добролюбове повисла в воздухе. Пауза прерывается ремаркой: «Слышно, как стучат в пол из нижнего этажа». Чебутыкин уходит за подарком.
Чехов уверял Станиславского, что писал полную смеха комедию. Что смешного в первой сцене? Несоответствие барского образа жизни Ирины и ее восторженной жажды трудиться комично. Ничто не мешает ей изменить свою жизнь, перестать болтать, философствовать, начать трудиться и стать наконец счастливым человеком. Она попробует воплотить мечту, пойдет работать на телеграф. Там ее постигнет горькое разочарование. Обычный труд, как она говорит, труд «без поэзии, без мысли», не принесет ей ни счастья, ни удовлетворения.
Поручик Тузенбах — артиллерийский офицер и служит в армии. Военная служба, если к ней относиться добросовестно и честно, — это важная, ответственная и необходимая государству работа. К тому же работа, этим государством достойно оплачиваемая. Тузенбах ни разу не упоминает о своей службе, зато постоянно мечтает о труде на гражданском поприще. Он уверен, что через 25—30 лет работать будет каждый. Чеховское предсказание исполнилось. К сожалению, для таких, как Тузенбах, если они вообще дожили до 30-х годов XX столетия, труд стал подневольным. Но мы опять забегаем вперед.
Ирина говорит: «Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги». Откуда у нее, никогда в жизни не трудившейся, такие убеждения? Кто внушил ей эти мысли? Вряд ли Тузенбах. Он лишь разделяет и развивает взгляды Ирины: «Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку». Революционно-демократическими настроениями был насыщен воздух эпохи. На смену народничеству пришел марксизм. Маркс и Энгельс исходили из того факта, что прежде, чем заниматься наукой, искусством, философией и т. д., люди должны есть, пить, одеваться, иметь крышу над головой, а для этого необходимо трудиться. По Марксу и Энгельсу, «первый исторический акт — это производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни». Труд, материальное производство является основой общественной жизни. Труд — специфически человеческая деятельность, сыгравшая решающую роль в становлении человека и последующем развитии человечества.
У Ирины и барона Тузенбаха сухая теория превращается в гимн труду.
Разделял ли Чехов восторженные взгляды своих героев?
Он, во-первых, весьма осторожно относился к проявлениям экзальтации по любому поводу. Во-вторых, скорее всего, он осторожно относился к революционно-демократическому движению, особенно 1860—1880-х годов. В эти годы Россию захлестнула волна террора.
Как массовое явление революционный терроризм впервые проявился в России после крестьянской реформы 1861 года. Начало эпохе революционного террора положил выстрел Дмитрия Каракозова в Александра II в апреле 1866 года.
Первой террористической организацией, созданной в России в 1869 году, стало общество «Народная расправа» под руководством С.Г. Нечаева. Нечаев подготовил список лиц — кандидатов на уничтожение, но первым и единственным террористическим актом, который он осуществил, стало убийство члена организации студента И.И. Иванова, отказавшегося подчиниться Нечаеву. Убийство было раскрыто и на десятилетие скомпрометировало методы террора в революционном движении. Это дело легло в основу самого политизированного романа Ф.М. Достоевского «Бесы», опубликованного в 1871—1872 годах.
Новый подъем терроризма в революционном движении произошел в 1878 году после выстрела Веры Засулич в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. За выстрелом Засулич последовал ряд других террористических актов: покушение на главу жандармерии Одессы барона Г.Э. Гейкинга, на прокурора Киева М.М. Котляровского, на агента сыскной полиции А.Г. Никонова, на шефа жандармов генерал-адъютанта Н.В. Мезенцева.
В 1879 году была создана партия «Земля и воля», которая вошла в историю как террористическая организация благодаря серии из восьми покушений на императора Александра II. Целью террора члены партии ставили дезорганизацию правительства и возбуждение народных масс.
За Александром II велась настоящая охота. Три попытки устроить крушение царского поезда были предприняты осенью 1879 года. В феврале 1880 года С.Н. Халтурин произвел взрыв в Зимнем дворце, в результате которого император не пострадал, хотя было убито и ранено несколько десятков человек. Наконец, 1 марта 1881 года группа народовольцев в Санкт-Петербурге на набережной Екатерининского канала, по которой двигалась царская карета, устроила взрыв, дважды метнув в карету бомбы. В результате этого покушения Александр II был смертельно ранен.
К 17 марта все участники убийства императора были арестованы, а затем преданы суду и приговорены к длительным срокам тюремного заключения. 3 апреля 1881 года пятеро наиболее активных членов организации были повешены.
Всего в 1879—1883 годах прошло более 70 политических народовольческих процессов, по которым привлекалось около 2 тысяч человек. В результате масштабного противодействия со стороны властей в организации «Земля и воля» произошел идейный и административный кризис, разногласия между сторонниками и противниками политической борьбы способствовали расколу на «Народную волю» и «Черный передел». Убийство Александра II, вопреки ожиданиям теоретиков народничества, не привело к революции — наоборот, реформы, начатые Александром II, были остановлены. В стране наступила эпоха реакции, а значительная часть интеллигенции была разочарована в революционно-демократических идеях.
В противовес марксизму, который начал распространяться в России с середины 1880-х годов, в обществе стала набирать вес консервативная идеалистическая философия в виде идей Шопенгауэра, Кьеркегора и позднее Ницше.
Чехов никогда открыто не поддерживал ни одно политическое движение. Его не раз обвиняли в аполитичности, в равнодушии к социально-политическим проблемам. В его произведениях и в самом деле нет той идеологической тенденциозности, которой зачастую отличались произведения его гениальных современников — Толстого и Достоевского. Его общественная позиция лучше всего проясняется не в словах, а в делах. В 1890—1891 годах Чехов предпринял поездку на Сахалин, путешествие, которое, как мы уже говорили, можно поистине назвать подвигом. По возвращении в Россию он написал свой знаменитый «Остров Сахалин» — о каторге и тех нечеловеческих условиях, в которых содержались заключенные. Книга была высоко оценена не только простыми читателями, но и ведущими правоведами и послужила толчком к реформам внутри уголовно-исполнительной системы Российской империи.
В отличие от автора его герои любят поговорить на социально-политические темы и вообще пофилософствовать. Для нашего анализа важно определить происхождение их убеждений, ни в коем случае не отождествляя их голоса с голосом автора.
Второй раунд философистики начинается с абсурдного умозаключения Соленого.
На замечание Вершинина о том, что городской вокзал расположен в двадцати верстах от города и никто не знает, почему это так, Соленый дает свое объяснение: «А я знаю, почему это так. Потому, что если бы вокзал был близко, то не был бы далеко, а если он далеко, то, значит, не близко». На это банальное замечание трудно возразить. Как не трудно увидеть в нем пародию на основные законы логики. Этот предмет входил в обязательную программу гимназии и был хорошо знаком современникам Чехова. Соленый не дал ответа на поставленный вопрос, но продемонстрировал знакомство с логикой. Как похожа его сентенция на замечание Вершинина из четвертого действия, при прощании с Машей: «Если бы, знаете, к трудолюбию прибавить образование, а к образованию трудолюбие». Рассуждения Вершинина, на первый взгляд самобытные и оригинальные, в сущности, так же банальны и примитивно логичны:
ВЕРШИНИН. То, что кажется нам серьезным, значительным, очень важным, — придет время, — будет забыто или будет казаться неважным. (Пауза.) И интересно, мы теперь совсем не можем знать, что, собственно, будет считаться высоким, важным и что жалким, смешным. Разве открытие Коперника или, положим, Колумба не казалось в первое время ненужным, смешным, а какой-нибудь пустой вздор, написанный чудаком, не казался истиной? И может статься, что наша теперешняя жизнь, с которой мы так миримся, будет со временем казаться странной, неудобной, неумной, недостаточно чистой, быть может даже грешной.
То, что нам сегодня кажется серьезным, важным и значительным, не кажется, а на самом деле является для нас и серьезным, и важным, и значительным. Очень может быть, что в будущем мы будем думать иначе, знать этого нам не дано, но это не означает, что сегодня мы ошибаемся.
Что касается Колумба и Коперника, то Вершинин сильно преувеличивает. К их открытиям могли относиться с недоверием или враждебно, но мало кто относился к ним как к ненужным и смешным. Гелиоцентрическая система Коперника вызвала такой интерес, что папа Лев X в 1514 году пригласил Коперника принять участие в подготовке календарной реформы. Путешествия Колумба поддерживались и частично финансировались испанскими монархами.
А что касается теперешней жизни, с которой героям пьесы, по словам Вершинина, приходится мириться, то она уже сейчас является странной, неумной, недостаточно чистой. Действительно грешной жизнь Вершинина станет позднее, когда начнет разворачиваться его роман с Машей. Ореол только что приехавшего из Москвы, а значит, a priori культурного и образованного человека мешает сестрам увидеть банальность и одновременно спорность мыслей Вершинина.
Только Тузенбах оспаривает точку зрения своего начальника, но кажется, что ему важнее возразить, чем разобраться в смысле сказанного полковником:
ТУЗЕНБАХ. Кто знает? А быть может, нашу жизнь назовут высокой и вспомнят о ней с уважением. Теперь нет пыток, нет казней, нашествий, но вместе с тем сколько страданий!
В этом ответе на первый взгляд тоже не много логики. Наша жизнь высокая, она достойна уважения, но вместе с тем в ней сколько страданий! Соленый замечает несоответствие в рассуждениях барона, начинает его дразнить, но Тузенбах продолжает:
ТУЗЕНБАХ (Вершинину). Страдания, которые наблюдаются теперь, — их так много! — говорят все-таки об известном нравственном подъеме, которого уже достигло общество...
Мысль Тузенбаха о том, что страдания неизбежно сопровождают высокую, достойную уважения жизнь и свидетельствуют об известном нравственном подъеме, не оригинальна. Артур Шопенгауэр, философская концепция которого была популярна в России в конце XIX века, считал, что страдание тем сильнее, «чем яснее познания человека, чем он интеллигентнее; тот, в ком живет гений, страдает больше всех»13. Совпадение взглядов Тузенбаха с положениями философии Шопенгауэра неслучайно. Работа философа «Мир как воля и представление» была переведена на русский в 1880 году А.А. Фетом и вызвала большой интерес в русском обществе. Чехов, без сомнения, был знаком с идеями философа и неоднократно упоминал его имя в своих произведениях. Дядя Ваня в одноименной чеховской пьесе в отчаянии восклицает: «Пропала жизнь! Я талантлив, умен, смел... из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский...» Мог бы, но не вышел. Так же, как и Андрей Прозоров мог бы стать профессором, но не стал, а сестры Прозоровы могли бы уехать в Москву, но не уехали. Безволие — такой безнадежный диагноз ставит доктор Чехов своим героям.
Но были бы чеховские персонажи счастливы, если бы им удалось победить свою болезнь, проявить волю и воплотить свои мечты в жизнь? Учение Шопенгауэра проникнуто духом пессимизма. Действия человека основываются на воле. «Всякое воление возникает из потребности. Следовательно, из недостатка чего-либо, следовательно, из страдания. Оно прекращается вслед за удовлетворением этой потребности; и все-таки на одно удовлетворенное желание приходится по крайней мере десять оставшихся неудовлетворенными...»14. Как ни старайся, ни напрягайся, а счастья в этой жизни достичь нельзя. «Существует лишь одно врожденное заблуждение, и оно состоит в том, что мы рождены, чтобы быть счастливыми...»15. Вместе с тем Шопенгауэр объявляет мир, в котором мы живем, представлением, созданным нашим сознанием. Этот мир «прежде всего зависит оттого, как мы его себе представляем, — он принимает различный вид, смотря по индивидуальным особенностям психики: для одних он оказывается бедным, пустым и пошлым; для других — богатым, полным интереса и смысла»16. Пока остановимся на этом. Образованным современникам Чехова первоисточник взглядов Тузенбаха был очевиден. Его рассуждения говорят о знакомстве с учением Шопенгауэра. Вершинин уходит от продолжения разговора, обрывая барона словами «Да, да, конечно». Трудно спорить с Шопенгауэром.
Чебутыкин, смущенный экзальтацией поручика, переводит все в шутку.
Наташа еще не появилась в пьесе, но сейчас самое время уделить ей несколько слов.
Что мы узнаём о Наташе?
О девушке, в которую влюблен Андрей, мы узнаём от его сестер, еще до его и ее появления:
ОЛЬГА. Мы сегодня его задразнили. Он, кажется, влюблен немножко.
ИРИНА. В одну здешнюю барышню. Сегодня она будет у нас, по всей вероятности.
МАША. Ах, как она одевается! Не то чтобы некрасиво, не модно, а просто жалко. Какая-то странная, яркая, желтоватая юбка с этакой пошленькой бахромой и красная кофточка. И щеки такие вымытые, вымытые! Андрей не влюблен — я не допускаю, все-таки у него вкус есть, а просто он так, дразнит нас, дурачится. Я вчера слышала, она выходит за Протопопова, председателя здешней управы. И прекрасно...
Стоит обратить внимание на слова Маши: «Я вчера слышала, она выходит замуж за Протопопова, председателя здешней управы. И прекрасно...» На эти слова редко обращают внимание, а зря. Если верить Маше, то роман Наташи и Протопопова начался задолго до ее свадьбы с Андреем и зашел так далеко, что породил слухи о скором замужестве Наташи с председателем управы. Откуда у Маши такие сведения? Круг ее общения ограничен семьей и сослуживцами мужа. Скорее всего, о романе Наташи она узнала от своего мужа Кулыгина. Конечно, это всего лишь слухи, но нет дыма без огня. Вероятно, роман имел место. Это означает, что, во-первых, Протопопов свободен и мог бы жениться на Наташе, а во-вторых, что по какой-то причине брак расстроился, так как Наташа соглашается выйти замуж за Андрея. Кто был виновником расставания, мы не знаем, но вряд ли инициатива исходила от Наташи и она предпочла Андрея Протопопову. Что собой представляет Протопопов внешне, мы тоже не знаем, но и Андрей далеко не Аполлон. К тому же положение Протопопова, председателя земской управы, гораздо надежнее, чем положение бывшего студента Андрея. Да и стоило ли рвать отношения, чтобы вскоре возобновлять их, уже будучи женой другого. Вероятнее, что Протопопов сам прекратил отношения с Наташей, когда дело зашло так далеко, что все заговорили о женитьбе. Вероятно также, что она вполне устраивала его как любовница, молодая, симпатичная, но жениться на ней он не собирался. Никто не знает, как далеко зашли их отношения, но мы вправе предположить, что достаточно далеко и Наташа забеременела. Узнав о беременности, она могла потребовать от Протопопова жениться на ней, но, получив отказ, в отчаянии согласилась на предложение Андрея, которого не любит. Только замужество может спасти ее от позора — внебрачного ребенка. Приглашение в гости к Прозоровым — это последний шанс выйти замуж и сохранить внебрачную беременность в тайне. Потому она так болезненно реагирует на шутки гостей по поводу ее «женишка». Она думает, что шутка относится к ее роману с Протопоповым, узнав о котором Андрей от нее откажется. Это равносильно гибели. Она пользуется плотской страстью Андрея и провоцирует его на предложение. Конечно, это только версия, но она подтверждается несколькими предполагаемыми фактами. Некоторые мы уже перечислили, а теперь обратимся к еще одному, пожалуй самому важному. Во втором действии пьесы, которое происходит на Масленицу, у Наташи и Андрея уже есть грудной ребенок, мальчик, которого Наташа зовет Бобиком. Родился он недавно. Предложение Андрей сделал 5 мая. Свадьбу сыграли не откладывая, но даже если отсчитывать начало их близких отношений с 6 мая, то все равно ребенок должен был родиться не раньше февраля. Масленица празднуется за 7 недель до Великого поста. Чаще всего время праздника выпадает на февраль. Еще один аргумент в пользу нашего предположения — это подсчет Ириной времени, которое осталось до предполагаемого долгожданного переезда в Москву во втором действии. Она начинает его с февраля. Значит, дело происходит в конце января. Если так, то ребенок только что родился, ему нет еще и месяца. Но Наташа рассказывает Андрею, что, увидев ее, ребенок улыбнулся, а улыбаться дети начинают не раньше 6—8-й недели. Получается, что Бобик родился в ноябре—декабре, а забеременела Наташа в марте—апреле, и Андрей никак не может быть отцом ребенка. Скорее всего, это плод ее романа с Протопоповым. Конечно, возможен вариант преждевременных родов, но в пьесе об этом нет ни слова, ни намека. Все эти подсчеты могут показаться начетничеством, но не будем забывать, что по первой профессии писатель Чехов был врачом и прекрасно разбирался в вопросах гинекологии и акушерства.
Выйдя замуж за Андрея, Наташа возобновляет отношения с бывшим любовником. Он помогает ей не только материально, в чем мы скоро убедимся, но протежирует ее мужу, устраивая Андрея Прозорова к себе в управу сначала секретарем, а затем и делая его членом земской управы.
Эти аргументы не работают, если предположить, что между первым и вторым действием прошло не девять-десять месяцев, а год и девять месяцев. То есть второе действие пьесы происходит не на следующий год, а через два года. Но тогда радость по поводу улыбки малыша выглядит странно, потому что к двум годам ребенок не только улыбается, но смеется и даже разговаривает. Какие еще обстоятельства, упомянутые в пьесе, могут помочь нам с ответом на вопрос, сколько времени прошло между первым и вторым актом? Продолжим анализ текста и обратим внимание на возраст Анфисы.
В списке действующих лиц Чехов указывает, что ей 80 лет. А в третьем действии Анфиса жалуется, что ее могут выгнать из дома: «Слаба стану, все скажут: пошла! А куда я пойду?.. Восемьдесят второй год». Второму ребенку Андрея и Наташи, девочке по имени Софья, к третьему акту не больше года. Она уже может выговорить слово «мама», но еще не начала ходить. Это было бы невозможно, если Бобик, первый ребенок Наташи, родился через год-полтора после свадьбы. Можно предположить, что между вторым и третьим действием проходит полтора года. Это подтверждается и словами Ирины в третьем акте: «Мне уже двадцать четвертый год...» Мы помним, что в первом акте младшей сестре Прозоровых было двадцать лет. Таким образом получается, что события в пьесе разворачиваются на протяжении трех лет.
Но пора вернуться к первому действию пьесы и познакомиться с мужем Маши, учителем гимназии, надворным советником Кулыгиным.
Какие чины носят герои пьесы и как это раскрывает их характеры?
Кулыгин, муж Маши, учитель гимназии, имеет чин надворного советника.
Вершинин — подполковник.
Надворный советник — гражданский чин VII класса в российской Табели о рангах. Соответствовал чину подполковника в армии и капитана II ранга во флоте. Официальное обращение: «Ваше высокоблагородие». Знаками различия этого чина являлись двухпросветные петлицы, или погоны с тремя звездами.
Изначально лица, дослужившиеся до этого чина, получали потомственное дворянство; после реформы 1845 года — только личное. Начиная с XIX века все лица, обладавшие ученой степенью доктора или ученым званием профессора, автоматически получали чин надворного советника, так что большая часть выдающихся русских ученых того времени имела право на потомственное дворянство.
Итак, входит Кулыгин в форменном фраке:
КУЛЫГИН (подходит к Ирине). Дорогая сестра, позволь мне поздравить тебя с днем твоего ангела и пожелать искренно, от души, здоровья и всего того, что можно пожелать девушке твоих лет. И потом поднести тебе в подарок вот эту книжку. (Подает книжку.) История нашей гимназии за пятьдесят лет, написанная мною. Пустяшная книжка, написана от нечего делать, но ты все-таки прочти. Здравствуйте, господа! (Вершинину.) Кулыгин, учитель здешней гимназии. Надворный советник. (Ирине.) В этой книжке ты найдешь список всех кончивших курс в нашей гимназии за эти пятьдесят лет. Feci quod potui, faciant meliora potentes17. (Целует Машу.)
Представляясь надворным советником, он сразу ставит себя наравне с Вершининым. Гражданский чин надворного советника по Табели о рангах соответствует воинскому званию подполковника. Ирина получает от него в подарок историю гимназии за пятьдесят лет. Называя книжку пустяшной, он неумело пытается скрыть гордость автора. Эта книга очень ценна и важна для него. В нее вложено много времени и сил. Кулыгин — трудяга. Ограниченный, возможно не очень умный, но честный, знающий и любящий свое дело трудяга. Его часто сравнивают с героем чеховского рассказа «Человек в футляре», написанным незадолго до «Трех сестер». Сходство есть, но оно внешнее, поверхностное. Существенное и принципиальное отличие состоит в способности героев любить. Беликов избегает нежных чувств, боится любви и не раздумывая расстается с Варенькой. Он не может простить ей безобидного увлечения ездой на велосипеде. Кулыгин любит Машу и прощает ей роман с Вершининым, о котором знает весь город. Беликов — фигура комическая, карикатурная, вызывающая раздражение и досаду своей ограниченностью, своим воинственным желанием заставить всех жить по циркулярам. Даже его смерть влечет за собой чувство злорадного удовлетворения у окружающих. Чеховский Кулыгин, сохранив отдельные беликовские черты, представляет собой характер более объемный и более противоречивый. Если Беликов в доказательство красоты греческого языка, который он преподает, любит произносить только одно слово «антропос», то Кулыгин, учитель латинского, неоднократно и к месту цитирует латинские пословицы. Между двумя учителями «мертвых» языков есть сходство, но нет тождества. Беликов — карикатура на человека. Он душевно мертв, задолго до физической смерти в конце рассказа. Кулыгин, по словам Ирины, самый добрый человек. Пережитые страдания, страх потерять любимую жену излечивают его от самодовольства и самоуверенности. К финалу пьесы его характер приобретает трагические черты.
Г.А. Товстоногов признает наличие положительных черт в характере Кулыгина, но при этом считает его самым страшным персонажем в пьесе после Наташи, утверждая, что он ненавистен Чехову18. Товстоногов не одинок в своей резко отрицательной оценке Кулыгина. Попробуем встать на защиту нашего героя.
Это единственный персонаж в пьесе, которому работа доставляет радость и составляет смысл жизни. После смерти генерала он ощущает себя главой семейства Прозоровых и, советуя убрать на лето и обработать персидским порошком или нафталином ковры и оконные занавески, проявляет заботу о непрактичных, неприспособленных к жизни родственниках. В отличие от сестер Прозоровых он социален и «старается быть общественным», принимая участие во внеклассной жизни гимназии. Его преклонение перед директором гимназии комично, но искренне. Его жизненное кредо, утверждающее превосходство формы над хаосом, заслуживает понимания. Обратимся к его словам:
КУЛЫГИН. ...Римляне были здоровы, потому что умели трудиться, умели и отдыхать, у них была mens sana in corpore sano19. Жизнь их текла по известным формам. Наш директор говорит: главное во всякой жизни — это ее форма... Что теряет свою форму, то кончается — и в нашей обыденной жизни то же самое. (Берет Машу за талию, смеясь.)
Для нас форма — это внешнее выражение содержания, что-то окаменевшее, застывшее, мертвое, сковывающее содержание. Для учителя латинского языка Кулыгина форма — это понятие философское. Учитель тоже любит пофилософствовать. У него это получается не так живописно и увлекательно, как у Вершинина, но зато по сути. Он не скрывает, что повторяет слова директора, своего начальника. Повторяет, потому что полностью разделяет его точку зрения. «Главное в жизни — это ее форма». У античных философов Платона и Аристотеля форма имела значения действующей силы. Форма делает материю предметом. Это внутреннее начало, приводящее предмет к его совершенству. По мысли Аристотеля, бытие становится доступным рациональному познанию в той мере и постольку, поскольку оно организовано, оформлено. Преподаватели древних языков в гимназии имели неплохое представление об основных положениях учения Платона и Аристотеля. Для Кулыгина форма — это сила, начало, которое приводит жизнь к совершенству. Именно поэтому он исповедует порядок и верит в спасительную силу формы. У него есть свои убеждения, и они совпадают с убеждением начальства. Он совсем не глуп, но несколько ограничен. Маша поняла это не сразу. До замужества Кулыгин казался ей самым умным человеком, но теперь, спустя несколько лет размеренной жизни в сопровождении прописных истин, муж стал ее раздражать. Раздражают и его коллеги по гимназии. Провести вечер в гостях у директора для нее тяжелое испытание. Раз уж мы вспомнили о «Человеке в футляре» в связи с характером Кулыгина, то вспомним и то, что герой чеховского рассказа сказал о коллегах Беликова по гимназии: «...наши учителя народ всё мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на Тургеневе и Щедрине...». Это было сказано без всякой иронии. У нас нет оснований считать, что преподаватели гимназии, где служит Кулыгин, все как один отсталые и темные люди, с которыми скучно и неинтересно общаться. Скорее всего, дело не в них, а в Маше. Она и сестры смотрят на жителей провинциального города, куда привез их отец одиннадцать лет назад, свысока, презрительно, причисляя себя к другой, высшей расе обитателей столицы. Это отношение характерно для всего семейства Прозоровых. Мы уже говорили об этом и вернемся к этому позднее.
А пока в гостиной остаются только Ирина и Тузенбах.
Тузенбах в который уже раз заговаривает о своей любви к Ирине. Барону будущая трудовая жизнь кажется прекрасной. Ирина сомневается в этом. Возможно, жизнь не прекрасна, а только кажется такой, возражает она. Тут снова можно вспомнить о Шопенгауэре и его сочинении «Мир как воля и представление». Жизнь такова, какой мы ее видим, как мы ее воспринимаем. Она есть наше представление. Дело не в самой жизни, а в нашем к ней отношении. Достаточно изменить его, как изменится и сама жизнь.
Появление Наташи прерывает рассуждения Ирины о терапевтической пользе труда. Наташа выходит на сцену после слов: «Мы родились от людей, презиравших труд...» Это обобщение выглядит явным преувеличением.
Наталия Ивановна входит; она в розовом платье, с зеленым поясом.
НАТАША. Там уже завтракать садятся... Я опоздала... (Мельком глядится в зеркало, поправляется.) Кажется, причесана ничего себе... (Увидев Ирину.) Милая Ирина Сергеевна, поздравляю вас! (Целует крепко и продолжительно.) У вас много гостей, мне, право, совестно... Здравствуйте, барон!
ОЛЬГА (входя в гостиную). Ну, вот и Наталия Ивановна. Здравствуйте, моя милая!
Целуются.
НАТАША. С именинницей. У вас такое большое общество, я смущена ужасно...
ОЛЬГА. Полно, у нас всё свои. (Вполголоса испуганно.) На вас зеленый пояс! Милая, это не хорошо!
НАТАША. Разве есть примета?
ОЛЬГА. Нет, просто не идет... и как-то странно...
НАТАША (плачущим голосом). Да? Но ведь это не зеленый, а скорее матовый. (Идет за Ольгой в залу.)
Первое, на что обращает автор наше внимание, это наряд Наташи. Чехов подчеркивает то, как одеты его персонажи. Из первой ремарки в пьесе мы узнаем, что Ольга в синем форменном костюме, Маша в черном платье, а Ирина в платье белом. Сочетание благородное, сдержанное, грустно-мечтательное, по-тургеневски элегическое.
А как одевается Наташа и что это говорит нам о ее образе?
Чехов уже один раз упомянул, как обычно одета Наташа. Мы узнаём об этом со слов Маши: «Какая-то странная, яркая, желтоватая юбка с этакой пошленькой бахромой и красная кофточка». Писатель предлагает для будничного костюма Наташи сочетание желтого и красного. Что говорит нам комбинация желтого и красного? Это два самых теплых цвета, цвета огня. Они оба очень яркие, насыщенные и жизнерадостные. Оба бросаются в глаза и привлекают внимание. Подходят для простых девушек из народа.
Еще в пору студенчества А.П. Чехов шутливо говорил, что ему «вся московская живописующая юность приятельски знакома». Благодаря брату Николаю, учившемуся в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, он знакомится с товарищами Николая и особенно близко сходится с Левитаном и Коровиным. Были среди его знакомых и художники Абрам Архипов и Филипп Малявин. Малявин в своей известной работе «Смех» (см. вклейку, ил. 3) использует сочетание красного и желтого для передачи веселого, озорного, игривого настроения изображенных на картине крестьянок. Работа эта наделала много шума в 1900 году, в год создания «Трех сестер». Написанная к отчетной выставке в Академии художеств, картина вызвала бурю негодования со стороны авторитетной публики. Но, попав по рекомендации Репина на парижскую Всемирную выставку, стала настоящей сенсацией и получила высшую награду — золотую медаль.
Архипов тоже выбирал красно-желтую гамму, когда хотел передать жизненную силу и красоту русской крестьянки. В его работах «Крестьянская девушка», «Женщина в красном», «В гостях» (см. вклейку, ил. 4), «Девушка с кувшином» кофты, шали, юбки полыхают ярким пламенем, освещая счастливые лица изображенных на полотнах женщин.
Теперь представим себе юную Наташу в ярко-желтой юбке и красной кофточке. Она излучает энергию юности и разжигает огонь страсти. Выбор наряда неслучаен. Наташа хочет выйти замуж. Это желание настолько откровенно и неприкрыто, что может вызвать жалость. Вероятно, поэтому Маша, комментируя ее манеру одеваться, говорит, что она одета «не то чтобы некрасиво, не модно, а просто жалко». Скорее всего, она из менее обеспеченного и менее родовитого семейства, чем семейство Прозоровых. Для нее замужество — это единственный путь подняться по социальной лестнице и обеспечить безбедное будущее себе и своим детям. Для нее любовь — это роскошь, которую могут себе позволить богатые. Материальное благополучие для Наташи важнее духовного богатства.
Выше мы предложили версию Наташиного романа и разрыва с Протопоповым. С Протопоповым не получилось. Остался последний шанс — Андрей. Иначе катастрофа, позор матери-одиночки и печать распутной женщины. Крах всех матримониальных планов. Крах всей жизни. Наташа меняет кавалера и наряд. К Прозоровым на праздник она приходит в розовом платье с зеленым поясом. Мы привыкли относиться к ее наряду как к вульгарному, пошлому, безвкусному. Действительно ли сочетать розовое с зеленым «это не хорошо», как выражается Ольга? Так ли это безвкусно, что Ольге позволительно сделать замечание?
Наташа, без сомнения, старалась одеться как можно нарядней и со вкусом, даже поясок она подобрала не зеленый, «а скорее матовый», чтобы выглядеть привлекательной для Андрея и понравиться его родственникам и друзьям. Ее костюм продуман, и яркие, вызывающие цвета уступили место пастельным, мягким краскам. Для чего Чехов выбирает для Наташи такой наряд — розовое платье с зеленым поясом? Хотел ли писатель подчеркнуть ее безвкусие, вульгарность и дать Ольге обоснованный повод сделать замечание? Или, наоборот, хотел подчеркнуть Наташин вкус и осудить бестактность Ольги? Еще раз повторю, что Чехов мог одеть Наташу так, как ему заблагорассудится, в любой костюм, любого цветового сочетания. Прежде чем обратиться к мнению современных стилистов о сочетании розового и зеленого, рассмотрим ассоциации, которые возникают у нас в связи с сочетанием этих цветов. Розовый — роза, зеленый — листья на стебле цветка. Цветок розы — вот что приходит в голову, когда думаешь о комбинации розового с зеленым. Наташа пришла в гости к Прозоровым этаким «бутончиком», юная, стройная, цветущая, любимая Андреем. Не сегодня завтра она станет невестой, а затем и женой. Именно такой видит ее автор, иначе он одел бы ее по-другому, так, чтобы ее плохой вкус не вызывал сомнений. В современном журнале, например, о возможности сочетания в одежде розового и зеленого написано так: «В этом случае розовый цвет лучше выбирать нежных неярких оттенков, а зеленый может быть темным. Правда, оттенки в данном случае нужно сочетать осторожно. Если подобрать их правильно, то розовый цвет смягчит зеленый и сделает его более нежным. Окончательный образ в итоге получится очень необычным и привлекательным. Например, хорошо подойдет розовая блуза к зеленым джинсам. Или же розовое платье можно удачно дополнить зеленым ремешком (курсив мой. — А.Н.), туфлями и прочими актуальными деталями»20.
Так и кажется, что в выборе наряда для Наташи Антон Павлович пользовался этими рекомендациями. Считать предложенные Чеховым цветовые сочетания нарядов Наташи доказательством ее безвкусия и вульгарности нельзя. Скорее наоборот.
Чехов писал, что в пьесе «Три сестры» у него четыре интеллигентные женщины. У нас нет оснований не доверять автору. Тем не менее образ Наташи часто оказывается самым отрицательным в спектакле. Всё, начиная с одежды и кончая душой, всё в ней вызывает у постановщиков отвращение. С одеждой мы попробовали разобраться и убедились, что в намерение автора отнюдь не входило сделать из героини «пугало огородное». Про душу разговор особый.
Наташа — крайне несправедливо обойденный чеховский персонаж. Ей либо не придают особого значения, сосредоточив все внимание на судьбе трех сестер, либо считают самым негативным в пьесе персонажем, виновницей всех бед семейства Прозоровых. Как драматург Чехов начинал с водевилей, и там почти все персонажи карикатурны, лишены положительных черт, выставлены на осмеяние читателей. Постепенно — в «Иванове», «Чайке» — сатирические маски уступают место человеческим лицам, но не исчезают полностью из художественного мира автора. И в поздних драмах, которые сам автор считал комедиями, за человеческими лицами порой скрываются знакомые водевильные физиономии. Водевильность не исчезла полностью из арсенала чеховских выразительных средств. В каждом, даже в самом лирическом персонаже, таком как Ирина из «Трех сестер», или в романтическом Треплеве из «Чайки», или в драматической Раневской из «Вишневого сада» прячется и нет-нет да и вылезет, как черт из табакерки, Мерчуткина, Иван Васильевич Ломов, Елена Ивановна Попова, Эпаминод Максимович Апломбов. Водевильность присуща чеховским героям. У одних ее меньше, у других больше, но смешение драматических, лирических, поэтических, сатирических, комических красок свойственно всем чеховским характерам.
Наташа не исключение. В первом действии перед нами милое, юное, способное испытывать неловкость и смущение существо. Мы даже сочувствуем ей, когда Ольга так бестактно отзывается о ее наряде. Можно предположить, что Чехов хотел подчеркнуть скорее бестактность учительницы Ольги, чем отсутствие вкуса у бывшей ученицы Наташи. Анализируя обстоятельства пьесы, можно сделать вывод, что Наташа могла учиться в гимназии, где преподает Ольга. Это можно утверждать с достаточной степенью уверенности. В манере, какой Ольга делает Наташе замечание, слышатся учительские нотки. Испуг Наташи — это испуг ученицы, плохо выучившей урок. Тем разительнее будет контраст в отношениях в третьем акте, когда уже Наташа будет учить Ольгу жизни.
Прежде чем продолжить исследование характеристик, связанных с фигурой Наташи, остановимся на приходе Федотика и Родэ. Эта сцена вызывает много вопросов, которые в театре часто игнорируют. Прочтем внимательно, что пишет автор:
Федотик и Родэ входят с большой корзиной цветов.
ФЕДОТИК. Однако уже завтракают.
РОДЭ (громко и картавя). Завтракают? Да, уже завтракают...
ФЕДОТИК. Погоди минутку! (Снимает фотографию.) Раз! Погоди еще немного... (Снимает другую фотографию.) Два! Теперь готово!
Берут корзину и идут в залу, где их встречают с шумом.
РОДЭ (громко). Поздравляю, желаю всего, всего! Погода сегодня очаровательная, одно великолепие. Сегодня все утро гулял с гимназистами. Я преподаю в гимназии гимнастику...
ФЕДОТИК. Можете двигаться, Ирина Сергеевна, можете! (Снимая фотографию.) Вы сегодня интересны. (Вынимает из кармана волчок.) Вот, между прочим, волчок... Удивительный звук...
Возникает несколько вопросов, на которые необходимо ответить, чтобы истолковать сцену прихода Родэ и Федотика.
Какой камерой делаются снимки и каковы отношения между Родэ и Федотиком?
Часто в театрах используют огромный ящик на треноге. Фотолюбитель при съемке такой камерой испытывал затруднения в выборе сюжета, точки расположения аппарата или упускал нужный момент фотографирования. Происходило это потому, что съемка требовала многочисленных обязательных операций: установить аппарат на штативе, навести на резкость по матовому стеклу, заменить матовое стекло кассетой с пластинкой, произвести съемку, заменить кассету матовым стеклом, сложить треногу и аппарат. Менее хлопотная подготовка к съемке и ее осуществление стали возможны с появлением двойных (двухобъективных) фотоаппаратов. Преимущества таких камер в смысле удобства и быстроты съемки перед обычными камерами очевидны. Двойные камеры в конце XIX века в России производили Н.Н. Апостоли (в том числе камеру для подводных съемок), В.С. Васильев, И.И. Карпов, А. Ивашенцев. О том, как далеко шагнула техника фотографирования на рубеже веков, говорит рекламное объявление маститого фотографа Карла Буллы: «Старейший фотограф-иллюстратор Карл Булла занимается фотографированием для иллюстрированных журналов на злобу дня. Снимает все, в чем только встретится потребность, везде и всюду, не стесняясь ни местностью, ни помещением — как днем, так и во всякое вечернее время, при искусственном освещении»21. Фотографические аппараты стали легче, меньше и мобильнее. Федотик не профессиональный фотограф, но судя по тому, как быстро он управляется с аппаратом, в его распоряжении находится самая современная по тем временам камера. Офицеры появляются в доме Прозоровых с большой корзиной цветов. Скорее всего, она в руках у Родэ, а Федотик занимается фотосъемкой. Первые снимки он делает перед тем, как войти в залу, где завтракают хозяева и гости. Он просит Родэ с корзиной цветов попозировать и делает два снимка товарища. Первый с цветами, второй, вероятно, без, так как в следующей за этим ремарке читаем: «Берут корзину и идут в залу, где их встречают с шумом». В то время пока Родэ поздравляет именинницу, Федотик продолжает фотографировать. Ирина позирует, застывая перед камерой. Но для современной камеры это не нужно, и Федотик разрешает ей двигаться.
Стоит обратить внимание на странные отношения между Федотиком и Родэ. Они всегда вместе, Федотик фотографирует Родэ, который с удовольствием позирует другу. Мы узнаем, что Родэ, помимо службы в армии, преподает гимназистам гимнастику. Он любит общение с юношами. Фамилия, которой наделил Чехов его друга, тоже ассоциируется скорее не с фамилией, а с ласкательно-уменьшительным производным от имени Федот. Так могут звать милого, обаятельного юношу, а не артиллерийского офицера. Вспомним, как представляет читателю М.А. Булгаков одного из героев пьесы «Дни Турбиных», кузена из Житомира, милого, трогательного, наивного юношу по имени Ларион: он называет его Лариосик. Как это созвучно Федотику! Почему Чехов выбрал для своего героя фамилию, которая звучит словно уменьшительно-ласкательное имя? Его товарищ по воле автора носит иностранную фамилию Родэ. Установить истинную этимологию этой фамилии и истолковать ее однозначно невозможно, так как она характерна и для английской, и для немецкой, и для французской систем имясловия. Наиболее вероятно ее французское происхождение от слова «rode» — «тертый, опытный, тренированный» или «roder» — «сглаживать, шлифовать, сверлить», «скитаться, бродить, выискивать». Выбор фамилий не выглядит случайным. Перед нами отношения двух неразлучных друзей, из которых один — тертый, опытный, тренированный, любитель юношества, а другой — милый, трогательный, наивный любитель-фотограф. Именно таким он предстает во втором действии, когда рассказывает Ирине о купленных для нее подарках:
ФЕДОТИК (Ирине). Сейчас на Московской у Пыжикова купил для вас цветных карандашей. И вот этот ножичек...
ИРИНА. Вы привыкли обращаться со мной, как с маленькой, но ведь я уже выросла... (Берет карандаши и ножичек, радостно.) Какая прелесть!
ФЕДОТИК. А для себя я купил ножик... вот поглядите... нож, еще другой нож, третий, это в ушах ковырять, это ножнички, это ногти чистить...
РОДЭ (громко). Доктор, сколько вам лет?
ЧЕБУТЫКИН. Мне? Тридцать два.
Смех.
ФЕДОТИК. Я сейчас покажу вам другой пасьянс... (Раскладывает пасьянс.)
Начало разговора напоминает разговор двух близких подружек, а не офицера с дамой. Ирина принимает такое обхождение за недооценку ее взрослости. Родэ замечает откровенно феминное поведение друга и резко меняет тему разговора, спрашивая доктора о его возрасте.
Думается, что более чем дружеские отношения Федотика и Родэ ни для кого не являются секретом, но эту тему в приличном обществе обсуждать не принято. Мы тоже остановимся на сказанном. Добавим только, что в отличие от любовных драм шекспировского накала среди гетеросексуальных пар пьесы отношения между Родэ и Федотиком спокойны и гармоничны. Они нашли друг друга и счастливы вместе.
Прежде чем перейти к анализу текста второго действия, постараемся ответить на последний вопрос, возникающий в финале первого акта.
Весь финал — это пример комического недоразумения.
Сначала Кулыгин желает Ирине хорошего жениха, имея в виду барона, зная, что тот уже два года как ухаживает за младшей из сестер Прозоровых:
КУЛЫГИН. Желаю тебе, Ирина, жениха хорошего. Пора тебе уж выходить.
Чебутыкин продолжает тему пожеланий:
ЧЕБУТЫКИН. Наталья Ивановна, и вам женишка желаю.
Чебутыкин имеет в виду Андрея. Из разговоров с сестрами и самим Андреем он знает о влюбленности молодого человека в Наташу.
КУЛЫГИН. У Натальи Ивановны уже есть женишок.
Кулыгин намекает на Протопопова. Слухи о его романе с Наташей гуляют по городу. Маша, зная об этих слухах (она сама недавно упомянула о них), понимает опасность продолжения разговора и «вызывает огонь на себя» репликой: «Выпью рюмочку винца! Эх-ма, жизнь малиновая, где наша не пропадала». Кулыгин тут же переключает внимание на жену, делая ей замечание о неподобающем поведении. И по тарелке стучит, и выпивает, да еще что за язык?!
На этот раз Наташа спасена.
Гораздо опаснее ситуация станет после реплики Кулыгина: «Тринадцать за столом!»
Что означает примета «тринадцать за столом»?
Тринадцать — это чертова дюжина, несчастливое число. Тему тринадцати поднял Кулыгин после появления Федотика и Родэ, когда за столом оказалось тринадцать человек. Повсеместно существует примета, что если за столом оказывается тринадцать человек, то один из них непременно умрет до конца года. В русской бытовой культуре существует поверье, что если за стол садятся 13 человек, то тот из них, кто поднимется первым, умрет или столкнется с серьезным несчастьем в течение года. Другой вариант поверья предупреждает, что умрет самый младший. Одним словом, тринадцать человек за столом — это очень дурная примета. Родэ, чтобы сгладить неприятный осадок, громко задает вопрос: «Господа, неужели вы придаете значение предрассудкам?» Все облегченно смеются.
Кулыгин понимает, что допустил бестактность, придумывает новую, несуществующую примету. Тринадцать за столом означает, что за столом есть влюбленные, — он шутливо намекает на «влюбленность» Чебутыкина в Ирину. Доктор совсем недавно сам признавался в любви к сестрам и особенно к самой младшей, Ирине. Чебутыкин охотно подхватывает шутку Кулыгина, но намекает на влюбленность Наташи: «Я старый грешник, а вот отчего Наталья Ивановна сконфузилась, решительно понять не могу».
Дурная примета, намек на греховный роман с Протопоповым, страх разоблачения — все это слишком для бедной Наташи. Она в панике срывается из-за стола и убегает. Андрей бросается за ней. Акт заканчивается сватовством Андрея.
И напоследок еще одно наблюдение:
ВЕРШИНИН. А наливка вкусная. На чем это настоено?
СОЛЕНЫЙ. На тараканах.
Этот ответ Соленого на вопрос Вершинина о настойке кажется грубым, нелепым и бессмысленным. Это не совсем верно. Дело в том, что настойки на тараканах существуют. Их употребляют и в медицинских целях, и как особый, неповторимый вид крепкого спиртного напитка.
Существует фирменная сибирская настойка «Таракановка». Для ее приготовления нужны такие ингредиенты:
3 литра самогона крепостью 50 градусов;
сухие черные тараканы — 500 грамм;
ягоды можжевельника — 100 грамм;
калган (корень многолетнего лечебного растения) — 50 грамм.
Все это надо поместить в бутыль и настаивать в течение месяца. После чего процедить, и настойка готова.
С этим напитком Чехов мог познакомиться во время своего долгого путешествия по Сибири. Возможно, знакомство оставило такое незабываемое впечатление, что Антон Павлович решил увековечить напиток репликой Соленого.
Примечания
1. А.П. Чехов — Ал.П.Чехову. 30 апреля 1893 г. // Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1977. Т. 5. Письма. Март 1892—1894. С. 158.
2. Товстоногов Г.А. Зеркало сцены: В 2 кн. Кн. 2. Статьи. Записи репетиций. Л., 1980. С. 137.
3. А.П. Чехов — А.М. Горькому. 16 октября 1900 г. Ялта // Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1980. Т. 9. Письма. 1900 — март 1901. С. 133.
4. А.П. Чехов — Чеховым. 29 апреля 1890 г. // Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1975. Т. 4. Письма. Январь 1890 — февраль 1892. С. 70.
5. Календарь Пермской губернии на 1884 год: (високосный). Пермь, 1883. Отдел II: Портрет К.Ф. Модераха. С. 4.
6. См.: Верхоланцев В. Город Пермь, его прошлое и настоящее: Краткий историко-статистический очерк. Пермь, 1913.
7. В 2013 г. Д. Логинов и А. Жаров создали ЗD-модель главной площади Перми в конце XIX в., см.: https://uraloved.ru/novosti/glavnaya-ploshad-permi-xix-veka (дата обращения: 20.05.2021).
8. Станиславский К.С. Собраний сочинений: В 9 т. М., 1988. Т. 1. Моя жизнь в искусстве. С. 305.
9. А.П. Чехов — А.С. Суворину. 21 октября 1895 г. Мелихово // Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1978. Т. 6. Письма. Январь 1895 — май 1897. С. 85.
10. Панаева (Головачева) А.Я. Воспоминания. М., 1986. С. 311.
11. Добролюбов Н.А. Что такое обломовщина? // Собр. соч.: В 9 т. М.; Л., 1962. Т. 4. С. 314.
12. Там же. С. 337.
13. Шопенгауэр А. О четверояком корне... Мир как воля и представление. Критика кантовской философии: В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 411.
14. Шопенгауэр А. О четверояком корне... Мир как воля и представление. Критика кантовской философии: В 2 т. Т. 1. С. 311.
15. Там же. Т. 2. С. 616.
16. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. М., 2016. С. 9.
17. Сделал, что мог, пусть, кто может, сделает лучше (лат.).
18. См.: Товстоногов Г.А. Зеркало сцены. Кн. 2. С. 123.
19. Здоровый дух в здоровом теле (лат.).
20. См.: https://stylish-lady.ru/moda_stil/kakie_sveta_sochetautsya_s_rozovim.html (дата обращения: 23.03.2022).
21. Чайковская А. Великий Карл. Как провинциал из Пруссии стал королем репортажа // Аргументы и факты. 2015. 26 февр. URL: https://spb.aif.ru/society/people/1455997 (дата обращения: 23.03.2022).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |